Чтение 31–й страницы книги ~Клинки~

оставленный в засаде дозор донес об идущих следом песиголовцах. Допускать
еще и этих странных созданий к древнему знанию вовсе не входило в планы
Таруса и скорый совет порешил, что испытанный напастями и долгим походом
боромиров отряд, вновь дополненный до двадцати одного человека, продолжит
погоню, дружина же во главе с Заворичем и Позвиздом задержит или отгонит
песиголовцев, как получится. Боромир с Тарусом тут же увели отряд вдогонку
датам; ратники споро развернулись в линию и стали дожидаться супостата.

Однако песиголовцы поступили еще хитрее. Каким-то образом проведав о
планах дружины вожак их, Анча, отобрал тридцать шесть воинов и повел
далеко стороной, в обход; остальные же схлестнулись с боромировой ратью.

Четверка крылатых всадников некоторое время понаблюдала за
вспыхнувшей битвой и вскоре отправилась на север.

Сеча дружины с песиголовцами получилась долгой и малоуспешной для
обеих сторон: истребив друг друга на треть войска разошлись и попытались
продолжить погоню, изредка сталкиваясь в новых битвах помельче. Однако и
те, и другие уже на третий день сбились с верного следа: песиголовцев увел
на запад неведомо чей небольшой отряд, случившийся в тех местах; войско
Заворича и Позвизда завязло в Сорожских топях и безнадежно отстало. Когда
же песиголовцы обнаружили ошибку, их выследили многочисленные юмичи и
отогнали на юго-восток. Уцелевшие после всех этих мытарств песиголовцы
отправились восвояси, пройдя однажды совсем рядом с Сорогами, где
барахтались ратники Заворича. Эти же, выбравшись наконец из болот Сороги,
миновали Кухтинский бор, заночевали в Иштомаре и скоро вышли к родным
землям - пересекли Рыдоги, Лежу, Чикмас и, не заворачивая в Лойду,
проследовали на север. Однако ни боромирова отряда, ни их следов отыскать
так и не удалось и дружина поздней осенью вынуждена была возвратиться.

Даты, Боромир с отрядом, шайка песиголовцев и четверка крылатых в
первые десять дней погони успели уйти гораздо дальше, чем полагали; прошли
они западнее Кухты почти на месяц раньше, чем туда заявились Заворич и
Позвизд с ратью.

В это же время на востоке, в далеких печенежских степях, наконец
оправился от удара Саят Могучий и вновь принялся за свои козни, злой,
раздраженный и теперь уж ученый.

В лесах, что ни говори, чувствуешь себя привольнее и спокойнее, не то
что в степи. А уж с подземельями всякими и ровнять нечего. Вишену
переполняли азарт и непонятная радость, хотя, вроде, чему радоваться-то?
Книги упустили, друзей не уберегли, от дружины вновь пришлось отбиться...
Ан нет, радовался. Где-то внутри Вишена уже было смирился с окончанием
всех приключений: напасти одолели (кстати, надо бы спросить у чародея о
напастях), добыли бы Книги, и все, и домой. Продолжение похода вдруг
приоткрыло новую страницу во всей этой истории, а значит новый путь,
значит опять дорога, незнакомые места, и если рядом верные
друзья-побратимы, то почему бы и нет?

Тарус, напротив, хмурился, отнюдь не разделяя воодушевления
Пожарского. Книги проворонили - раз; крылатых всадников забывать негоже -
два; песиголовцы еще... Жили они в горах, и пусть бы себе жили. Однако
нет, устраивают драку с датами, добывшими ларец, и едва сами им не
овладевают. И дале: собрали рать свою ушастую, да и вдогонку за всеми, ни
секунды не колеблясь. Хоть бы Заворич с Позвиздом их задержали... И
скелет, скелет в пещере рубинового клада, у какого они ножны для меча
колдовского отняли. Неспроста все вяжется, ой, неспроста! Ну и, конечно,
главное: плащ с рубиновой застежкой у Яра на плечах. Думал, избавимся от
рубинов с последней напастью - на тебе, избавились... Соглядатая своего
темного оглушил в самый нужный момент, того и гляди оправится, вновь
ворожить начнет, пакостить... Неудача, нечего и говорить!

Чародея нагнал Вишена.

- Скажи, Тарус, последняя напасть за три сразу пошла, да? Потому и в
знаке летучих мышей было три? Так ли, чародей?

- Точно, Пожарский, - подтвердил тот.

Вишена задумался.

- Что-то уж больно легко мы ту тварь в пещере доконали. Тройная ж
напасть...

Тарус поглядел на воина снисходительно - Боград единственный, кто
сразу все понял, подошел еще там, в подземелье, да по плечу похлопал...

- Не так уж и легко, Пожарский. Пришлось мне изрядно попотеть.
Погладил тихонько того, кто тварь проклятую науськивал. Да слегка
переусердствовал. Сам ведь видел - разбудили невесть что. Добро, что
обошлось, даже вроде бы подсобило. А ну, разбуди мы какое заклятье из тех,
что посильнее, или нечисть какую древнюю да могучую?

Вишена только вздохнул. Обошлось... Хорошо, если в самом деле
обошлось. Знай, как оно в конце-то концов все обернется?

