Чтение 31–й страницы книги ~Мечта империи~

известии.

- Да здравствует мечта Империи, дорогой сынок! - захихикал старик.

- Дедуля все устроил! Молодец, дедуля! Он так натурально плакал на плече у
этого идиота Элия! Сенатор тоже пустил слезу и выложил пять тысяч сестерциев из
личных средств. Да здравствуют добродетельные идиоты, без них жизнь была бы
совсем скучной! Знаешь, папашка, мне этот Элий даже чем-то симпатичен.

При этом заявлении лицо Пизона перекосилось.

- Ладно, ладно, когда стану императором, ты его прикончишь. Или отрежешь
ему яйца - на твое усмотрение. Итак, наш план начал действовать, - заявил Бенит.
- Сначала ты усыновишь меня, папашка. Видишь, как легко - стоит только пожелать,
и человек на все согласен. А потом, когда стану императором, я эту халяву с
желаниями отменю.

- Пойду соберу вещи, - сказал старик. - Мы переезжаем к тебе, сынок, - и он
похлопал Пизона по плечу.

- Ты вне себя от радости, папашка! - Бенит хлопнул его по другому плечу.

"О боги, неужели я не сплю?" - в ужасе подумал Пизон.

- Ты ведь не можешь отказать мне, папашка, - ухмылялся ему в лицо Бенит. -
А не то цензоры ненароком могут узнать, что именно ты посоветовал мне

заказать то клеймо на счет Руфина, а сам поставил Клодию против Вера. Да
еще подкупил Тутикана, чтобы тот не продавал клейм на эту игру. В этом случае
Клодия не могла выиграть. Ловко сработано. Думаю, цензоры это оценят... Тебя
занесут в гладиаторские книги навечно. К тому же Римские суды обожают
конфисковывать имущество. Сокровища твоего банка пойдут на воспитание римских
сирот. Воображаю, как бедные сироты разжиреют. А я останусь в стороне - раз ты
меня не усыновишь. Ловко получается, да?

- Подонок... - прохрипел Пизон.

- Но я тебе нравлюсь, - самодовольно хмыкнул Бенит. - Не так ли, папашка?
Ты в восторге от моих талантов!

Элий ограничился купанием в прохладном бассейне - в горячей парильне его
порезы невыносимо саднили. Но он позволил бальнеатору вымыть себе голову
душистым галльским мылом. Прекрасное мыло делают на парфюмерной фабрике Каров в
Лютеции*. Зато Вер попарился вволю, выбивая из своего организма остаток ядов,
которые он сам добровольно ввел.

* Лютеция - Париж.

После купания молоденькая смуглая прислужница в полупрозрачной тунике
принесла мужчинам серебряный кофейник с горячим черным кофе, вазочку с сухими
бисквитами и фрукты.

- Все литераторы пьют кофе, - сказал Элий, пробуя черный дымящийся напиток.
- Может, мы с тобой, Юний, тоже начнем сочинять, если будем пить кофе по утрам?

- Здешняя обстановка напоминает роскошь и порочность конца первого
Тысячелетия, - проговорил Вер глядя на аппетитные загорелые бедра юной
красавицы. - По-моему, Макрин прислал эту красотку сюда не случайно.

- По-моему, тоже.

- Ничего не выйдет! - смуглянка окинула гостей гневным взглядом. - Я сплю с
хозяином, но не собираюсь делить ложе с кем-нибудь из вас!

- Вот скупердяй! Прислал одну на двоих! И притом свою собственную девочку.
Надеюсь, за обедом он не предложит нам одно яйцо и одну грушу разделить вместе с
хозяином.

Приятели рассмеялись, а служанка, изобразив на смуглом личике обиду, ушла.
После нескольких глотков вина Вера нестерпимо потянуло в сон. Он видел, что и
Элий постоянно клюет носом.

- Эй, Элий, не спи, мне нужен от тебя еще один ответ.

- Изволь. Я даю их по сотне в день во время приема избирателей моей трибы.
Чего стоит один-единственный ответ на один-единственный вопрос?

- Ты в самом деле считаешь, что наркотик пробудил во мне подлинные
воспоминания? Элий затряс головой, прогоняя сон.

- В Александрии люди, принимавшие подобный препарат, вспоминали даже час
своего рождения, - язык его пьяно заплетался, хотя Элий выпил лишь чашку кофе.

- В этом сне я видел собственную мать. Не ту, что погибла во время войны. А
другую, настоящую. И я даже не знаю, кто она. Ни ее имени, ни...

Юний Вер замолчал. Ибо в ту минуту вспомнил висящий на шее медальон со
странным изображением.

- Нереида...- сказал он.

- Что?

- У нее был медальон с камеей из сардоникса. И на камее - Нереида. Я видел
это абсолютно отчетливо, -- сердце Вера опять отчаянно забилось.

- Насколько я помню, так называлось подразделение, в котором служила твоя
мать. Приемная мать, - добавил Элий после паузы.

- И наш новый знакомый Курций... - усмехнулся Вер.

Но женщина из сна никак не походила на легионера. С каждой минутой Юний
уверялся все больше, что видел во время галлюцинации свою настоящую мать. Она
любила сына и отказалась от него. Она чего-то боялась... Но чего?

Дверь отворилась, и в комнату заглянул Макрин, но не вошел, остался у
порога, странно улыбаясь.

