альбом! Мы сделали этот клип!... А в том, первом, клубешнике "Питбуль", куда
Ленчик привез нас для обкатки... Да, "Питбуль", набитый жующими челюстями
каких-то отморозков... И правда, отморозков, папиков с лоснящимися тупыми
затылками... Боже, как я боялась... Неизвестно, чего больше - первого
выступления или папиковых челюстей... Или пушек, которые наверняка,
припрятаны у них под пиджаками... Под взрослыми пиджаками... Это вам не мой
слабосильный папахен со своими кулачишками, эти могли и голову разнести в
щепки двум малолетним выскочкам-лесби... Нас выпустили первыми, для
разогрева какой-то силиконовой популярной дуры, я сто раз видела ее по
телеку, но так и не запомнила фамилии. Другое дело - папики. Папики эту
фамилию знали, папики специально пришли на нее, папики всем скопом мечтали
затянуть ее в свою постель.
черепа. Никто. Никто. Потому что на разогрев выпустили нас, Динку и
Ренатку... Дуэт "Таис". Соплячек в коротеньких юбочках, заглянуть под
которые - самое сладкое преступление из всех самых сладких преступлений...
Соплячек в мокрых блузках... Именно в мокрых, Ленчик сам поливал нас
водой... В мокрых блузках, застегнутых на все пуговицы... Которые хочется
вырвать с мясом... С круглыми коленками, с маленькой грудью без всякого
силикона... В беленьких носочках, в тяжелых тупоносых ботинках, Ленчик с
Виксаном бились над униформой месяц... Тяжелые ботинки - лучшее, тяжелые
ботинки - Виксаново. Тяжелые ботинки - единственное, что держит нас на
земле. Если бы не они, мы бы давно улетели... Ушли из этого мира, который -
против нас. Против нас двоих...
кроме Динкиного стриженого затылка, мне нравится смотреть на ее затылок, он
примиряет меня с Динкой... Ее затылок я бы целовала гораздо охотнее, чем
губы...
они сомкнули челюсти, как смежают веки, когда хотят, чтобы что-то длилось
вечно...
с Виксаном видели наш поцелуй - тот самый, который должен был стать фишкой
проекта. За этот поцелуй Ленчик мылил нам холку чуть ли не каждый день.
неродные! Ну, вспомните, как с парнями целовались!
Всегда холодные и всегда надменные. Я боялась их; стоило только мне
приблизиться к этому темно-вишневому, покрытому инеем склепу, как у меня
тотчас же портилось настроение. Да и что мне было делать в этом склепе?
Сметать пыль с надгробий? Менять пожухлые цветы? Гонять ящериц?... В
кладбищенские сторожа я не нанималась, так-то!...
башкой в дерьмо, это было ее любимое развлечение. - У нее, наверное, и
парня-то не было!
заставим. Позорить проект не дадим! Будем тренироваться.
повергало меня в ярость. Тихую ярость. Ярость всегда сидела во мне тихо,
худенькая, бледная, - не в силах высунуть голову, не в силах поднять глаза.
Она была такой же, как и я. Она до сих пор боялась фингалов.
рухнет. Неужели не понимаете? Страсть может быть непристойной, но она не
имеет права быть неискренней... - страшно вращая глазами, провозглашал
Ленчик.
беседу сразу вклинивалась Виксан. Виксан была специалисткой по
непристойностям. Хорошо спрятанным, хорошо упакованным непристойностям. Ее
непристойности кочевали в полном обмундировании, касках и маскхалатах, они
появлялись внезапно и пленных не брали. Разили наповал. Я ни черта не
смыслила в текстах, которые она писала для альбома. Обрывки и ошметки,
пригвожденные к коже ее чертовой героиновой иглой. Она и писала их,
обдолбавшись, как раз на обрывках и ошметках какой-то оберточной бумаги, на
сигаретных пачках, на кусках обоев... Написав, она сразу же теряла к ним
интерес, и только Ленчик старательно разбирал все эти завалы и перепечатывал
на компьютере. В напечатанном виде они представлялись просто набором ничего
не значащих и никак между собой не связанных слов. Ни одно предложение не
было дописано до конца, мысли путались, обнимали друг друга и умирали,
обнявшись.
