Чтение 31–й страницы книги ~Бешенная~

- Да.

- Не замужем? И никогда не были?

- Не сложилось как-то. Могу вас заверить, у меня на этом фронте все нормально. Несколько дней назад подали заявление.

- Вот как? Поздравляю, - сказала Савич совершенно искренне. - Дарья Андреевна, у вас когда-нибудь были серьезные травмы головы? В детстве? Или потом?

- Не припомню.

И посыпались мелкие, совершенно ненужные, по мнению Даши, вопросики. Сначала она не врубалась. Но понемногу стала присматриваться - потому что это и в самом деле больше всего походило на здешний допрос, - и разглядела кое-какие надписи на карточке, выполненные типографским шрифтом...

- Подождите, - сказала она вместо ответа на очередной вопрос. - Вы это что же... историю болезни заполняете?

- Ну что вы. Это всего-навсего учетная карточка. Такой у нас порядок...

- Я не больная, - сказала Даша не без резкости.

- Дарья Андреевна! - с ласковой укоризной провела Савич. - Ну конечно, никто и не утверждает, что вы больная... "Болезнь" - скажу вам по секрету, чересчур страшное слово.

- Но вы же тут пишете...

- Пишу, - сказала докторша, словно успокаивая ребенка. - Я же вам объясняю, таков порядок... Нашу беседу положено отразить в документе.

- Вы же ставите меня на учет! Думаете, я не понимаю?

- Дарья Андреевна, в этом еще нет ничего страшного. Главное, не волнуйтесь.

- Я не волнуюсь. Просто не понимаю, какие у вас основания. У меня юридическое образование, не забывайте.

- В таком случае вам должен быть известен Закон о психиатрической помощи...

- В общих чертах, - чуть смущенно сказала Даша. - Не хватает времени следить...

- Понимаю. Прекрасно понимаю, у нас та же история - некогда за рутиной даже полистать специальные журналы. Вы не поверите, прямо-таки анекдот, но недавно я от больного узнала, что в психиатрию официально введен так называемый "синдром Ротенберга-Альтова", "депрессия достижения". Оказалось, он прав, все так и обстоит, а я и не подозревала... Смешно?

- Смешно, - сухо согласилась Даша.

- Так вот, Закон о психиатрической помощи вам бы тоже следовало прочитать вдумчиво...

- Я прекрасно помню, что помещение в психиатрическую клинику можно обжаловать у судьи...

- Разумеется, - кивнула Савич. - И это строго соблюдается. Но, позвольте, при чем же тут вы? Вы же не больны. Какой здоровый человек будет бояться, что его вдруг поместят в клинику?

"Опаньки, подловила, стерва, - подумала Даша.- - Приемчики, в общем, те же, что и у нас, но нужно держать ухо востро..."

- Вы что же, решили, что вас собираются положить в клинику?

- Да нет, - сказала Даша. - Просто говорю, что я помню из этого закона. Докторша посмотрела на нее так, как сама Даша смотрела бы на

допрашиваемого, вдруг подыскавшего убедительную, на его взгляд, отговорку. Взгляд этот означает: люди по обе стороны стола прекрасно понимают, что произошло, одна знает, что это не ответ, а отговорка, и знает, что другая поняла...

- Вас никто и не собирается класть на лечение, - мягчайшим тоном обнадежила докторша. - Но мы просто обязаны вам немного помочь... Вы считаете, что не нуждаетесь в нашей помощи?

- Простите, считаю, - сказала Даша, тщательнейшим образом подбирая слова. Невольно прислушалась: не слышны ли у двери тяжелые шаги санитаров.

Савич перехватила ее взгляд и едва заметно улыбнулась:

- Дарья Андреевна, все это выглядит совсем не так, как вы решили. Не врываются злые санитары...

- Да я вовсе...

