Чтение 31–й страницы книги ~Волчья натура~

- А если это волки? - вмешался Чеботарев. - Очень ведь
бесцеремонная работа. Прям, как на Пожарке ночью...

- Вряд ли, - усомнился Коршунович, задумчиво качая головой. -
Волки в Берлине клали всех без разбору - намеченных жертв, свидетелей,
людей из полиции, если те успевали вмешаться. А тут очень чистая
работа. Убиты только Шарадниковы, остальные просто временно выключены
из событий. Образцовый "фитиль".

- Твоя правда, - кивнул Золотых. - Не волчья это работа, нутром
чую...

- Погодите, - вставил вдруг Чеботарев. - Говорят, этот фрукт был
лысый?

Золотых уставился на него.

- Лысый. А что?

Чеботарев возбужденно, потер щеки.

- Дьявольщина! Подвал на Пожарке! Куда мы ночью ездили!

- А что - подвал? - не понял Золотых.

Чеботарев изо всех сил пытался казаться спокойным.

- Шелухин там все досмотрел как следует... с помощью экспертов,
разумеется. Это только на первый взгляд там подобрали все до крупинок,
как я докладывал. А на деле мы нашли несколько волосков у зеркала.
Свежесрезанных. И еще - на самом зеркале, на умывальнике, в стоке... В
общем, вечером тот, кто в этом подвальчике обитал, с большой долей
вероятности подстригся, а затем наголо выбрил голову.

Золотых задумался.

- А потом, выходит, инсценировал собственное похищение, так что
ли? - спросил он с сомнением.

- А почему нет? - Чеботарев все более увлекался собственной
версией.

- Не пойдет, - хмуро сказал Нестеренко. - В подвальчике обретался
афган, а в управу ходил пинчерообразный аморф.

Азартный огонь в глазах Чеботарева сразу потух. Но он еще пробовал
сопротивляться:

- Не чистый ведь афган... Мешаный...

- Афгана с пинчером не спутаешь, - вздохнул Нестеренко. - Даже
мешаного афгана с мешаным пинчером. Даже если обоих обрить налысо.

- М-да, - протянул Коршунович. - А гипотеза интересная.
Скажите-ка, други, а не было ли в первом круге потенциальных
поднадзорных изначально лысых?

- Нет, - не задумываясь ответил Золотых.

- А пинчеров?

- Михеич этим занимается, - подсказал Чеботарев. - С
таксой-архивариусом работает. Может, и найдут кого похожего.

- А может, и не найдут, - Золотых болезненно поморщился. - Даже
наверняка не найдут.

В дверь постучали; спустя секунду вошел Герасим, доселе шаставший
по окрестным улицам.

- Ну? - повернулся к нему Золотых.

- Просто поразительно, - ответил тот. - Никто ничего не видел.
Приблизительно во время визита в управу с поперечной улицы отъехал
экипаж. Ни породы, ни номера, ни даже цвета установить не получилось.
И еще вот, - Герасим выудил из внутреннего кармана пластиковый пакет,
обернул носовым платочком руку и показал всем присутствующим
портативный широкодиапазонный оптический усилитель. - Оставлен на
чердаке дома напротив. Сыт, полностью готов к действию. Никаких
отпечатков или сопутствующих следов. Того, кто его оставил, не видела
ни единая живая душа.

- Блин, - выругался Чеботарев. - Можно подумать, что здесь
пустыня, а не город!

Коршунович, взявший из рук Герасима бинокль вместе с платочком,
покосился на него.

- Пустыня, говоришь? - переспросил он непонятно зачем.

Чеботарев осекся и вопросительно воззрился на него.

- Э-э-э... В каком смысле?

- А вот погляди, - сказал Коршунович и показал ему маленькое
клеймо на панцире бинокля.

Чеботарев, шевеля губами, прочел:

- "Питомник оптических селектоидов. Ашгабат, Туркменистан."

- И впрямь, пустыня, - крякнул россиянин Лутченко.

- Да бросьте вы, - брюзгливо сказал Золотых. - Мало ли где его
вырастили? И мало ли кто им пользовался...

Повисло недолгое молчание, прерванное стуком в дверь.

- Да! - раздраженно бросил в сторону входа полковник.

Вошел взъерошенный Больных. Вид у него был слегка очумелый.

- Е-мое! Еле прошел в контору! Корочки шесть раз показывать
пришлось, и два папиллятора проходить.

- Спохватились, - буркнул Чеботарев угрюмо. - Кой дурень теперь
сюда полезет? Впрочем, чего еще ожидать... Как у тебя, Саша?