заставил меня это сделать. После долгих препирательств, когда Динка, как
водится, отказалась зачитывать "эту муру, эту фигню, эту чушь несусветную,
проще арабский алфавит выучить и с выражением зачитать, уберите от меня эту
муру, эту фигню!!!"... Я с трудом протолкнула сквозь зубы первое слово,
тяжелое и отчаянное, как поднятый с вершины горы камень, а потом... Потом
оно потащило за собой следующее, а потом - еще и еще... И меня накрыло
лавиной, и я больше не могла остановиться. Мне хотелось повторять их
бесконечно, до боли в стертых губах, потому что и сами они были - боль.
остаться, но остаться было невозможно, потому что весь мир был против меня.
Викиными текстами из моих ослабевших пальцев.
заплакал - Виксан или Динка, но в моих глазах стояли слезы. Стояли слезы,
стопудово. Испугавшись этих своих слез, я выскочила в коридор, опустилась по
стене на корточки и закрыла глаза. А когда открыла их - увидела прямо перед
собой нечищенные ботинки Ленчика.
теперь... Мы всех их поимеем, Рысенок...
вискам, просто - такой разрез, довольно необычный, не похожий на Динкин.
зрачков: этот медовый золотистый цвет отнимал все больше жизненного
пространства, Виксан иногда так и называла Динку - "золотоглавая".
приставил к нам Алекса. Кроме пока по-настоящему не востребованной должности
арт-директора группы, он имел в запасе еще одну - штатного фотографа. Это
потом у нас появились самые настоящие профессионалы, самые раскрученные
фотоимена, они в очередь стояли, чтобы залудить с нами фотосессию. А тогда
был только Алекс с его стареньким "Зенитом". То, что он отщелкивал, скромно
именовалось "летописью "Таис". Таких снимков набралось немерено: мы с Динкой
в студии; мы с Динкой дома, поджав голые ноги, - за йогуртом и чисткой
апельсинов; мы с Динкой в "Макдоналдсе"; мы с Динкой в Ботаническом саду под
пальмой, мы с Динкой на Шуваловских озерах, мы с Динкой на Поцелуевом мосту
(а где еще целоваться, скажите на милость?!); мы с Динкой в машине Алекса -
потрепанной "девятке"... Это потом у нас появился джип и личная охрана, а
тогда была только "девятка"... С Алексом было лучше всего - Алекс не
заставлял нас целоваться в диафрагму, обнимать друг друга, сплетать руки и
всячески демонстрировать взаимную любовь. За подобную лояльность он иногда
получал втыки от Ленчика: Ленчик требовал от нас неприкрытой страсти и такой
же прущей из всех щелей "подростковой гиперсексуальности".
Вы же юные влюбленные девчонки, а не зомби со стажем. Зритель должен вам
верить! И сочувствовать. Запретная любовь всегда вызывает сочувствие!...
объективом не трахаемся, а ты говоришь - запретная...
благодарности за "Рысенка"; до этого я была в лучшем случае Ренаткой, а в
худшем - "шлюхой и прошмандовкой", как говорил мой папахен в минуты
просветления. Динка - чуть позже, в отместку за "сучку" и "тварь
живородящую". С Алексом и Виксаном все обстояло еще проще, "ты" приклеилось
к их бледным физиономиям сразу и навсегда. И только с гением-шизофреником
Лешей Лепко мы были на "вы" и шепотом.
самый первый его хит на слова Виксана; он так и назывался - "Запретная
любовь". Запретная любовь, короткие юбки, мокрые блузки, белые носочки...
навсегда запомнила другое: Динка нужна мне. Нужна до безумия, до обморока. В
жизни я не очень-то любила ее, наглую и самоуверенную, капризную, вздорную,
ленивую, обожающую чипсы, которые я терпеть не могла... Иногда мне казалось,
что проще поладить с нильским крокодилом и стаей пираний, чем с чертовой
Динкой. Но теперь, на сцене...
ангелом-хранителем в тяжелых ботинках. Должно быть, она боялась сцены
гораздо меньше, чем я. То есть она не боялась ее в принципе, она вообще
ничего не боялась, кроме Ленчиковых, покрытых известью зрачков. Это я, я
была забитой Тельмой. А она - отчаянной Луизой. Я не свалилась только
Акунин Борис
Володихин Дмитрий
Грабб Джеф
Херберт Фрэнк
Орлов Алекс
Посняков Андрей