разогревать мясо. Когда-то еще на пути из Южной Гоби, где повар
избаловался саксауловым топливом, у нас вышло одно столкновение.
Никитин явился ко мне с заявлением, что не может приготовить обед, так
как на месте лагеря нет дров. Повар тут же получил основательный
нагоняй и с тех пор знал, как с помощью рабочих нужно заготовлять
аргал, однако затаил обиду и упорно называл аргал "дровами Ивана
Антоновича", к великому удовольствию всех остальных.
собирать аргал и растапливать лед, в который превратилась слитая из
радиаторов вода. Все долго бродили кругом, подметая равнину полами
своих дох. Одним ударом убивалось два зайца: люди согревались и
собирали столь редкий здесь аргал. В девять часов, повеселевшие после
горячего чая, мы тронулись дальше. Где-то впереди находились развалины
Далан-Туру ("Пальмовое дерево"), куда вела старая караванная тропа.
на юго-запад, спускаясь в плоскую впадину. Неожиданно впереди
показалась замерзшая речка - вернее, ключ, окруженный громадными
пятиметровыми песчаными кочками, поросшими плотной зеленой колючкой.
Маленькая гобийская лиса, испуганная, тощая и взлохмаченная, выскочила
из-под берега и скрылась. За речкой мы выехали на плоскогорье и
вскоре, повинуясь указанию проводника, повернули налево от тропы,
которая, кстати, сделалась хорошим автомобильным следом. Пологий
под(r)ем по песчаной, заросшей полынью почве был не очень тяжел, и через
полчаса мы оказались на краю высокого обрыва. Цель путешествия - обрыв
Баин-Ширэ ("Богатый стол") находился на окраине огромной впадины
Халдзан-Шубуту ("Лысая узкость"), заполненной песками и заросшей
саксаулом и поташником.
башнями песчаников, разделенными откосами и барханами надутого песка с
порослью корявого саксаула. Ниже песчаниковых круч толпились размывы
ярких красных глин - конусы, купола, овальные холмы... Еще ниже
пологий скат уходил далеко во впадину. Прорезавшие скат овраги на
границе песков превращались в мелкие сухие русла и вились меж бугров
рыхлого песка и саксауловой порослью.
обрывами - ни признака человеческой жизни, ни следа юрт или стойбищ
скота.
из кусков песчаниковых плит стояло в десяти метрах от бровки обрыва.
Жесткий ветер бушевал здесь, наверху, и машины слегка покачивали
своими тентами под его напором. Нужно было найти место для лагеря.
Передовые разведчики - Эглон, Громов, Данзан, Орлов, - сразу же
поспешившие к обрывам, вернулись и сообщили о множестве костей
динозавров. Я огляделся. При некоторой осторожности отсюда можно было
бы спуститься в котловину - если начать спуск на два километра
восточнее или западнее самого возвышенного места плато, на котором мы
сейчас находились. Но всякое передвижение машин в бугристых песках
котловины было бы сопряжено с величайшим трудом, и неизвестно, как
выбрались бы мы оттуда, нагруженные коллекциями.
рядом. Словом, стоянка наверху давала серьезный выигрыш во времени, и
я решился на нее, надеясь на прочность наших палаток, сделанных по
монгольскому, ветростойкому, образцу. Быть сдутыми к концу экспедиции
ветром с семидесятиметрового обрыва Баин-Ширэ - конец, неподходящий
для успешно начатой работы. Поэтому мы разбили лагерь, отступя метров
на десять от обрыва, на ровной площадке позади старого обо. Машины
встали с запада, прикрывая лагерь от главного ветра Гоби - западного.
Пока разгружали машины и ставили палатки, мы разошлись по обрывам. Мы
с Эглоном направились к западу, к высоким башням серого песчаника,
разделенным вверху узенькими промоинами и прикрытым, как мексиканскими
сомбреро, громадными плитами твердого песчаника.
переполненными костями динозавров. Позвонки, обломки ребер, кости
конечностей от разных животных, хищных и травоядных, разной
величины - все было смешано здесь в костеносном пласте, достигавшем до
двух метров мощности. Если бы не разрозненные и поврежденные переносом
остатки, этот пласт был бы самым богатым из всех нами найденных. Кроме
этого слоя конгломератов, получившего название главного костеносного
горизонта, мы, постепенно передвигаясь вниз по разрезу, нашли еще два
горизонта. Кости оказались и в сером рыхлом песчанике на двадцать
метров ниже, и в прослое мелкогалечного конгломерата метровой
мощности, залегавшего далеко внизу, у самых саксаульников.