- Ну, простите, мне показалось... - Докторша улыбнулась той же понимающей улыбкой, говорившей: "Милая, я же знаю, и ты знаешь, что я знаю..." - Так вот, никто вас не считает больным человеком, и никто соответственно не собирается применять к вам какие бы то ни было... как это у вас называется - меры пресечения? Просто ваши же собственные начальники немного встревожены вашим состоянием. Вот сейчас мы с вами и попробуем найти какой-то приемлемый для обеих выход. То, что вы не больны, еще не означает, что вы не нуждаетесь в медицинской помощи. Самой легкой, самой щадящей, ничуть не связанной со стационарным лечением... Я имею в виду таблеточки, пару уколов, будете приходить к нам, скажем, раз в неделю, и надолго это не затянется, все зависит только от вас. Лично я глубоко убеждена, что это - переутомление. Никакая не болезнь. Случается. И здесь нет ничего стыдного. Давайте откровенно? Вы же взрослый человек, умный, должны понимать, что здесь нет ваших врагов...

Те же штампы, вновь констатировала Даша. "Кривой, мы ж тебе не враги, добра желаем, колись, дурашка, раньше сядешь - раньше выйдешь..." Раньше сядешь?

- Но у меня все нормально... - сказала Даша.

- Давайте посмотрим... Я буду говорить о том, что мне вчера рассказали у вас в управлении, а вы меня тут же поправите, если окажется, что это неправда, клевета... Все будет зависеть от ваших же слов. Как по-вашему, вы видите в таком уговоре какие-то козни, затаенное недоброжелательство?

- Нет, - сказала Даша.

- Прекрасно. Ну какая же вы больная? Итак, начнем с собаки... Вечером, в здании управления внутренних дел вы увидели злую собаку, которая вот-вот готова была на вас броситься. Вы ее настолько явственно видели, что спустились в дежурную часть и стали выяснять, не отпускал ли кто-то служебную собаку бродить по зданию без присмотра... Это было?

- Да.

- И кто-то даже пошел проверить?

- Да.

- Собаку нашли?

- Нет.

- Потом, когда те люди уже уходили, вы опять ее увидели? На лестнице?

- Да.

- И обратили на нее внимание ваших сослуживцев, но они, моментально поднявшись на тот этаж, овчарки так и не нашли?

- Да, - кивнула Даша, понимая, что влипла.

- Могло ли так оказаться, что эта ваша собака моментально пряталась... ну, скажем, в чей-то незапертый кабинет, едва появлялся еще кто-то, кроме вас?

- Сомневаюсь, - ответила Даша, не в силах затягивать паузу, понимая, насколько это чревато.

- И никто, кроме вас, собаки не видел?

- Никто.

- В тот же вечер, вернувшись домой, вы увидели в прихожей... можете рассказать сами?

- В прихожей висел мертвый кот, - сказала Даша. - Когда я открыла дверь, пошел странный дым...

- И еще какая-то голова?

- Да. Моя голова. То есть моя-то была при мне... Даша ощутила, что ее рассказ приобретает бессвязность. Подумала и продолжила:

- Моя отрубленная голова в луже крови. Я ее трогала, она была теплая. И кота трогала. Правда, он-то был не теплый, а закоченелый.

- Как вы поступили?

- Позвонила в управление и вызвала экипаж ППС.

- Они быстро приехали?

- Минут через десять. Но домой я вернулась буквально сразу же, минуты через три...

- И ничего уже не увидели?

- Ничего.

- А приехавшие милиционеры?

- Ну, и они, конечно, ничего...

- И как вы сами все это расцениваете?

- Кто-то мог войти, подбросить эту гадость, потом, когда я бегала звонить, забрал...

- За три минуты?

- Почему бы и нет? - решительно сказала Даша. - Понимаете, я веду очень серьезное дело, бывали инсценировки и почище...

- Допустим. А овчарка - это тоже инсценировка?

- Нет... - вынуждена была ответить Даша.

- Как по-вашему, могли ваши сослуживцы составить против вас какой-то заговор? Один прятал собаку, а другие притворялись, будто ничего не заметили?

- Ну, я еще не рехнулась, чтобы такое подозревать...

- Какое же тогда объяснение? Ну, Дарья Андреевна? Я вам не навязываю своих оценок и мнений, вы сами решаете... Что получилось с собакой?

- Она мне почудилась, - неохотно сказала Даша.

- Почудилась, привиделась... Иными словами, это была галлюцинация? Вы согласитесь с таким определением? Даша молча кивнула.

- Логично предположить, что и увиденные вами в квартире буквально через полчаса после "собаки" кошка и отрубленная голова также были галлюцинациями? Ведь правда, логично?

