профессор Сальватор. Наше мнение было таково: по биологическому закону
Геккеля каждое живое существо в своем развитии повторяет все те формы,
которые прошел данный вид живого существа в течение вековой жизни вида
на земле. Можно с уверенностью сказать, что человек произошел от
предков, в свое время дышавших жабрами.
четыре лежащие друг за другом жаберные складочки. Но позже у
человеческого зародыша жаберный аппарат преобразуется: первая жаберная
дуга превращается в слуховой проход со слуховыми косточками и в
евстахиеву трубу; нижняя часть жаберной дуги развивается в нижнюю
челюсть; вторая дуга - в отростки и тело подъязычной кости; третья дуга
- в щитовидный хрящ гортани. Мы не думаем, что профессору Сальватору
удалось задержать развитие Ихтиандра в его зародышевой стадии. Науке,
правда, известны случаи, когда даже у совершенно взрослого человека
остается незаросшее жаберное отверстие на шее, под челюстью. Это так
называемые шейные фистулы. Но с такими остатками жабр, конечно, нельзя
жить под водой. При ненормальном развитии зародыша должно было
получиться одно из двух: или продолжали бы развиваться жабры, но за счет
развития органа слуха и других анатомических изменений. Но тогда
Ихтиандр превратился бы в чудовище с недоразвитой головой
полурыбы-получеловека, или победило бы нормальное развитие человека, но
за счет уничтожения жабр. Однако Ихтиандр - нормально развитый молодой
человек с хорошим слухом, вполне развитой нижней челюстью и нормальными
легкими, но, кроме того, у него есть вполне сформированные жабры. Как
именно функционируют жабры и легкие, в каком взаимоотношении они
находятся друг с другом, проходит ли вода через рот и легкие в жабры,
или же вода проникает в жабры через небольшое отверстие, которое мы
обнаружили на теле Ихтиандра повыше круглого жаберного отверстия, - мы
не знаем. Мы могли бы ответить на эти вопросы, если бы мы произвели
анатомическое вскрытие. Это, повторяю, загадка, ответ на которую должен
дать сам профессор Сальватор. Профессор Сальватор должен разъяснить нам,
как появились собаки, похожие на ягуаров, странные, необычайные
животные, и земноводные обезьяны - эти двойники Ихтиандра.
хирург, откровенно ответил:
что то, что делал профессор Сальватор, под силу только гению. Сальватор,
очевидно, решил, что в своем искусстве хирурга дошел до такого
совершенства, что может разбирать, складывать и приспособлять тело
животного и человека по своему желанию. И хотя он на деле блестяще
осуществлял это, тем не менее его смелость и широта замыслов граничат
с.., безумием.
о его невменяемости, чтобы иметь возможность заменить тюремный режим
больничным.
Сальватора, - но, во всяком случае, по нашему мнению, обвиняемого
следует поместить в санаторий для душевнобольных и подвергнуть
длительному наблюдению врачей-психиатров.
это новое обстоятельство, - сказал председатель. - Профессор Сальватор,
желаете ли вы дать разъяснение по некоторым вопросам экспертов и
прокурора?
вместе с тем и моим последним словом.
СЛОВО ПОДСУДИМОГО
искал кого-то. Среди зрителей Сальватор заметил Бальтазара, Кристо и
Зуриту. В первом ряду сидел епископ. Сальватор несколько задержал на нем
свой взгляд. На лице Сальватора появилась едва заметная улыбка. Затем
Сальватор начал искать кого-то взглядом, внимательно осматривая весь
зал.
дернул брата за рукав и усадил на место.
имеете в виду изуродованных вами животных, то суд не счел нужным
показывать их здесь. Но Ихтиандр, человек-амфибия, находится в здании
суда.
Сальватор.
кресла; "Неужели Сальватор сошел с ума? Или он решил изображать
сумасшедшего, чтобы избегнуть тюрьмы?"
главный и единственный потерпевший в этом деле? Очевидно, один господь
бог. Его авторитет, по мнению суда, я подрываю своими действиями,
вторгаясь в его область. Он был доволен своими творениями, и вдруг
приходит какой-то доктор и говорит: "Это плохо сделано. Это требует
переделки". И начинает перекраивать божье творение по-своему...
сказал прокурор с видом человека, оскорбленного в своих святых чувствах.
сводится все обвинение? Я читал дело. Вначале меня обвиняли только в
том, что я будто бы производил вивисекции и причинил увечье. Теперь мне
предъявили еще одно обвинение - в святотатстве. Откуда подул этот ветер?
Не со стороны ли кафедрального собора?
обвинения господь бог в качестве потерпевшего, а на скамье подсудимых -
вместе со мной Чарлз Дарвин в качестве обвиняемого. Может быть, я огорчу
еще раз некоторых сидящих в этом зале своими словами, но я продолжаю
утверждать, что организм животных и даже человека не совершенен и
требует исправления. Я надеюсь, что находящийся в этом зале настоятель
кафедрального собора епископ Хуан де Гарсилассо подтвердит это.
продолжал Сальватор, - мне пришлось внести маленькое исправление в
организм уважаемого епископа - вырезать ему аппендикс, этот ненужный и
вредный придаток слепой кишки. Лежа на операционном столе, мой духовный
пациент, помнится, не возражал против того извращения образа и подобия
божия, которое я произвел своим ножом, вырезая частицу епископского
тела. Разве этого не было? - спросил Сальватор, глядя в упор на
епископа.
чуть-чуть порозовели и слегка дрожали тонкие пальцы.
частной практикой и производил операции омолаживания? Не обращался ли ко
мне с просьбой омолодить его почтенный прокурор сеньор Ау густо де...
заглушены смехом публики.
ответил Сальватор. - Не я, а суд так поставил вопрос. Разве кое-кого
здесь не испугала мысль, что все присутствующие здесь - вчерашние
обезьяны или даже рыбы, получившие возможность говорить и слушать, так
как их жаберные дуги превратились в органы речи и слуха? Ну, если не
обезьяны, не рыбы, то их потомки. - И, обращаясь к прокурору,
проявлявшему признаки нетерпения, Сальватор сказал:
лекции по теории эволюции. - И, сделав паузу, Сальватор сказал:
не перестал быть животным... Грубым, злым, неразумным. Мой ученый
коллега напрасно пугал вас. Он мог бы не говорить о развитии зародыша. Я
не прибегал ни к воздействию на зародыш, ни к скрещиваю животных. Я -
хирург. Моим единственным орудием был нож. И как хирургу мне приходилось
помогать людям, лечить их. Оперируя больных, я должен был часто
производить пересадку тканей, органов, желез. Чтобы усовершенствовать
этот метод, я занялся опытами пересадки тканей у животных.
стремясь выяснить, изучить, что происходит с органами, перенесенными на
новое, иногда необычное даже место. Когда мои наблюдения кончались,
животное переселялось в сад. Так создался у меня этот сад-музей.
Особенно меня увлекла проблема обмена и пересадки тканей между далеко
стоящими животными: например, между рыбами и млекопитающими, и наоборот.
И здесь мне удалось достичь того, что ученые считают вообще немыслимым.
Что же тут необычайного? То, что сделал я сегодня, завтра будут делать
рядовые хирурги. Профессору Шейну должны быть известны последние
операции немецкого хирурга Зауербруха. Ему удалось заменить больное
бедро голенью.