Чтение 31–й страницы книги ~Вид на битву с высоты~

бы и подняться, воспарить... но мой мозг подсказывал, что к скоростным
перелетам я не готов и не знаю, научусь ли летать быстро. Так что лучше всего
бежать. Но бежать я не хотел, чтобы не привлечь к себе постороннего внимания.

Сзади меня догоняла машина. Она ехала не очень быстро. Я подумал, что,
если водитель смилостивится или захочет заработать - пускай подбросит меня до
станции. Все же километра два.

Шагая по улице, я теряю драгоценные минуты. Может, именно сейчас отбывает
автобус до Кашина.

Не понимаю, как я мог настолько потерять осторожность.

Только последний идиот мог остановиться на обочине и поднять руку,
голосуя.

Машина послушно тормознула. Я шагнул к ней.

Ну что бы мне притвориться кем-то другим!

Я склонился к открытому окошку.

И тогда сообразил, что меня догнал знакомый милицейский "газик". Тот самый
милиционер сказал, глядя на меня с ухмылкой:

- Садись назад. Тебе куда?

Я колебался - бежать или подчиниться. Но как назло справа от меня тянулся
высокий забор. Пока буду перелезать, наверняка пристрелят.

- Спасибо, - сказал я.

Задняя дверца открылась, приглашая меня внутрь.

Внутри сидел Одноглазый Джо. Но я узнал его, только когда он заговорил,
как всегда, со смешком:

- Куда собрался? На вокзал или автобусную станцию? Не оборачиваясь,
милиционер предупредил меня:

- Только ничего не придумывай. Я хорошо стреляю. Я решил - говорить как
можно ближе к правде. Не объяснять же, что я дышал свежим воздухом!

- Я хотел уехать, - сказал я. - Немедленно. К чертовой матери от вас всех
подальше. Мне еще не хватало уголовки. Ведь на меня повесите.

- С чего ты такой умный? - спросил Одноглазый Джо.

- А я самый удобный клиент. Я даже думаю, что те, кто Аркашку убил, на
меня и рассчитывали. Приехал какой-то братан, неизвестно зачем, лучший кандидат
в убийцы.

- Зачем же тебе Аркашку убивать? - спросил милиционер. - Мы тебя и не
подозревали сначала. Отпустили же?

- А ты с Риткой в морг побежал. Зачем вы с Риткой в морг побежали? -
спросил Джо.

- Она же увидеть Аркашку хотела! - воскликнул я. - Разве непонятно?

- Мы бы тебя отвезли на автобусную станцию, - сказал второй милиционер, -
но последний автобус уже ушел. Христом Богом клянусь, что ушел. Так что
неизвестно, куда тебя доставить. В отделение, что ли?

- Не надо обижать Юрика, - сказал Одноглазый Джо. - Не надо его
подозревать. Он у товарища Порейко работает шофером, может, вы слыхали,
сержант?

- Кажется, слыхал, - сказал милиционер. - Но нам он кажется
подозрительным.

- А ты почему в милицейской машине ночью разъезжаешь? - спросил я
Одноглазого.

- Смотри, какой любопытный. Неужели не догадался, что мы тебя ищем,
волнуемся, переживаем? Мало ли что может случиться с мальчиком в незнакомом
городе? У нас здесь мальчиков иногда насилуют.

Одноглазый Джо принялся смеяться. Если милиционеры и смеялись, то
беззвучно.

- Конечно, можно отправить тебя в милицию, - продолжал Джо, - но я нашей
родной рабоче-крестьянской не доверяю. Вроде бы все повязаны, а интересы у них
свои. Вдруг кому-то захочется другую карьеру сделать или кто на Мельника
работает? Разве не так, Петров?

- Все может быть, - равнодушно откликнулся милиционер.

- Так что закиньте его к нам, наш шеф с ним поговорить хочет.

"Газик" остановился возле дома Порейки. У подъезда нас ждал Жора.

Дело мое было плохо. И как назло я за день устал настолько, что моя
попытка на лестнице убедить моих конвоиров, что я вовсе не Юра, а их
собственный начальник Порейко, с грохотом провалилась.

- Что-то у меня в глазах рябит, - сообщил Жора Одноглазому Джо, который в
силу простого своего устройства вообще не был подвластен гипнозу или
какому-нибудь умственному воздействию.

Провели они меня не в квартиру, на что я надеялся - из любого окна, даже с
сотого этажа, я уйду без труда, - а в подвал. В котельной у них было место для
сведения счетов.

Подвал двухэтажного каменного дома был переоборудован под котельную. Но
там оставалось и место для камеры из фильма ужасов - за бурой железной дверью,
открывшейся с отвратительным скрипом, была длинная комната, по дальней стене
которой тянулись кабели и трубы, посреди стоял ученический стол, за ним - стул.