Даша кивнула, докторша сделала несколько записей в карточке, спросила:

- У вас прежде бывали галлюцинации?

- Нет, - решительно сказала Даша.

- Вот видите. Появление вашей овчарки нельзя объяснить никакими заговорами...

- Мне могли что-то подсыпать...

При этих словах докторша прямо-таки расцвела:

- Каким образом, Дарья Андреевна? Где? И кто? У вас есть приемлемые объяснения? Даша молчала.

- Ваши начальники заверяют, что у них нет никаких... как это они назвали? Оперативных материалов. Да, оперативных материалов, позволивших бы со всей определенностью говорить о заговоре против вас. У вас есть такие материалы?

- Нет, - сказала Даша. - Но в меня стреляли, и это-то уж не галлюцинация, машина стоит вся расхлестанная...

- Да, я знаю. Но это опять-таки несколько... из другой оперы, правда? И прекрасно увязывается с общей картиной. Вы провели сложнейшую операцию по взятию бандитов, потребовавшую предельного нервного напряжения. Потом вы оказались в компании, мягко скажем, психически неуравновешенных людей, нападавших на вас с ножом, у вас были все основания полагать реальнейшую угрозу не только для здоровья, но и для самой жизни. Еще через несколько дней в вас стреляли, вы чудом уцелели... Дарья Андреевна, даже для мужчины это слишком много. А вы все-таки молодая женщина, в связи с физиологическими особенностями женского организма подверженная регулярным изменениям настроения, - я, как вы понимаете, о менструальном периоде. Допускаю, волевым характером вы ничуть не уступаете в вашей профессии коллегам-мужчинам - но и у мужчины, повторяю, череда таких стрессов, пережитых за столь короткий отрезок времени, может вызвать... о, не болезнь. Отклонения. Тяжкое переутомление, выразившееся в зрительных галлюцинацих. Чисто зрительных. Вы ведь не слышали каких-нибудь голосов? Скажем, угрожавших?

- Вот уж чего не было, так это - голосов.

- И великолепно. Дело обстоит не так уж плохо. Еще и еще раз вам повторю: это не болезнь и никто не намерен вас "запирать" в больницу. Вам нужно попить таблетки, сделать несколько укольчиков... и покой, конечно. Абсолютный покой. Выпишем вам бюллетень недельки на две, при этом сохраняется сто процентов зарплаты, а если понадобится, если вы сами захотите - продлим.

- Но у меня расследование...

- А без вас его никто не сможет закончить?

- Ну, могут...

- Вот видите. Вам необходим покой и небольшое лечение. И если уж у нас пошел столь откровенный разговор, Дарья Андреевна, должна предупредить: в таких случаях степень здравого рассудка у... обратившегося к нам человека определяется по тому, насколько он готов сотрудничать с врачами. Бывают вещи, которые необходимо сделать для блага, должно быть прекрасно известно, есть даже что-то общее...

- И как, простите, ваши слова истолковать?

- Если пациент не выполняет предписаний врача, меж тем как его состояние требует незамедлительного лечения, в больницу могут поместить и принудительно. Но вы же не станете доводить до таких крайностей? Вы мне представляетесь вполне разумной и способной понимать аргументы...

Даша неопределенно пожала плечами. Докторша тем временем извлекала из стола таблетки, целую пригоршню пупырчатых упаковочек. Поворошила их, выбрала с полдюжины:

- Возьмите. Лучше бы вам сразу выпить... эти и вот эти. Вам дать водички, запить?

Даша мотнула головой.

Момент был просто ужасный, требующий немедленного решения. Симпатичная врачиха наблюдала за ней столь пытливо, что мгновенно стало ясно: пошла проверка на готовность подследственного сотрудничать с опером... тьфу ты, надо же, как приклеились родные термины! На вид самые обычные упаковки, ненарушенные... реланиум... тазе-пам... может ли эта хохлушка из-под Харькова оказаться замешанной в козни? Или во сто раз лучший эффект получится, если натравить как раз непосвященного - усердного, старательного врача, искренне желающего помочь трудному пациенту? Если тут ловушка, удастся ли пробиться к машине до того, как таблетки подействуют, и начнешь вырубаться? Достаточно выстрелить в потолок, окна кабинета выходят во двор, Федя при оружии, и ребята в "жигуле" тоже не пустые... а если и охрана, и Федя уже получили совсем другие инструкции? Нет, если эти мысли развивать, и в самом деле крыша поедет...