Десятый день, как вторично простился отряд с дружиной, и день этот
подходил к концу. Скоро нашли удобное место для ночлега - большую поляну
да четыре раскидистых сосны посредине. Развели костер, пожевали кто чего и
попадали спать - устали все изрядно.

Проснулся Вишена среди ночи словно от толчка. У костра сидели двое -
неугомонный Тарус и с ним Яр, выглядевший последние дни так, будто его
поминутно макали в прорубь и выставляли на лютый мороз.

- ...сразу понял, что пуста будет та пещера. Глянули: точно, ни синь
пороха. Вот только, решил я сперва, что песиголовцы Книги утянули. Ан,
нет, северяне...

Негромкий говорок Таруса словно бы согревал; в сочетании с теплом
костра это действовало благоприятно. Огонь согревал тело, слова чародея -
душу.

- Полуношничаете? - спросил Вишена, подсаживаясь к костру.

Встретился глазами с Яром, вздрогнул - хлопец глядел с надломом, с
неверием и отчаянием в зрачках. Знать, не слишком утешил его чародей...

- Садись, Вишена, помыслим-покумекаем, одна голова хорошо, две, как
ни крути, лучше.

Яр кутался в аспидно-черный плащ, тот самый. Застежка с рубинами
мирно поблескивала, отражая рыжие языки пламени.

И вдруг, как когда-то в лесу за Рыдогами, изнутри рубинов кто-то
поднялся, глянул на людей пристально, тяжко, длинно, пригвоздил намертво у
месту, парализовал, оглушил...

А после сгинул вглубь, затаился до поры, до времени.

Вишена ловил ртом воздух, жадно, с надрывом и сипением. Он был мокрый
насквозь. Тарус дико сверкал глазами и судорожно хрустел костяшками
пальцев. Яр, казалось, ничегошеньки не заметил.

Сейчас ЭТО подействовало в сотню раз сильнее, чем тогда, когда сидели
Пожарский с Тарусом вот так же у огня среди леса, на кинжал-четвертинку
глядючи. Точнее, на один рубин-камень, вполовину меньший, чем любой из
сегодняшних двух.

- Вы чего? - удивился Яр. Он и вправду ничего не заметил.

- Пустое, хлопче. Все хорошо.

Тарус обратился к Вишене:

- Плащ и рубины ты сам видал, друже. Так что Яра поймешь, - при этом
чародей выразительно поднял брови и прикрыл глаза, мол, ни слова об ЭТОМ.
Вишена понял. К чему пугать парня? И без того ему несладко. Который день в
походе, намается, к вечеру будто на иголках. Другой дрых бы без задних
ног, а этот, вона, горюет, глаза красные, невыспавшиеся. Чародей тем часом
продолжал:

- Не успел от рубинового меча избавиться, вздохнуть спокойно - на
тебе, новые напасти. Покажи, - велел он Яру.

Отрок резким движением откинул плащ с левого бока. Черное ничто
заискрилось, поплыло. Диво, да и только: есть вроде плащ, и в то же время
вроде бы его и нету, пустота, дыра на месте ткани. Однако Яр показывал
Пожарскому вовсе не свой новый плащ.

Ножны. Те самые, что из пещеры рубинового клада вынесены, сняты с
мертвого песиголовца, те самые, в которых Яр хранил рубиновый меч.
Серебряная ажурная отделка восхищала любой, самый притязательный взор.
Скалились вставшие на дыбы гривастые львы; серебрился в полете
змей-дракон; распростерли крылья двуглавые орлы, сжимая добычу в когтистых
лапах... Знатные ножны, мастер, видать, сработал. Вишена раньше и не
замечал всего этого серебряного волшебства-великолепия.

В ножнах покоился клинок - темнела витая ухватистая рукоятка,
переплетались железные змейки, образуя причудливой формы гарду. Вместо
привычного шарика или ромба рукоять венчала ощерившаяся собачья голова.

- Ну? - спросил Вишена, оглядев все это повнимательнее.

Яр поднял на него неуверенный взор - так смотрят затравленные,
выбившиеся из сил олени.

- Я не знаю откуда взялся сей клинок. Как рубинового меча лишился,
ножны пустыми носил. Плащ этот меня занимал... Словом, когда я за ножны
ненароком взялся он уже был там. Но откуда? Кто его подсунул? Когда? Уж и
не ведаю...

Коротким ладным движением Яр извлек меч из ножен и Вишена едва не
вскочил: он-то привык к сверкающим полированным клинкам; сей же клинок был
черен, как плащ у лежича на плечах. Вороненый булат едва заметно
поблескивал, а на гарде, там где Вишена привык видеть драгоценные камни,
рубины иль изумруды, все едино, виднелись непонятные символы, разные с
обеих сторон гарды.

- Это варяжские руны, - пояснил Тарус. - Мало кто в мире их помнит и
понимает. Древние они, не теперешние.

- Что же значат они, чародей?

Тарус указал на гарду длинным коричневым пальцем:

- Это руна судьбы, Гэнмар. Но она перевернута. Вторая - Морк,
означает постоянство и верность.

Вишена долго глядел, не мигая, на чародея.

- Что же? Отголоски рубинового колдовства?