и фасад дворца, в котором он служил двадцать лет.
определенно.
обращался. По возвращении из Елисейского дворца он сразу же вызвал главу
министерского аппарата Александра Сангинетти, корсиканца, еще одного
яростного фанатика-голлиста. Занимаясь в последние два года по поручению
министра укреплением и реорганизацией органов охраны правопорядка,
Сангинетти приобрел известность и неод-нозначную репутацию. Французы
воспринимали его по-разному, в зависимости от социальной принадлежности и
политических симпатий.
всяких колебаний объявлял мобилизацию КРС, и жестокость, проявляемую этими
полувоенными формированиями численностью в 45 тысяч человек при разгоне
уличных демонстраций как левых, так и правых.
общественного порядка напоминали те, что были в ходу в рабочем раю за
железным занавесом. Ненавидели его и правые экстремисты, приводя те же
аргументы о подавлении демократии и гражданских свобод, но более всего за ту
безжалостную эффективность предложенных им мер, которые позволили
предотвратить полный развал системы охраны правопорядка, что могло бы
ускорить правый переворот, нацеленный якобы на восстановление того самого
порядка.
драконовские декреты, выходящие из его кабинета, приводили к осложняющим
всем жизнь за-граждениям на улицах и проверкам документов на перекрестках. А
газеты пестрели фотографиями молодых демонстрантов, избитых в кровь и
брошенных на землю громилами из КРС. Пресса уже окрестила его "господином
Анти-ОАС" и, если не считать нескольких проголлистских изданий, нещадно
критиковала. А он, казалось, и не замечал всеобщей недоброжелательности.
Единственный бог, которому он поклонялся, восседал в Елисейском дворце, а
он, Александр Сангинетти, в рамках созданной им религии, почитал себя главой
Курии.
охранять его жизнь, а он не позволяет нам выполнять свой долг. Я мог бы
схватить этого человека, этого Шакала. Но вы говорите, что мы не должны
принимать никаких контрмер. Что же нам делать? Просто ждать удара? Сидеть
сложа руки и ждать?
полной уверенности в том, что Роллан прав. Это его анализ бессвязной речи
какого-то Ковальски, который уже умер. Возможно, Роллан ошибся. В Вене
ведется расследование. Я связывался с Гибо, он рассчитывает получить
результаты сегодня вечером. Но надо признать, начинать уже сейчас
национальную охоту за иностранцем, известным нам лишь по кодовому имени,
мягко говоря, преждевременно. Тут я не могу не согласиться с президентом.
повторю их, чтобы потом у нас не возникло недоразумений. Абсолютная
секретность, никаких облав в масштабе всей страны, никто, кроме ограниченной
группы посвященных, ничего не должен знать. Президент чувствует, что, если
этот секрет станет достоянием общественности, у прессы будет большой
праздник, в других странах вдоволь посмеются над нами, а любые
дополнительные меры предосторожности будут истолкованы внутри страны и за
рубежом однозначно: президент Франции прячется от одного человека, к тому же
иностранца.
слова, направив на Сангинетти указующий перст, - он ясно дал понять, если
пресса даже заикнется о том, что в министерстве внутренних дел что-то
затевается, покатятся головы. Поверьте мне, дорогой, я никогда не видел его
столь непреклонным.
заявил Сангинетти. - Никаких выступлений, пока мы не поймаем этого человека.
Он должен понимать...
Мы должны действовать в обстановке строжайшей секретности.
его участников Александр Сангинетти почувствовал, что снова оказался в
начале пути. В последние два месяца, несмотря на многочисленные ограбления
банков и ювелирных магазинов, он начал тешить себя надеждой, что худшее уже
позади. Видя быстрый развал ОАС под совместными ударами агентов Отдела
противодействия изнутри и подразделений полиции и КРС снаружи, он истолковал
этот всплеск преступности как агонию Секретной армии, стремление ее главарей
награбить побольше для безбедной жизни в изгнании.
показала, что анонимность наемного убийцы сводила на нет любые усилия
агентов Роллана, хотя некоторые из них заняли весьма важные посты в ОАС.
Только три человека, засевшие в римском отеле, знали, кто он такой.