Она положила таблетки в рот и старательно проглотила.

- Вот и молодец, - одобрительно кивнула Савич. - Нет-нет, вы все это возьмите, вот, я написала дозировку и сроки приема, на ночь - двойная доза... Кстати, у вас в последнее время бессонницы не было?

- Нет.

- Простите, Дарья Андреевна, а вы правду говорите? У вас совершенно невыспавшиеся глаза, даже не круги, а сущие синяки просматриваются...

- Да понимаете ли, я не дома ночую - у жениха, - в последний миг вывернулась Даша. Что бессонница - симптом усугубляющий, ей уже доводилось прежде слышать. Алабин как раз бессонницей маялся...

- Вот как?

- А что, и это противопоказано? - Даша изобразила беспечную улыбку. И подумала: "А собственно, с чего я решила, что она меня собирается отпускать? Они на галлюцинации кидаются, как кошка на мышку..."

- Ну что вы. Просто постарайтесь спать побольше, вам это просто необходимо. А сейчас мы с вами пойдем и сделаем укольчик. На работу вам сегодня идти уже не нужно... вы не на машине приехали? В смысле, не за рулем?

- Нет, у меня водитель...

- Отлично. Ничего страшного после укола не произойдет, но появится легкая заторможенность, небольшое сужение поля зрения. Самой водить машину ни в коем случае не следует - слегка нарушается координация, рассеивается внимание... Пойдемте?

- Это что... в палату?

- Ну отчего же? У нас есть процедурная, специально для амбулаторных больных...

И достала ключ, похожий на тот, каким проводники отпирают тамбуры - трубка с треугольной прорезью. Не особенно и скрываясь, сунула его в. карман халата. Даша насторожилась. Скорее всего, процедурная для приходящих у них тут и в самом деле есть, но вряд ли она расположена под замком... Хреновые дела.

- Вы сегодня алкоголя не употребляли?

- Я с утра не пью.

- И прекрасно. Вообще, на все время лечения воздержитесь от спиртного. Не совмещается, знаете ли. Кстати, а после тех двух случаев у вас галлюцинаций больше не было?

- Нет.

- Правда?

- Правда.

- Хочу сразу добавить...

Даша так и не узнала, что она хотела добавить, - распахнулась дверь, и вошел Пал Василич Хотулев собственной персоной, вальяжный и неторопливый. Вежливо улыбнулся Даше:

- Рад вас видеть, Дарья Андреевна. Как дела, Галочка? - он наклонился над плечом врачихи и перечел все, что она написала. Благосклонно кивнул: - Ну что же, я уверен, вам удалось самым оперативнейшим образом и идеально быстро решить проблему...

Галочка польщено глянула на начальство снизу вверх. Даше же показалось, что ее прошиб электрический разряд.

Построение фразы, интонация, барственная манера растягивать гласные... И запах дорогого одеколона!

Это был он. Это он в ту ночь, когда в гости нагрянули лже-сатанисты, был Краснобаем. С теми же нотками в голосе, лениво-презрительными, с той же смесью иронии и барственности интересовался у Орангутанга, может ли тот Дашу трахнуть, не снимая с нее браслеток. И никакой ошибки.

Она подняла голову, увидела, как Хотулев кладет перед Галиной какие-то бумажки, и та, бегло просмотрев, вскидывает на Дашу новы и взгляд, определенно полыхнувший неприкрытым охотничьим азартом. Сердце мгновенно упало. Опять эта гнусь?!

- Вот как... - совсем другим голосом произнесла Савич.

- Я, с вашего разрешения, поприсутствую? - Хотулев весьма предупредительно повернулся к Даше.

Ну, и что ему прикажете ответить? "Пошел вон, козел"? Ведь упекут... Впрочем, они и так настроены упечь. Даша шкурой чувствовала, что ее положение, и без того не из лучших, с появлением Хотулева еще более усугубилось. Это нам тоже знакомо: под конец допроса, когда подследственный облегченно вздохнул и расслабился, якобы невзначай заявляется шеф или напарник с новыми козырями...

