Чтение 31–й страницы книги ~Канатоходцы~

- Мак-Брайт уцелел?

- К счастью. До него так и не добрались - не оставил следов. А Док у нас.

- Слышал.

- Такому трудно в подполье - слишком заметен. Но рвется назад. Не знаю,
может быть, согласимся - пошлем.

- А Даблью-эй?

Генерал прищурился и помолчал, как-то странно помолчал, сквозь улыбку, не
то чтобы насмешливую, но с предвкушением явного удовольствия. Потом вызвал по
видео приемную, всмотрелся во что-то на экране и сказал:

- Просите.

И в комнату вошел - у меня рука не подымается написать, кто...

Бигль!

Разведчик привык к неожиданностям, ему не положено открыто выражать свои
эмоции - удивление, страх или радость, он всегда собран и готов к самому
удивительному, чего и предположить не мог. Но я так и застыл с открытым ртом,
как школьник в кинотеатре. Все что угодно, только не это, но Бигль вошел, чудной
и непривычный, в штатском, такой же грузный, седой и величавый, каким я привык
его видеть на фотографиях или в тех редких случаях, когда он появлялся публично
- на юниэкранах.

Бигль кряхтя уселся напротив, молча, с какой-то хитринкой подмигнул шефу,
а тот сказал:

- Теперь закрой глаза, бывший Лайк. На минуточку. Только по-честному.

Я повиновался и вдруг услышал до жути знакомый голос.

- Ну вот мы и снова встретились, сынок.

Первый!

Я онемел.

Бигль - Первый?!

Бигль - Даблью-эй?!

И Бигль - душа Сопротивления - "слама", впитавшего в себя все
оппозиционные группы и партии, всю ненависть народа к последней олигархии на
Планете! Чудеса!

- Обалдел, - усмехнулся Дибитц. - А еще разведчик.

- Классный разведчик, - сказал Бигль. - Не смейся. Первого он знает по
голосу, а по кодовому обозначению я был для него невидимкой.

- Если кодовое обозначение открыто, значит, больше не встретимся, -
вздохнул я.

- Как знать, сынок. Твоя профессия еще нужна. Пока нужна. Мы уже с тобой
говорили об этом. СВК, как гнилое яблоко: снаружи румянится, внутри - труха.
Слам становится силой, с которой уже трудно совладать. А партия, сынок, наша
партия знает, как и куда направить эту силу и как умножить ее. Не помешали
старые Тейлоры и Уоррены, не помешают и новые.

- А где же будет старый Бигль?

- Найдется работенка. Пока я им тоже еще нужен.

- Как же вы рискнули приехать сюда? А если хватятся?

- Не хватятся. Для них я где-то отдыхаю. А где именно - у меня еще есть
привилегия не сообщать о своих маршрутах.

Шеф вынул из сейфа папку в черной обложке. Я понял, что разговор окончен,
и встал.

- Тебе бы отдохнуть, - сказал Дябитц,- воспользоваться передышкой. Месяц-
другой. Где-нибудь на море.
*

У тебя и спутница есть для отдыха, - добавил Бигль. - Я привез с собой
Линнет. ЕЙ тоже нужно отдохнуть и сменить перышки.

* * *

С крутого берега мы глядели на море. Стальное с белыми гребешками зыби,
оно не ласкало и не манило. И гул прибоя не взывал к курортной расслабленности.

Высоко над головой тянулись электрические провода к белой санаторной вилле
между пиками деревьев. По проводу, тихонько пересвистываясь, прогуливались две
крохотные птахи, именно прогуливались, не падая и не взлетая.

- Пернатые канатоходцы, - сказал я.

- Как в цирке, - улыбнулась Линнет.

- Там сетка. А на земле ее нет.

- Ты имеешь в виду - в жизни?

- Конечно. Мы же канатоходцы. Только без страховочного троса и без
баланса. И уж, конечно, без предохранительной сетки. Вот так. А пока мы просто в
отпуску.

- Отпуск кончился, Чабби, - вздохнула Лин-нет. - Возвращаюсь к канату.

- Получила вызов?

- Еще утром. А вечером улетаю.

- Завидую, - сказал я.

- Равнодушно завидуешь.

- Почему равнодушно - уверенно. С надеждой, что и я получу такой же завтра
или послезавтра.

- Грустно, не правда ли?

- Профессия.

Перерыв, который и отпуском-то назвать нельзя было, подходил к концу. И у
Линнет и у меня. Встретимся ли?

ЭПИЛОГ

- Директора Бигля просят обождать три минуты в приемной, - пропел
мелодичный невидимый голос.- Следите за световым табло.

"Пока еще директор, - внутренне усмехнулся Бигль, - только интересно,
какого ведомства. Санитарного или кладбищенского? И всего три минуты. Что ж,
обождем".