Напротив стола ближе к двери стояла табуретка, такая же, как в морге, но
не белая, а грязно-голубая. Мое обоняние сразу определило комплекс свежих и
застарелых запахов - перегара, страха, крови, тупой жестокости...

- Садись, - сказал Одноглазый Джо, показывая на табуретку.

- Зачем?

Жора вытащил пистолет. Самый настоящий пистолет. Они не намеревались со
мной шутить.

Вошел Порейко. Не ложившийся спать, но готовый к боям. При виде меня он
изобразил на лице радость. Причесываться не стал, а прошел за стол и уселся на
стул так, как делает опоздавший к началу торжественного заседания член
президиума. В руке он нес диктофон. Положил его на стол.

- Молодцы, что привезли.

- Сам попросился, - засмеялся Джо, - мы за ним ехали, а он к станции
бежал.

- Знаю, - Порейко укоризненно наклонил голову, - убегал.

- А мы его догоняли. Думали, погоняемся, а он остановился и нам голосует.
Мы его и подсадили.

- Значит, спешил. Бежал. Думал, что попутка подбросит. Денег у него много?

- Двести тысяч нашли.

- Аркашину квартиру обыскали?

- Там пусто.

- Дурачье, значит, плохо обыскивали. Или он успел избавиться. У него
должны быть деньги. И оружие.

- Не было у него денег! И оружия не было. Мы хорошо смотрели, Трофимыч.

- Плохо. Но не в этом дело.

Он обратил свой взор ко мне.

В подвале горела лишь одна яркая лампочка, без абажура, за спиной Порейки.
Так что он меня видел отлично, а я его - с трудом.

- Значит, убил своего брата, - сказал Порейко, - а потом сбежал. Чего не
поделили с Аркашкой?

- Кончайте, - сказал я. - Вы же знаете, что не убивал я Аркадия. Ну за что
мне его убивать?

- Вот это мы и хотим выяснить.

- В то время я был с вами. Вы же знаете. Я в любой милиции это повторю.

- Ты уже это повторял. Да кто тебе поверит? Ты у нас чужой. Наблюдатель.
Но, наверное, хочешь жить. Хочешь жить?

- Хочу, - сказал я.

- Тогда придется тебе признаться. Напишешь объяснение, что убил в пьяной
драке из-за обладания женщиной Маргаритой Савельевой своего случайного
знакомого.

- Двоюродного брата, - подсказал Одноглазый Джо, который, видно, решил,
что шеф ошибся.

- Не лезь, - отмахнулся Порейко. И продолжал: - В пьяной драке. Вы оба
уголовники, наркоманы - ты не сомневайся, травку вам в квартиру подложим.
Завтра при обыске найдут.

- Ну ладно, - сказал я миролюбиво, - чего вам от меня нужно? Вы же все
знаете, а говорите.

- А я хочу знать, - сказал Порейко, - кто тебя к нам прислал, что вы тут с
Аркадием вынюхивали, кто еще с вами на связи. Все расскажешь, - отпустим,
будешь запираться, - сделаем из тебя котлету, потом сдадим в милицию, и там
тебя пристрелят при попытке к бегству. Понимаешь, мне в этом городе даже
убивать не надо. За меня все делают.

- А кто это сделал с Аркашей? - спросил я. Порейко как будто не услышал
моих слов.

- Начнем с самого начала, - произнес он. - Твое настоящее имя, отчество и
прочие анкетные данные. И не надо возражать, потому что спешить нам некуда, мы
все равно из тебя все вытряхнем. У нас для этого и медицина есть, слыхал об
уколах - один кубик, и ты уже мечтаешь, как бы нам все рассказать.

- Глупости все это, - сказал я. - Честное слово, глупости. И если я узнаю,
кто Аркашку убил, я до него доберусь. Порейко вздохнул:

- Это ты у Ритки наслушался, когда вы в морге говорили? Много лишнего
наговорили.

Идиот! Это я - идиот. Как я мог не подумать, что они нас подслушивают?

- Ну, будешь говорить?

Я не понял, почему он прикрыл глаза, взглянул на стоявшего за моей спиной
Джо. Поэтому я не был готов к удару - такому, что я полетел на пол с табуретки.

Я оказался в нокдауне - это я сейчас понимаю, что оказался в нокдауне,
потому что следующее, что я помню, - как они бьют меня ногами по спине, по
почкам, а я стараюсь откатиться от них, спрятаться в угол, а встать на ноги они
мне не дают, сразу сбивают снова. Я ни о чем не думал - просто прятался от
ударов, и это мне не удавалось.

А очнулся я, когда меня перестали бить - Порейко приказал остановиться.

Я не слышал, как и что он сказал, но понял, что у меня есть перерыв.
Пускай маленький перерыв, но я должен собрать все свои силы, чтобы не дать им
восторжествовать надо мной. Конечно, такое высокое слово, как
"восторжествовать", в ту минуту в моем растерянном и полном болью мозгу
уместиться не могло - это позднейшие размышления.