- Подхалим лично пришел позвать нас на завтрак...- Вер вдруг заметил, что
лицо Элия сделалось белым, как полотно, а на лбу мелким бисером выступили капли
пота.

Элий замычал от боли и попытался встать с ложа, но согнулся пополам и
рухнул на пол. Вер рванулся к Макрину. Комната поплыла перед глазами. Макрин
неожиданно очутился сбоку и гнусно захихикал. Лицо сочинителя превратилось в
подушку и, раздувшись, заслонило весь мир. А из этой подушки лезли наружу клочья
голубого плотного тумана и застилали глаза. Гладиатор выхватил меч и рубанул
наугад. Раздался звон разбитого стекла. Вер еще успел распороть подушку и
разрубить пополам серебряную вазу вместе с фруктами и серебряный кофейник. И
лишь после этого упал возле своего приятеля, обсыпанный пухом и облитый горячим
кофе.

"Я умер и сейчас бреду по подземной галерее в Аид", - подумал Вер, открывая
глаза.

Но к своему изумлению увидел, что никуда не идёт, а лежит на каменном полу,
а над ним нависает низ: каменный потолок. Свет двух тусклых лампочек, забранных
решеткой, лишь обозначал контуры предметов. Вер вскочил на ноги. Пол тут же
качнулся, и гладиатора швырнуло вперед, и он едва не врезался головой в стальную
решетку, что делила подвал на две равные части. Вер вновь уселся на каменные
плиты. Голову его сверлила тупая боль, а все тело ломило так, будто он только
что принял участие в марафонской дистанции. На второй половине, за решеткой, на
полу лежал человек. Не ясно было: жив он или нет.

- Элий... - позвал Вер.

Никакого ответа. Юний Вер подполз к решетке. Элий не шевелился. Кто-то
заботливо укрыл сенатора одеялом, прежде чем оставить здесь, в подвале. Вер
просунул руку сквозь решетку и дотронулся до запястья Элия. Тот был жив. Сенатор
либо спал, либо находился в "отключке" под действием наркотиков. Юний Вер
ухватил его за руку и притянул поближе к решетке. Элий пробормотал что-то
невнятное, но глаз не открыл. Вер влепил ему пощечину, потому вторую. Тогда
лежащий наконец приподнял голову.

- Пить, - прошептал Элий. Вер отрицательно покачал головой: воды в подвале
не было.

- Как мне плохо... - Элий вновь растянулся на полу - питье Макрина
подействовало на него куда сильнее, чем на Вера.

- Интересно знать, что нужно от нас этому подонку, - спросил сам себя Вер,
потому что Элий вряд ли мог ему ответить. - Может, он хочет принести нас в
жертву своей музе, чтобы его книги пользовались большим успехом, чем книги
ненавистной Фабии.

- Ты почти угадал, гладиатор! - раздался голос сверху.

Вер поднял голову. В маленькое окошко на потолке выглядывала физиономия
Макрина. Вер невольно схватился за рукоять меча, но пальцы стиснули лишь воздух
- меч исчез.

- Слушай, ты, мразь, если ты сейчас же не выпустишь нас отсюда...

- Непременно выпущу, - отозвался Макрин. - Но не сейчас. Сначала ты
исполнишь одно мое желание - как раз то, о котором ты говорил, боголюбимый
гладиатор. Ах нет, я ошибся, ты уже не любим богами. Но это неважно. Ты со своим
другом устроишь на этой арене маленький бой, и каждый из вас получит с десяток
заявок на исполнение желаний.

Вер расхохотался.

- Как же ты глуп, сочинитель! Желания исполняются только на аренах
амфитеатров, входящих в Большой круг. А здесь мы можем биться с утра до вечера,
и ни одно желание не исполнится.

- Это ты глуп, гора мышц, - презрительно фыркнул Макрин. - Здесь тоже
исполняются желания. Да, да, как раз в этом самом подвале. И кстати - любые
желания, без ограничений и запретов напыщенных цензоров. Настоящие желания! Мне
не надо просматривать справочники, чтобы узнать, можно помочь господину
булочнику или надо отказать, потому что его брат приговорен к двум месяцам
карцера за хулиганство. У меня не надо платить сто тысяч сестерциев
"формулировщикам" за выхолощенную фразу и все время опасаться, что твое желание
принесет кому-то вред. Здесь можно заказать титул сенатора, начало или
прекращение войны.

- Так я тебе и поверил!

- Поверишь, когда увидишь своего гения! Неважно, где ты дерешься, приятель.
Главное, чтобы гений доставил твои клейма по назначению. Сегодня вечером каждый
из вас получит десять своих клейм, - закончил Макрин.

- Элий - сенатор, а не гладиатор, - напомнил Вер.

- Он бывший гладиатор и, надеюсь, не забыл, как держать меч.

- Кто поставит на бойца со сломанными ногами? - попытался прибегнуть к
другому доводу Вер. - Наши шансы не равны.

- Ничего, я их уравняю, - засмеялся Макрин. - К твоим ногам прикуют по
свинцовой гире - вроде тех, что таскают за собой преступники, работающие на
каменоломнях.

- А если мы откажемся драться?

- Не откажетесь, - хихикнул Макрин. - Гении переговорят с вами лично, и вы
станете послушны, как ягнята. А нет - так доза "мечты" поможет. На нашего героя
Юния Вера действует только один-единственный наркотик под названием "Мечта".