сейчас в руках жрецов.
конейона... [сильнейший яд]
ты никому не говори об этом: мне думается, будет война.
можешь остаться здесь, со мной?
поплывет не скоро?
знаешь, он даже отверг имя Спарты на трофее...
со своими, и в славе, и смерти - одинаково.
македонцам.
ничего и не нашла.
пути до дома.
Гесиона бросилась к ней с радостным воплем, и она обнята фиванку, как
сестру. Прибежала и Клонария, ревниво поглядывая на "Рожденную змеей" и
стараясь оттеснить ее от хозяйки.
массажа. Обе девушки принялись хлопотать, укоряя, что она совсем запустила
себя.
должный вид, - говорила рабыня, умело орудуя бронзовыми щипчиками и
губкой, смоченной настойкой корня брионии, уничтожающей волосы и
восстанавливающей гладкость кожи.
Таис - ирисом и нейроном. Тонкоперистые листья нейрона с их острым запахом
горьковатой свежести здесь в Египте можно было доставать в изобилии. В
Элладе же они распускались только на короткое время в месяце элафеболионе.
прервал приезд ликующей Эгесихоры. Расцеловала подругу, но ее ждали кони,
и она умчалась, пообещав прийти ночевать...
пластинками желтого оникса, освещало спальню слабым золотистым мерцанием.
У ложа горел ночник, и четкий профиль Таис на его фоне казался Эгесихоре
вырезанным из темного камня. Таис подняла высоко руку, и блеснувшее кольцо
привлекло внимание спартанки.
разглядывая резной камень.
вершиной треугольника от себя - всякий понимает: занята. Вершиной к себе -
свободна. Правда, кольца были бронзовые, и камень - синее стекло.
острее. На твоем кольце широко разведены боковые стороны, как у Астарты.
Да еще камень - правильный круг. А ты понимаешь смысл этого знака?
подняла голову. Откуда-то из глубины дома доносились слабые звуки,
складывалась печальная мелодия.
тростника.
как гетеру?
Гесиона станет подлинной женщиной и полюбит, взойдет новая звезда красоты.
Берегись тогда, золотоволосая!
покинуть Египет. Стратег спартанцев требует, чтобы Эгесихора уехала с ним.
Он не хочет и не может расстаться с ней.
подождать Неарха.
с ложа и вернулась с небольшой корзинкой, сплетенной из листьев финиковой
пальмы.
Эгесихора уселась на край ложа, подогнув под себя ногу, воспетую
мемфисскими поэтами как "среброизваянную", и извлекла ящичек из
незнакомого Таис дерева. Заинтересованная, она тоже села и коснулась
пальцами гладкой сероватой крышки.
людям. У Александра есть целый ларец из нартекса. Он хранит там список
"Илиады", исправленный твоим другом Аристотелем, - и Эгесихора весело
захохотала.
откуда тебе известны такие подробности об Александре?
двух сторон мелким аккуратным почерком Неарха.
вот это", - спартанка высыпала на кровать горсть драгоценных камней и два
оправленных в золото флакона из искрящегося огоньками "тигрового глаза".
Таис вынула лампион из ониксового экрана, и подруги склонились над
подарком. Пламенно-красные пиропы ("огненные очи"), огромный рубин с
шестилучевой звездой внутри, густо-синий "царский" берилл, несколько ярких
фиолетовых гиацинтов, две розовые крупные жемчужины, странный плоский
бледно-лиловый камень с металлическим отблеском, неизвестный гетерам,
золотистые хризолиты Эритрейского моря. Неарх понимал толк в камнях и
поистине царский дар сделал столь давно разлученной с ним возлюбленной.
наслаждаясь их игрой. Таис обняла ее, целуя и поздравляя.
подарка.
мизинец, статуэтку Анаитис, или Анахиты, искусно вырезанную из цельного
сапфира. Богиня стояла в живой позе, резко отличавшейся от обычной,
скованно-неподвижной, закинув одну руку за голову, а другой поддерживая
тяжелую сферическую грудь. Синий камень на выпуклых местах отливал шелком.
облегчения. Птолемей также мог бы прислать ей что-нибудь в знак памяти, и
если не прислал, то забыл. Хвала Мигонитиде, если Александр и его
полководцы явятся сюда, ей не нужно будет решать задачу, как отделаться от
прежнего возлюбленного, ставшего полководцем могущественного завоевателя.
приложила горячую ладонь к ее щеке.
совет: храни эту шкатулку у меня.
встревожился необычайно. Механики Александра построили огромный мол и
взяли неприступный Тир после семи месяцев осады. Восемь тысяч защитников
города было убито, тридцать тысяч жителей продано в рабство. Три тысячи,
страдая от недостатка воды, бичуемые, под жестоким солнцем, громоздили
насыпь песка под стенами Газы. Город решил сопротивляться, несмотря на
урок могучего Тира, обманутый уверениями посланцев Дария, что царь
приближается с неисчислимой армией.