Сангинетти отдавал себе отчет и в том, что бесполезными оказались все архивы
и досье, заведенные на сторонников ОАС: Шакал был иностранцем.
сказал, что нам не разрешают действовать открыто. Необходимо обеспечить
полную секретность операции. Впрочем, путь у нас один. В глубокой тайне
установить личность убийцы, выследить его, где бы он ни был, во Франции или
за рубежом, и уничтожить без малейшего колебания.
дел. Четырнадцать человек, включая его самого.
слева - префект полиции, командующий полицейскими силами Парижа.
Роллан, возглавляющий Отдел противодействия, автор донесения, копии которого
лежали перед каждым из присутствующих, комиссар Дюкре из службы охраны
президента и Сен-Клер де Вийобон, полковник ВВС, сотрудник аппарата
Елисейского дворца, убежденный голлист, хотя в окружении президента бытовало
мнение, что свою карьеру он любит ничуть не меньше.
директор Сюрте Насьональ, а за ним - пять начальников управлений,
составляющих Сюрте.
преступление за преступлением, на самом деле это не так. Сюрте -
немногочисленный координирующий орган, руководящий деятельностью пяти
управлений, которые и ведут борьбу с преступностью. Сюрте занимается только
административной работой, так же как и Интерпол, функции которого не всегда
верно трактуются в книгах. В штате Сюрте нет ни одного детектива.
которому подчинялась вся полиция Франции. Помимо огромного управления на
набережной Орфевр, значительно превосходящего по численности персонал Сюрте,
занимающей дом 11 по улице Соссэ, за углом от министерства внутренних дел, в
Полис Жюдисер входят семнадцать региональных штаб-квартир, по одной в каждом
из семнадцати полицейских районов Франции. Региональные штаб-квартиры
руководят подразделениями городской полиции. Всего их 453: 74 центральных
комиссариата, 253 окружных комиссариата и 126 полицейских постов. Вся сеть
охватывает две тысячи городов и деревень Франции. В сельской местности и на
автострадах закон и порядок обеспечивают Жандармери Насьональ и дорожная
полиция, Жандарм Мобиль. Во многих районах для большей эффективности
жандармы и полицейские работают в одном здании. В 1963 го-ду под командой
Макса Ферне в Полис Жюдисер состояло более 20 тысяч человек.
управления Сюрте: Бюро де Секюрите Пюблик (БСП), Рансенман Женере (РЖ),
Дирексьон де ла Сюрвеянс дю Территуар (ДСТ) и Корп Репюбликен де Секюрите
(КРС).
коммуникаций, дорог и прочей государственной собственности от саботажа и
диверсий. Второе, РЖ, или Центральное архивное управление, являлось банком
памяти остальных четырех. Гигантские хранилища вобрали в себя 4 миллиона 500
тысяч досье на тех, кто попал в поле зрения полицейских сил Франции с
момента их сформирования. Досье занимали полки, длина которых составляла
пять или шесть миль, классифицированные как по алфавиту, так и по видам
правонарушений. Досье заводились как на преступников, так и на
подозреваемых. Сохранялись фамилии свидетелей на суде и подсудимых,
признанных невиновными. Даже не имея компьютеров, архивариусы гордились тем,
что за несколько минут могли найти подробности дела десятилетней давности,
связанного с поджогом дома в маленькой деревне, или имена свидетелей
малозначительного судебного процесса, которому в свое время даже не нашлось
места в газете.
Франции, включая те, что так и не были идентифицированы. Сюда же стекались и
регистрационные бланки, общее число которых достигало 10 миллионов 500
тысяч, в том числе въездные карточки, которые заполнял каждый турист, ступая
на территорию Франции, и гостевые карточки, заполняемые теми, кто
останавливался во французских отелях вне Парижа. Из-за нехватки помещений
эти карточки уничтожались после относительно коротких сроков хранения, чтобы
освободить место для новых, поступающих каждый день.
только гостевые карточки из отелей Парижа. Их отправляли в префектуру
полиции на бульваре Палэ.
Акунин Борис
Махров Алексей
Бажанов Олег
Шилова Юлия
Майер Стефани