В приемной, как всегда, было пусто. Шеф СВК принимал лишь в крайних,
исключительных случаях - обычно разговаривал только по видео. Но случай с Биглем
был исключительным. Он уже не занимал никакого поста, и видео у него не было.

Нескрываемо ухмыляясь - пусть снимают хоть все закамуфлированные
телепередатчики,- Бигль подошел к стене-окну, откуда открывалась панорама
города. Новые улицы и площади вытеснили старые уголки: сохранившиеся еще с
прошлого столетия здания казались старомодными провинциалами среди изысканных
светских львов - причудливых сооружений, капризных геометрических форм,
пересеченных садами и парками, вмонтированными в стальной или пластиковый каркас
этажей. Все знакомо до мелочей. Родной город, родной дом. Даже в этой приемной
все памятно - и масштабы манежа и сверкающая эмалью и никелем пустота. А сердце
сжимается от гнева и горечи за это издевательство над словом родной. Третий
десяток лет он здесь, в чужой шкуре, в чужом стане, и все приглядевшееся,
привычное, примелькавшееся не могло стать и не стало близким. Мир этот не
отмылся оттого, что он, Бигль, живет по кодексу его законов, традиций и правил,
и даже поношенный мундир свой надевает с утра с ненавистью, подавить которую
бессилен, несмотря на все ухищрения мимикрии. И сейчас после потаенной поездки
домой эта ненависть оборачивается физической тошнотой, перехватывающей горло.
Три минуты! Что ж, он подождет эти три минуты, хотя они и кажутся ему часами,
как в хирургической палате перед операцией.

Световое табло заиграло всеми красками спектра. Бигль подтянул мундир,
поправил сбившиеся волосы и шагнул к неотличимой от стены двери.

- Я жду, Бигль, - сказала она знакомым голосом.

Над столом, как желтый фонарь, сияло одутловатое лицо шефа.

- Садитесь, Бигль.

Бигль сел, сохраняя почтительную неподвижность.

- Мне бы очень не хотелось, Бигль, чтобы вы затаили обиду.

- На что? - пожал плечами Бигль. - За то, что я упустил Дока и прозевал
связи слама с разведчиком? Грубейшие ошибки и, естественно, закономерные
последствия.

- Я уважаю строгость вашей самооценки, Бигль, - сказал шеф, - но вы
преувеличиваете. Последствия не столь уж трагичны. Вы просто возвращаетесь к
своим сомниферам. Чему вы улыбаетесь?

- Вспомнил ваши слова: "Вы переросли их, Бигль". Значит, не перерос.

- Вернее, мы их недооценили. Они помогут не только выявлять
сопротивляющихся, но и воспитывать подчинявшихся. Есть новые модели с
гипноэффектом, запрограммированные на воспитание поощряемых навыков - не мысли
самостоятельно, доверяй ведущим тебя, пресекай крамолу даже у себя дома и не
жди, когда на тебя донесут, - доноси первым.

- Это эксперимент? - спросил Бигль.

- Пока да. Но мы надеемся на его успех.

Надейтесь, подумал Бигль. Во-первых, сомнифер, как и любой механизм, можно
реконструировать. Снять гипноэффект или заменить программу. Во-вторых,
электронное воздействие требует электронного же контроля - новых массовых серий
машин, способных проверить программную направленность сомниферов. Таких машин
еще нет. И будут ли? Эксперимент явно строился на песке, но Бигль перехватил
восторженный взгляд шефа и сразу понял, что от него хотят.

- Полезный эксперимент, - сказал он. - Попробуем, - и встал.

Шеф тоже встал.

- Кстати, - добавил он, - ваше ходатайство о возвращении Ли Джексона на
работу удовлетворено. Перебежчик, вкусивший сладости слама, может оказаться
полезным. Возьмете его к себе с организацией тщательной проверки и наблюдения.

- Будет исполнено, - заключил Бигль. Ему очень хотелось взглянуть на
преображенного Ли, и он не разочаровался. Ли похудел, вырос и научился скрывать
свои чувства. Ничего не отразилось на лице его при виде Бигля.

- Младший блок-инспектор Ли Джексон в смене готов, - отчеканил он.

- Не будем ворошить прошлого, сынок, - сказал Бигль. - Приступай. Работа
знакомая. Рутина.

Мальчишка уже многому научился - не только чувства скрывать. Ретив.
Вдумчив. Нацелен. Хорошо. Сколько таких Ли пройдет через Бигля, одинаково его
презирающих и готовых отдать жизнь по приказу Первого. Метаморфозы Бигля им
неизвестны.

Но в этом и состоит своеобразие его пока еще нужной профессии.