Чтение 31–й страницы книги ~Большая стрелка~

Время ему дал с запасом. Он надеялся управиться быстрее.

***

Второй раз схлестнулись со спортсменами руднянские из-за винного
контракта. Один делец попросил у Хоши поддержки - он собирался
экспортировать несколько десятков тысяч бутылок итальянского вина в магазины
Ахтумска. Учитывая таможенные и налоговые фокусы, которыми делец владел в
совершенстве, навар обещал быть жирным. Без хорошей крыши такие сделки не
делают. Тут все взаиморасчеты строятся на честном слове, а какое может быть
честное слово у новорусского бизнесмена, если перед ними не стоит, набычась,
дуролом с гранатометом.

Самое неприятное было, что дельца все-таки объегорил один из оптовых
покупателей на двадцать тысяч долларов. Когда Хоша и Художник подъехали к
мошеннику в офис и намекнули на предстоящий разбор, тут и подкатили на
новеньком, с иголочки, джипе "Паджеро" беспардонные, космически
самоуверенные соратники Боксера.

- Знаешь крылатую фразу - вас здесь не стояло, - сказал Рома - подручный
Боксера, окинув презрительным взором представителей крыши пострадавшей
стороны.

- Нашего человека кинули, - сказал Хоша.

- А мы кто, чтобы запрещать кидать? Кто мы такие, чтобы запрещать людям
работать? - выпятил челюсть Робот.

За пострадавших лохов считалось заступаться западло. Кидала бандиту куда
ближе, чем лох. Кидала - это коллега. А лох - он на то и лох, чтобы его
стричь.

- Ну, что за тема нарисовалась? Где тут непонятка? - гаркнул Рома. - Или
бицепсами меряться будем?

- Не будем, - покачал головой Художник.

- Это вы умно поступаете, - оценил Робот. Куда руднянским меряться
бицепсами с Боксером, у которого вышло полное интервью в "Известиях", где он
расписывал перспективы развития бизнеса в области и именовался не иначе как
известным бизнесменом и меценатом? И все чаще его видели в компании с
шустрыми и вечно голодными ребятами из администрации области. Боксер
становился фигурой политической. А "Рудня" как были, так и оставались в
глазах людей пусть чуть приподнявшейся, но все-таки голодраной шантрапой.

- Падла, - Хоша застонал, когда они вернулись на съемную хату, где их
ждал дядя Леша. - Падла Боксер. Что с ним делать?

- Да, он наша проблема, как говаривают американцы, - произнес дядя Леша.

- Козел он, - Художник улыбнулся.

- Чего такой веселый? - подозрительно посмотрел на него Хоша.

После свидания со спортсменами у Художника было какое-то странное
состояние. Не подавленное, а приподнятое. Так всегда бывает у энергичного,
смелого человека, который доходит до какой-то преграды и перед ним возникает
выбор - или ты идешь дальше, карабкаешься, сбивая в кровь пальцы и коленки,
а то и просто ломаешь преграду. Или сдаешь назад, и тогда нет у тебя путей
кроме кривых, окольных.

- А потому что время пришло - или мы их, или они нас, - сказал Художник.

- Ты Боксеру предъяву решил сделать? - выпятил челюсть Хоша. - Ну,
Художник...

- Предъява. Разбор по понятиям. Что ещ" у нас в арсенале? Можно на него
жалобу в милицию написать - мол, не дает честным братанам трудиться... Хоша,
ты что?

- А что?

- Гниду надо давить пальцами. Иначе она будет кусать.

- На, бери, - Хоша вытащил пистолет из дипломата. - Иди, мочи его. И
заодно сотню его быков! Давай! - Глаза его налились кровью. Он кричал, и
голос становился тоньше. Получалось по-щенячьи, а не по-волчьему.

- Хорошо, валим Боксера, - сказал дядя Лета - А что потом? В его
"совхозе" человек десять спят и видят, как его место занять. Мы им поможем.

- А они в благодарность нас и окучат, - поддакнул Хоша.

- Верно, - кивнул Художник. - У нас время есть, чтобы подумать...

- Что думать?

- Думать. Головой думать, - Художник постучал себя пальцем по лбу.

Через неделю он повстречался с Тимохой в бане, в которой собирались по
четвергам криминальные авторитеты. В отдельном, хорошо обставленном номере с
мягкой мебелью и видеодвойкой "Саньо" воровской положенец отдыхал душой и
телом с двумя пятнадцатилетними шлюхами - у них был субботник, то есть они
работали бесплатно.