барханы надутого песка, пробирались по откосам размытой глины. И
постепенно становилось ясно, что мы опять нашли крупное
местонахождение, заслуживающее больших и длительных раскопок и
подробного изучения. Конечно, весь обрыв Баин-Ширэ никак не равнялся
по масштабам с Нэмэгэту. Но здесь, в Восточной Гоби, где все
геологические явления были мельче, Баин-Ширэ, несомненно, был одним из
самых больших местонахождений костей динозавров, вдобавок залегавших в
разных горизонтах, образовавшихся в разных условиях и, следовательно,
содержавших различные формы животных.
юго-восточного выступа обрыва, держа направление на далекие нижние
промоины. Неторопливо, даже медлительно, я проходил по откосам и
конусам, по гребешкам валов и по дну оврагов, замечая различные
напластования. Желтые пески, с резкой косой слоистостью,
темно-пурпурные и кирпично-красные, реже серые глины то с множеством
зеркал скольжения, то с мелкими черными желваками марганца; выступы
плит твердого, иногда черного железистого песчаника, ярко-оранжевые
пески, белые мергели сменяли друг друга сверху вниз. На склоне купола
серых песчаных глин я нашел копытную фалангу - костную основу рогового
копытного чехла, несомненно, принадлежавшую панцирному
динозавру - анкилозавру. Это была первая находка панцирных динозавров
в Азии, и я, подбодренный удачей, ускорил шаг.
пологим, в направлении на восток - юго-восток от лагеря, я очутился в
глубокой и широкой промоине. На обрывистые борта промоины были
нанесены гряды покрытого рябью песка. Из песка торчали серые,
потемневшие ветки мертвого саксаула.
вскрывались самые нижние конгломераты. Холмик окружало сухое русло,
подрезавшее его западную сторону, где конгломерат обрывался ступенью в
полтора метра высоты. Я взобрался на холмик и сразу же увидел на
испятнанной гальками поверхности породы множество щитков черепах.
Кое-где из породы торчали куски целых панцирей, кости лап. Между
остатками черепах попадались и отдельные кости мелких хищных
динозавров, но черепахи преобладали. Они по большей части относились к
триониксам - хищным водным, живущим еще в настоящее время черепахам с
тонким, покрытым кожей панцирем. Один из триониксов - амида - живет у
нас на Дальнем Востоке, в озере Ханка и в реках системы Амура.
породы кости и закрепляя веточки с белыми тряпицами в щелях камня для
указания ценных находок, оставшихся на месте. Сюда необходимо было
направить Эглона с рабочими и расковырять как следует этот холмик,
названный мною "черепаховой горкой"...
сухого русла рюкзак, набитый костями и образцами и весивший больше
тридцати килограммов, взвалил его на спину и медленно поплелся наверх.
Идти на под(r)ем по песку после целого дня работы было очень трудно. Я
старался выбирать грядки и длинные отроги коренных пород, казавшиеся
после песка асфальтовой дорожкой. Выбравшись на уровень красных глин,
я увидел в последних лучах зари далеко наверху палатки. Затем потухла
и заря, только черный обрыв заслонял звездное, чистое небо.
Горизонтальная граница звездных огоньков и непроницаемой черноты
обозначала верх плато, где находился лагерь. Огня костра не было
видно - значит, печки поставлены в палатках, и сегодня можно будет
спать с удобствами.
обрывов с тяжелым рюкзаком стало опасно. Поэтому я положил рюкзак на
верхушке конуса красной глины, там, где мешок можно было увидеть
издалека и забрать утром.
приятной прогулкой. Усталый, но очень довольный, я поднимался по
крутому песчаному откосу, наслаждаясь звездной тишиной. Склон
находился за ветром, и можно было спокойно курить. Я уселся на
холодном песке, над глубокой тьмой песчаной котловины, свернул козью
ножку, и мысли мои унеслись далеко...
лагере беспокоились обо мне. Я ничем не мог ответить и поторопился
наверх. Морозный ветер ударил в грудь мягким, но мощным толчком, едва
я вскарабкался на плато. В обеих палатках сквозь темную ткань виднелся
свет. Товарищи уже разлеглись на койках, две свечи стояли,
прилепленные на вьючных чемоданах, и около них, подняв очки на лоб,
корпел над дневниками Громов. В печке бодро шумел огонь, и приятное
тепло насыщало воздух палатки, пахнувший пылью. Пыль заметным желтым
туманом клубилась в свете огарков - палатку жестоко трепал ветер.
Хлопание полотнищ то ослабевало и принимало правильный ритм, то вдруг
усиливалось, и тогда казалось, что гигантский зверь трясет утлое наше
Максимов Альберт
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Юрьев Сергей
Шилова Юлия
Лукин Евгений