спросил Виктор.
нервничаю: меня ждет дома мама и беспокоится. А я не решаюсь подняться в
незнакомую квартиру.
дом напротив. Кто этот человек?
отрекомендовали, - успокоила Мура своего добровольного помощника.
более не мешкая.
дорожке к выходу из сквера. На мгновение дорогу им преградил высокий
седобородый старик в расстегнутом сером пальто с отвислыми карманами. Из-под
кустистых черных бровей сверкнули маленькие глазки. Растянув в странной
гримасе рот, над правым уголком которого чернела выпуклая родинка, старик
уступил им путь. Они задержались на тротуаре, пережидая, пока проедут два
извозчика и хмурый мужик в пестрядинной блузе протащит неказистую тележку с
березовыми поленьями. От тряски по ухабистой мостовой поленья соскальзывали,
и мужик останавливался, чтобы подобрать их, вызывая бурное негодование
стайки воробьев, тут же, на мостовой, выклевывающих зерна овса из еще
теплого лошадиного навоза. Когда проезжая часть освободилась и двое молодых
людей готовы были перейти через улицу, Мура внезапно схватила фотографа за
руку, он даже вздрогнул от неожиданности.
к которому они направлялись. Оттуда появился высокий стройный господин в
длинном черном пальто, элегантном черном котелке. Его левую руку оттягивал
рыжий баул внушительных размеров. Он едва кивнул почтительно склонившемуся
дворнику, быстро стрельнул глазами направо, налево и размеренным,
неторопливым шагом двинулся в сторону Николаевского вокзала.
говорили, что не знаете его!
Вы же говорили, что дело у вас срочное!
Крайневу. - Догнать-то несложно. Но как же на улице решать деловые вопросы?
Ну что, идем? Или мне попробовать самому?
забормотала:
все сделаю сама. И непременно вам позвоню. Очень скоро. Чтобы узнать, что
было написано в том письме - не забудьте про него...
смотревшую вслед удаляющемуся господину с баулом, пожал плечами, поклонился
и пожелал ей удачи.
другую сторону улицы. Потом, подобрав длинную юбку, быстро заскользила вдоль
стен зданий. Виктор Булла с удивлением отметил, что его симпатичная знакомая
пробирается между прохожими вслед за уходящим господином какими-то странными
рывками.
другая цель, сообщить о которой она не могла недоумевающему Виктору Булле.
Она обнаружила, что у элегантного господина есть преследователь... Мура
узнала его сразу же, как только он выскочил из-за угла сквера, в котором она
только что сидела, и бросился вслед за господином Крайневым. Поразительно!
Она его видела только один раз в жизни. Это был стасовский приятель,
невзрачный библиотекарь Анемподист Кайдалов.
господина Крайнева? Почему он следует за ним тайком? Неужели он за ним
следит?
библиотекаря - коверкотовое пальто его выглядело мятым и несвежим.
нагнать его. Он явно старался настичь поверенного. Чем меньше становилось
расстояние между мужчинами, тем быстрее старалась оказаться поближе к ним
Мария Николаевна Муромцева. Зачем? - она и сама не отдавала себе в этом
отчета.
проспекта и остановился у края тротуара, пережидая поток движущихся
экипажей. В двух шагах от него стоял городовой с шашкой на боку.
Библиотекарь Кайдалов, нагнавший наконец свою жертву, схватился на ручку
рыжего баула и дернул его к себе, но господин Крайнев не выпустил своей
ноши. Он повернул голову, и Мура явственно различила на его лице мгновенную
вспышку злобы. Библиотекарь смотрел на поверенного в делах с еще большей
яростью. Загадочная сценка не заняла и мгновения, дерзость библиотекаря
перешла все границы:
взгляд на оглянувшегося городового.
на заднюю площадку темно-синего вагона, не выпуская рыжего баула из рук.