- Дарья Андреевна, - начала докторша столь уклончиво, что сомнений более не осталось. - Придется обсудить еще один крайне деликатный вопрос...

Следовало сохранять хладнокровие момент был решающий, но Даша, не в силах себя превозмочь, бросила сухо:

- В жизни с родным отцом не спала.

- Почему вы решили...

- Да знаю я, что там написано, - Даша указала на свежеприбывшие бумажки.

- Имела счастье познакомиться. И хотела бы знать, почему там так написано.

- Потому что мы записывали строго со слов вашего отца. И со слов свидетельницы, находившейся при нем с самого начала приступа. Надеюсь, ее-то вы не подозреваете в соучастии в заговоре против вас?

- А разве я говорила, что против меня составлен заговор? - невинно спросила Даша.

- Насколько мне известно, вашему начальству вы об этом рассказывали много и охотно...

- Видите ли, я не первый сыщик, против которого устраивают провокацию со сбором компромата, - сказала Даша. - У нас такое случается. Я бы это не стала называть заговором, но против меня определенно работают...

Она обращалась главным образом к Савич - но видела по глазам той, что дело дохлое. У них тут "заговоры и козни" - симптом болезни, и не более того.

- Надеюсь, нас вы не подозреваете в соучастии с вашими... заговорщиками?

- с непринужденной улыбкой спросил Хотулев.

- Ну что вы, - сказала Даша. - Однако так уж сложилось, что другой человек совсем по-иному описывал отцовский бред. Не так, как вы. И ни словечком не упомянул про "эротическую подоплеку"...

Взгляд докторши растерянно метнулся меж пациенткой и шефом:

- Да? А с этим человеком можно поговорить?

- Она умерла, - сказала Даша. - Ее убили. Та женщина, из чьей квартиры отца... увезли.

- Простите, Дарья Андреевна, а вы правду говорите? - спросила Савнч.

- Увы, на этот раз Дарья Андреевна говорит чистую правду, - кивнул Хотулев. - Эта женщина погибла при крайне загадочных обстоятельствах вскоре после крайне напряженной и тягостной беседы меж ней и Дарьей Андреевной... буквально сразу же.

- Вы на что намекаете? - не выдержала Даша. И увидела, как эскулапы обменялись нехорошими взглядами. Она нервничала все больше, давали о себе знать две почти бессонных ночи, Даша чувствовала, как ее начинает легонько трясти, словно в ознобе, и боялась, что врачи это заметят.

- Помилуйте, ни на что я не намекаю, - развел руками Хотулев. - Я, если помните, предостерегал вас от беседы с ней, говорил, что ни к чему хорошему это не приведет в вашем состоянии. В самом деле, загадочная история... Ну что же... Дарья Андреевна, как вы посмотрите на такое предложение: ненадолго задержаться у нас? Скажем, на недельку. Я понимаю ваше предубеждение против сего заведения, но поймите и вы - с галлюцинациями, подобными вашим вчерашним, шутки плохи. И пренебрегать ими опасно. В любой момент, совершенно неожиданно, может наступить обострение и принять крайне опасные как для вас, так и для других, формы. Вплоть до попыток самоубийства или стремления причинить вред окружающим. А у вас ведь, насколько мне известно, есть оружие? Нужно подлечиться. Я с вами говорю так откровенно, поскольку вовсе не считаю вас больной. Вы не больны, вы в данный момент пребываете в ясном сознании, но пережили целую череду стрессов и потрясений, появились галлюцинации, неадекватное восприятие действительности. Вам просто необходимо немного отдохнуть под надежным присмотром.

Несмотря на самую пакостную ситуацию, в какую она когда-либо попадала, Даша не удержалась от улыбки:

- Это значит: чтобы доказать, что я нормальная, нужно согласиться, чтобы меня заперли в дурдом?

- Вы сформулировали несколько прямолинейно, но, в целом, правильно, - кивнул Хотулев. - Если вы пойдете нам навстречу - не будет лучшего способа доказать, что вы здоровы. И максимум через неделю мы с вами расстанемся, я уверен. Я не стал бы употреблять столь вульгарное слово "дурдом". Здесь есть спокойные палаты для таких же, как вы, людей - переутомившихся, переработавшихся, перенервничавших...