Чтение 31–й страницы книги ~Цеховики~

пол, подвывая.

- Я тебя тут замочу, и ни хрена мне не будет! Слишком много на себя взял,
Крот.

- Ну, давай, опер, бей! Меня и не такие били! На зоне все срока в
"отрицаловке" ходил, а там твои братья похлеще, чем ты, на молотки ставят!
Бей! Ни перед кумом, ни перед хозяином не гнулся! Из ШИЗО не вылезал!..
Убьешь? Давай, волчья харя! - Он приподнялся и рванул на груди рубаху,
открывая впалую татуированную грудь.

- Да не ори ты так, - махнул рукой Пашка и выразительно зевнул. - Дело
говорю - нам лучше сейчас без протокола кое-что обсудить.

- Нечего обсуждать.

- Почему нечего? Рассказал бы, за что того же Новоселова вы завалили.

- Кого?

- Новоселова. Директора комбината бытового обслуживания.

- Тебе, опер, палец в рот не клади. На бегу подметки режешь. Ты на меня
еще покушение на папу римского повесь. Сразу полковником станешь.

- Слушай, Крот, чей заказ был, я знаю и без тебя. Мне только убедиться
надо. От тебя два слова требуется, которые между нами останутся. И сбережешь
себе массу здоровья.

- Отвали, волчина!

- Гордый. Все вы, бродяги, гордые. Скажи, Крот, вот ты по жизни
правильный уголовник?

- Правильный.

- А на дешевых фраеров пашешь. Зад им лижешь. Все из-за каких-то денег.

- На каких таких фраеров?

- На торгашей и цеховиков.

- Отвали, ничего не знаю.

- Жадность - страшное дело. За деньги вы торгашам сегодня зад лижете. А
завтра у них "петухами" работать подвяжетесь. Или уже работаете, а, Крот?

"Петухами" в тюрьмах именуют пассивных гомиков, для урки это слово -
смертельное оскорбление,

- Сука! - Крот вскочил и бросился на Пашку, получил прямой, точный
боксерский удар и устроился на стуле, хватая ртом воздух. Пару минут мы
смотрели, как он приходил в себя.

- Я тебя, опер, замочу... Посидишь, сука, на моем пере. Я тебя запомнил.

- Испугал-то как. Я весь в смятении. Можно прощения попрошу, а? Хочешь,
даже на брюхе перед тобой поползаю?

Пашка подошел к Кроту и резким движением выбил из-под него стул, потом
склонился над уголовником.

- Когда ты выйдешь, если выйдешь вообще, я внуков буду нянчить.

- Свидимся. Из-под любого замка выйду.

- Надоели вы. Сколько лет работаю - а все одно и то же. Угрозы какие-то.
Крики... Крот, подумай еще. Тебе лучше все сказать.

- Я тебе все, падла, сказал...

Следующим приятным собеседником был Друзь. К моему удивлению, он так и не
снял своей кепки с синим плексигласовым козырьком, хотя смотрелся в ней как
полный придурок. Он весь состоял из квадратов. Квадратные плечи, квадратный
лоб, квадратная челюсть. Даже глаза - и те квадратные. По разговору и
замашкам - тоже урка, правда, несколько другого, чем Крот, розлива.

- Начальники, я же ничего не хотел плохого... Я же никого даже не ударил.
Может, все-таки решим по-хорошему?

- Не зуди.

- У меня тугрики есть. Три... нет, пять тысяч. Хватит? Ладно, семь
косарей - и по рукам... Ну, извините. Я же просто так финарь вынул.
Начальник, я не хотел вас резать... Ну, извините.

- Бог простит.

- Ну, чего вам стоит? Не надо заявы... Мне нельзя в тюрьму... Нельзя. -
Он всхлипнул, и по квадратному лицу поползла слеза.

- Почему нельзя?

- У меня мама больная. Сердце. Я жениться собрался... Мне нельзя в
тюрьму. Пожалейте, начальник.

Пашка усмехнулся.

- Десять штук, да? "Волгу" купить можно. По корешам пойду, в долги влезу,
но отдам... Нельзя в тюрьму мне. Мать Не выдержит.

- Не суетись под клиентом, Знаток. Давай лучше сыграем в телешоу "Что?
Где? Когда?". Не для протокола. Просто на интерес. Тебе минута на
размышление. Блиц. Два вопроса. Первый - за что отправили на тот свет
Новоселова?

- Что? Да вы чего? Я ни про какого Новоселова не знаю.

- Та-ак. Товарищ не понимает... Ладно, пропустили, к этим баранам мы еще
вернемся. Вопрос номер два - кто вас надоумил завалить вглухую следователя?

- Что? В какую глухую? Ничего не знаю. Просто спросили закурить.

- С кастетами и финкой. Кстати, финка не твоя? Может, подбросили?

- Моя. А куда сегодня без финки? Вон сопляки как распустились. Где я
живу, без финки не пройдешь. Но никого мы вглухую делать не собирались...