догнать конку, но тут же остановился. Коночный кучер дернул веревку,
привязанную к языку висящего рядом с ним колокола, - подать сигнал
зазевавшимся прохожим, взмахнул кнутом, и пара сивых лошадок дернулась:
влекомое ими громоздкое двухэтажное сооружение резко ускорило ход. Пассажиры
грохочущего экипажа с высоты империала, поверх жестяных рекламных щитов,
прикрывающих бортики крыши, равнодушно смотрели на Замешкавшегося господина.
резко повернулся на каблуках и пошел назад, но едва ли не через два шага
почти натолкнулся на младшую дочь профессора Муромцева. Лицо поверенного в
делах было бледно и неподвижно, темные глубокие глаза поразили ее глухим
бешенством - правое нижнее веко дергалось.
потрясения, она поняла самое главное - у господина Крайнева она не получит
деньги за недостающую в убранстве "Посейдоновых анналов" черную жемчужину.
Изукрашенный переплет, скрывающий труд Ивана Великого Готского, наверняка
лежал в глубине рыжего баула, так хорошо описанного Михневичем. И теперь
находился в других руках в руках серенького служащего библиотеки и
одновременно умопомрачительно дерзкого грабителя, не побоявшегося сделать
свое черное дело прямо в двух шагах от городового, - в руках Анемподиста
Кайдалова!
Глава 17
Литейную часть, видел окружающий мир, как в тумане. Неву он пересек на
темно-синем пароходике "Финляндского пароходного общества", укрывшись в
желтой кормовой каюте. Из окна он хмуро наблюдал за бороздящими невские воды
такими же синими пароходами и за пароходами Шитова: с зелеными корпусами, с
брезентовыми отвесами, спускающимися с крыш. Между дровяными баржами - город
готовился к зиме - скользили юркие лодки, ялики, медленно ползли паромы.
он не был очень давно и, несмотря на тревоги, невольно отметил, как
преобразился за лето город. Петербург украшался. На одной улице можно было
увидеть все, что, пожалуй, не найдешь ни в Москве, ни в других городах
России: шлифованный гранит, роскошный мрамор, лакированное дерево, бронзу,
художественной ковки железо, зеркала. Фасады зданий, большую часть которых
занимала реклама, заметно выросли, вместо особнячков появились шестиэтажные
гиганты сажен 50 в длину. На панелях пред домами зачастую выкладывали не
белые плиты, не асфальт, а роскошный паркет из изразцов.
давали о себе знать. Голова у доктора Коровкина слегка кружилась, и во всем
теле ощущалась мелкая ознобная дрожь. Вечер, когда он сидел за гостеприимным
столом рядом с Брунгильдой, празднующей свое двадцатилетие, казался ему
теперь бесконечно далеким. Тогда он мог беспечно наслаждаться обществом
приятных ему людей, пить хорошее вино и слушать забавные рассказы профессора
о смехотворных проектах гостей Стасова, замышленных ими к 200-летию
Петербурга!
другое: хулиганский телефонный звонок с сообщением об умирающем отце
Брунгильды, суматоха вокруг "отравленного" профессора, свидание с Мурой в
Румянцевском сквере, смерть Глеба Тугарина, звонок из аптеки, записка о
выкупе за Брунгильду, сердечный приступ у профессора Муромцева. И сегодня,
после утомительного, непродолжительного забытья на жестком диване в
профессорской гостиной, его с утра ждала тысяча неотложных дел. Надо было
посетить подозрительную аптеку; вернуться на Васильевский и проследить, как
дежурившие у ложа профессора дамы выполняют его предписания; узнать, не
объявились ли похитители Брунгильды; потом отвезти Муру с ее жемчужиной в
ювелирную мастерскую; заехать, если удастся, в банк за деньгами; решить, в
конце концов, вопрос с пациентами.
вчера весь день ему звонили обеспокоенные пациенты. Особенно ресторанщик
Порфирий Филимонович о своих переломанных ребрах беспокоился, да генеральша