- С глазу на глаз бы словом перекинуться, - сказал Художник, стягивая
рубашку и присаживаясь на скамью.

- Брысь, мелкота, - кивнул Тимоха. Шлюх моментом сдуло.

- С жалобой к тебе, Тимоха, - сказал Художник. - И за советом.

- Ну что ж. Поможем пацану, - кивнул Тимоха, проглаживая объемный
волосатый живот густо татуированной лапой.

К Художнику положенец относился с двойственным чувством. С одной стороны,
где-то уважал его, помнил хорошо, как тот, еще пацаном, на воровском разборе
взял у него из рук финку и замочил того самого беспределыцика, поднявшего
руку на вора в законе. С другой стороны, эти воля, решительность и
способность не останавливаться ни перед чем пугали.

- Беспредельничают в нашем городе, - произнес с грустью Художник.

- Обидели, да? - жалостливо посмотрел на своего гостя Тимоха.

- Обидели.

- И кто ж тебя, малыш, обидел?

Художник на "малыша" не обратил внимания. Он привык не обижаться ни на
что, просто мотать на ус и в определенный момент ставить обидчика на место.
Тимоху ставить на место он пока не мог.

- Боксер.

- Ага, - кисло скривился Тимоха. - И тебя, бедолагу, достал.

- Достал.

- Я вижу.

- Я с Боксером сидел, - Художник взял бутылку холодного пива, которую
протянул ему положенец. - На зоне беспредельничал. Зону без основания, лишь
по дури своей, на бунт поднял. Люди пострадали. На воле беспредельничает. Он
плохой человек. Зря только на этом свете водку пьет да девок топчет.

- И что же ты с ним делать хочешь?

- Мочить, - просто произнес Художник.

- Ага. Еще одна крутизна для нашего городишки - не слишком много? -
Тимоха посмотрел на гостя зло, из-под сросшихся кустистых бровей. - Кто ты
такой, чтобы Боксера мочить? Ты Япончик? Или Цируль? Или, может, ты Вася
Бриллиант, вставший из гроба?

- Мы перед ним лапки сложили, да?

- Ты что, Художник, право на такой базар заработал?

- Хочу заработать.

Тимоха напряженно посмотрел на него и сказал:

- Мочить, так всех. Одну осу раздавить - другие больнее кусаться станут.

- Ничего. Жало им повыдергиваем. Крылышки подпалим. Много не налетают, -
пообещал Художник.

- И кто это сделает?

- Мы сделаем.

- Быстрый ты, пацан. Резкий...

- Только риск большой. Правильно как: много сделал - много получил.

- Что ты хочешь получить?

- Когда Боксер попрощается с нами, ликеро-водочный комбинат без
смотрящего ока останется.

- Хочешь к раздаче поспеть?

- Хочу.

Тимоха задумался.

- Что, дорого прошу? Так оно никогда ничьим, кроме Боксера, не будет, -
сказал Художник.

- Ага, - согласился Тимоха. - Ты на ходу подметки режешь, малыш.

- Так все на общее благо.

- На благо, да... Отвечаешь за свои слова?

- Отвечаю, - сказал Художник. - Только помощь нужна будет. Всех
боксеровских парней мы при всем желании на колбасу не пустим.

- Поможем, чем можем. Только главную работу ты сделаешь.

- Сделаем... Месяца полтора на раскачку - и тушите свечи.

- Я тебя за язык не тянул, Художник, - с угрозой произнес Тимоха. - Ты
сам это сказал.

- Сказал - отвечу.

- Еще как ответишь...

Вышел из бани Художник, когда светила полная луна. На улице шел пушистый
снег. Было не слишком холодно, но Художника бил озноб. Все, пути назад он
отрезал.

В машине его ждал Шайтан. Он скучал, листая книгу Лазарева "Диагностика
кармы", зачитанную им до дыр.

- Быстро ты, - сказал он, заводя машину.

- Так вопрос небольшой. Теперь или мы, или нас... ,

- Художник, конечно, мы, - уверенно произнес Шайтан. - Надо было раньше
этим бугаем заняться.

- Раньше - не надо. Сейчас - самое время. Художник давно понял, что одно
из основных искусств выживания в мире - совершать не только правильные и
продуманные поступки, но и, главное, своевременные.

И настало время бить в Боксера и его команду со всех стволов.

***

Дважды Влад использовал этот подвал в качестве "гауптвахты". Первый раз,
когда чеченцы похитили двенадцатилетнего сына одного коммерсанта и в
привычной манере прислали отцу ухо, требуя двести тысяч долларов.