Золотых вмешался:

- По полной доложись... Тут коллеги.

Больных кивнул:

- Есть, господин полковник...

Золотых поморщился, но смолчал.

- Я прослеживал вероятные пути проникновения Шарадниковых в
Алзамай. Поскольку у них самих это выяснить не удалось и, подозреваю,
уже не удастся, шансы на успех были весьма невысокими. Но, - Больных
горделиво выпрямился, - тем не менее...

Он помахал в воздухе несколькими бумажками.

- Это корешки ральсодорожных билетов; рейс... - Больных заглянул в
билеты, - сто десять-бис, Ашгабат-Караганды-Краснояр...

- Ашгабат? - не выдержал Лутченко. - Черт побери!

- А что такое? - насторожился Больных.

- Продолжай, Саша, - командным голосом велел Чеботарев. - После.

Больных вновь набрал в грудь воздуха и, теперь уже шаря взглядом
по лицам слушателей, возобновил рассказ:

- ...Ашгабат-Караганды-Красноярск-Хабаровск, так называемый
"Азиатский экспресс". Шарадниковы сели на него в Ашгабате, вышли в
Красноярске примерно за сутки до момента, когда в базе гостиницы
"Привокзальная" была подправлена дата их заселения. Но это еще не все,
- Больных покачал перед носом указательным пальцем и выудил из
тощенькой пачки бумажек еще одну.

- А это билет на имя Давора Мрмича, более известного нашему
ведомству под псевдонимом "Испанец". Тому самому, которого убили в
тупике за вокзалами. Билет на тот же экспресс, которым приехали
Шарадниковы. В тот же вагон. И даже в одно и то же купе. Только в
Красноярске эта троица разделилась и до Алзамая добиралась уже
порознь. Шарадниковы - парой, Испанец - самостоятельно.

- И сел Испанец, конечно же, в Ашгабате? - скорее уточнил, чем
спросил Чеботарев.

- Разумеется, Степа. Разумеется, в Ашгабате.

Золотых с сомнением покачал головой:

- Испанец в одной команде с этими олухами? Поверить не могу.

- Но убрали-то их по сути дела скопом, а это что-то да значит, -
задумчиво протянул Коршунович и хлопнул себя по коленям: - Черт! Ваша
система регистрации ральсодорожных билетов позволяет раскапывать
многие вещи!

- А это потому, Вениамин Палыч, - с неким намеком на благодушие в
голосе пояснил полковник Золотых, - что в Сибири регистрацию билетов
не считают посягательством на свободу передвижений. Больных,
продолжай!

Тот выудил из пачки очередную бумагу:

- Я взял на себя смелость и изрядно покопался в банках
ральсодорожной службы и таможни. Вот это список отслеженных
пассажиров, транзитом или директом прибывших из Ашгабата в Алзамай в
интересующий нас период. Всеми видами транспорта. Семьдесят шесть
человек. Конечно, это не все. Думаю, процентов шестьдесят-семьдесят от
реального числа. Из них в городе по-прежнему находятся четырнадцать;
пятьдесят девять убыли. Трое мертвы.

- Группа из Иркутска прибыла уже? - Золотых привычно взглянул
вправо, но ординарца на положенном месте не оказалось. Золотых
чертыхнулся.

- Прибыла, - ответил Чеботарев, сделав вид, что ничего не заметил.
- Мне кадровик сказал.

- Надо их подключать, - буркнул Золотых. - Вот пусть они этим
списком и займутся... И еще: скажи кадровику, чтоб вместо Олежки
прислали кого-нибудь толкового!

Чеботарев немедленно взялся за мобильник; полковник вопросительно
поглядел на Больных.

- Все у тебя?

- Так точно, господин полковник. На сегодня - все.

- Молодец! Полезно поработал. Подключайся к своей группе.

Тот сдержанно кивнул и уселся за стол с краешку, поближе к
Чеботареву.

- Кстати, - озабоченно сказал Коршунович. - А охрану в доме
Эрлихмана усилили? А, Семеныч?

Золотых фыркнул:

- Обижаешь! Сегодня охрану даже в буфет загнали. А пост в доме
Эрлихмана даже не удвоили, а утроили. Во избежание, как говорится.

- Все равно маловато, - проворчал Коршунович. - Утроили - это
сколько? Вместо трех там теперь девять балбесов? Они хоть вооружены?

- Вооружены, Вениамин Палыч, что за вопрос! Табельными иглометами.