- Ответ неверный. Приз уходит к телезрителям... Дурак ты, Знаток. Лучше
тебе язык немного развязать. Иначе куковать тебе лет десять на нарах. Я все
сделаю, чтобы добрую половину Уголовного кодекса тебе приклеить.

- Начальник, ну я же ничего не знаю. Я честно говорю - не хотели мы
гражданина следователя обижать. Если бы я знал, за сто километров его бы
обошел. Ну, извините. Свою цену назовите...

- А, ты еще и статью о даче взятки хочешь...

- Не хочу в тюрьму! Мама на кого останется?.. У меня больше никого нет...
Ну, простите...

- Продолжаем игру. Еще минута. И еще два вопроса. Вопрос номер один:
вспомни, как вы следователя на краденом "жигуле" хотели переехать.

- Что? На каком "жигуле"? Вы чего, начальники? Как переехать?

- Не помнишь?

Пашка поднялся и вышел из кабинета. Через минуту он вернулся с местным
оперативником и тонкой папкой. Из папки он вытащил фотографию четкого
отпечатка пальца и обратился к оперативнику:

- Толя, ты у нас эксперт. Посмотри пальчики.

- Дай руку, - прорычал оперативник. Друзь послушно протянул квадратную
лапу.

- Та-ак, - задумчиво протянул оперативник, просматривая через лупу
пальцы. - Вот он. Точно. Указательный палец. Петлевой узор. Смотрите, вот
этот и этот элемент совпадают... Заключение могу дать только завтра... Но
предварительно могу сказать - его палец.

- Точно? - недоверчиво спросил Пашка.

- Двести пятьдесят процентов. Вот этот палец, - оперативник взял Друзя за
указательный палец, сжал и довольно болезненно тряхнул.

- Вы чего это? - чуть слышно произнес Друзь.

- А ничего. Не надо в краденой машине было за ручки хвататься, - хмыкнул
Пашка. - Думал, не наследишь... В общем, по ходу дела получается, что ты
профессиональный убийца и сделал вторую попытку замочить следователя
прокуратуры...

- Что? Нет!

- Следы рук. Доказательство стопроцентное для суда. Тебе хватит...

- Начальники, вы чего? Какое убийство? Угнал я ту тачку... Угнал - и все.
Плохо вожу и чуть было не сшиб кого-то. Случайно.

- А, тогда понятно... Вопрос номер два: каким денежным тузам вы с Кротом
прислуживали? И через кого указания получили? Еще минута на размышление.

Взгляд у Друзя потух, из тела будто выдули воздух, он устало понурил
плечи.

- Не хочу в тюрьму, - всхлипнул он. - Вы бы знали, как там хреново.
Конвой. Пайка. Все строем. Хреново...

- Тогда говори.

- Не буду я ничего говорить, - безжизненным голосом произнес Знаток. -
Тут такие завязки - меня сразу на перья поставят. Вам хорошо в теплом
кабинете. А мне на этапах и в камерах на нож садиться.

- Если узнают, что ты что-то сказал.

- Они все узнают. И по всем зонам и этапам сразу прогон пройдет.
Что-нибудь такое: "В хороших хатах такому, как Знаток, места нет. Если с
хаты его не выкинут, заморозить, отписать, кто скурвился, и хребет сломать
на разборе". Это значит, в камере мне каюк.

- А что мне помешает тебя подставить и такой же прогон устроить?

- Если дело мое правое - перед ворами оправдаюсь. А если не оправдаюсь -
и там вилы, и там. Хоть честным арестантом в могилу сойду...

- А давай. Сходи...

- У, бля-а, - опять взвыл Знаток и стал растирать по щекам слезы. - У,
бля-а!

- Может, все-таки поговорим?

- Нет, бля-а!

- Как хочешь, покойничек.

- Бля-а! - Вой становился все громче. Вой этот несся и из коридора, когда
по нему уводили трясущегося Друзя.

- Ничего он не скажет, - произнес я.

- Поработать с ним несколько дней, может, и выдавили бы что, - махнул
рукой Пашка. - А может, и нет. Тип похлеще Крота. Посмотри на него. Готов на
брюхе ползать, взятки предлагает, весь такой раздавленный, пустым мешком
пришибленный... С таким хуже всего встретиться на узкой дорожке. При
возможности он тебя на куски изрежет, живьем поджарит. Ради удовольствия. А
потом на суде будет слезы лить, кричать о тяжелом детстве, что больше не
повторится и станет честным членом общества, если только высокоуважаемые
граждане судьи пойдут ему навстречу. Но при первой возможности примется за
старое...

- Воров он боится гораздо больше, чем нас.

- Правильно. Потому что из их породы. Они для него свои. Он их привычки
знает. И действительно сгинуть готов, на коленях перед нами стоять,
гундосить что-то, но ни жестом, ни словом не поможет следствию.