килем, издавая причмокивающие звуки.
себе вернуться мыслями к происшествию. А что, собственно, такого
страшного? Водоросли, которые режутся, как осока... рука запуталась...
Перепугал сам себя... Он знал, что это неправда.
пропустил между пальцев... между пальцев? Почему между пальцев? Он поднес
перемотанную пятнистой тряпкой руку к лицу и уставился на нее. Лодка еле
ползла. Нет, потом, все потом... Не могу. Просто не могу.
и не удил с мола. Неужели за этот час - да нет, меньше часа! - все уехали?
Почему? Его вдруг обдало холодом: война!
погружается вновь. Микк не в силах был оглянуться. Берег приближался
страшно медленно. Почти не приближался. Вода бурлила все сильнее.
До берега было еще метров десять. От толчка Микк повалился вперед и оперся
на раненую руку. Боль взорвалась магнием.
Лодочка, освобожденная от его веса, плыла, покачиваясь, по кругу. На носу
ее крутился черно-красный колпачок звукопеленгатора. Теперь, если
крикнуть, лодка приплывет на звук. Но меньше всего хотелось кричать...
погружалась. Ничьих следов не нес он.
как боксерский кулак. Песок хрипел при каждом шаге. Непонятный звон
наполнял воздух. Свет с воем врывался в глаза и набивался в череп.
Приближались, подрагивая, домики...
предстало ему, требовало неторопливости.
выбеленные скелеты прошлогодних трав. Окна покрывал слой пыли, некоторые
стекла треснули, некоторых просто не было. Под стеной, полуутонув в песке,
вверх днищами лежали несколько лодок. Микк обошел дом и остановился.
грязных потеках, в пятнах ржавчины... Стоянка была пуста, лишь в дальнем
ее углу, покосившись, гнил трактор. Микк огляделся. Нигде не было
признаков недавнего присутствия человека.
руками. Потом лег. Перед глазами плыло.
она обрушилась внутрь. Грохот был пушечный. Взлетела и заклубилась пыль.
Микк вошел в светящийся полумрак. Слева стояла конторка, рядом -
застекленный прилавок с рыболовецкой мелочью. Пыли было на два пальца.
Направо - Микк это знал - за дверью был крошечный, на четыре табурета и
один столик, бар. Микк потянул за ручку двери, она неожиданно легко
открылась.
лежал кучами: побольше под окном, поменьше посередине. Перегнувшись через
стойку, Микк потянулся к полке с бутылками, понял, что не достанет, влез
на стойку, нечаянно посмотрел вниз...
от трупа глаз, спрыгнул назад. И даже не труп это был... то есть труп,
конечно, но мумифицированный, почти скелет - сухой и, должно быть, легкий.
Пятясь почему-то, Микк вышел из бара и попытался закрыть за собой дверь -
не получилось, мешал высыпавшийся песок. Ладно... Стараясь идти нормально,
Микк выбрался под открытое небо. Бутылка, которую он ухватил, оказалась
вермутом, но привередничать не приходилось.
обошлось без взлома. В аптечке был бинт и йод. Хлебнув для храбрости, Микк
стал снимать тряпку с руки. Присохнуть еще не успела... но как больно,
черт... Рука выглядела страшненько. Шипя от боли, он полил на нее
вермутом, потом потыкал туда-сюда смоченным йодом кусочком бинта. Это
напоминало прикосновения горящей сигареты. Так вот и обматывать, что ли?
Да нет же... Кроме бинта, в аптечке была еще упаковка вискозных салфеток.
Неловко орудуя левой, Микк обложил салфетками все израненные места и стал
бинтовать. Растревоженная где-то, закапала кровь. Между пальцами, вспомнил
он, но уже поздно было смотреть.
губами горлышко, стал глотать приторную теплую жидкость. Он никогда не
любил вермут. Потом откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза.
как нам хорошо! Девочка моя - та-та-та - счастлив я с тобою... Дурацкие
слова дурацкого шлягера заменяли все мысли. Девочка моя... Тийна забрала
вещи и оставила записку: "Извини, так будет лучше. Не ищи". Он нашел ее в
тот же день, на глаза не попался, просто убедился, что жива. С тех пор он
стал брать на себя поиски пропавших. Теперь, похоже, он пропал сам.
никого не предупредив, и Кипрос давно - всегда - знал, что в один вполне
прекрасный день она исчезнет так же внезапно, как и появилась.
иногда бывает. Не та мелочь, которую я ловил несколько раз в прошлом году,
а что-то настоящее. Значит, надо просто сидеть и ждать, когда меня
освободят. Не дергаться и не проявлять агрессивности. Люди вокруг меня, я
их просто не вижу. Мне просто кажется, что здесь никого нет. Просто,
просто, просто...
песок, все так же неподвижно лежала вода. Он стал выбираться из машины.
Ноги слушались плохо - будто не несколько глотков вина выпил, а водки
бутылку. Одеревенело лицо. Во рту скопилась клейкая слюна. Притупилась
боль. Нервы. Съездил на рыбалку, отдохнул...
поднял руки к небу и позвал:
видеть! Мне нужно в больницу!
видеть! - Он сам услышал в своем голосе нотку раздражения. - Помогите,
пожалуйста...
Зашевелился песок: сразу в нескольких местах. Микк встал и сделал шаг
назад. Что-то медленно вздымалось, ссыпая с себя потоки сухого песка.
над ним, закрыв полнеба. Багровое пятно расплылось перед глазами,
полыхнуло ярко и погасло.
неимоверно поглупел и даже не может думать, откуда берутся продукты в
холодильнике и куда пропадает мусор из ведра. Берутся. Пропадает. Ну и
что? И тоску, накатывавшую временами, он оглушал едой или сном. Сначала он
падал в сон, как в могилу. Потом пришли видения.
не мог лечь, и кто-то без лица или даже без головы бил его кулаками и
ногами, а он не мог ответить; он нажимал спуск, и автомат выпускал,
стрекоча, бессильную серебряную струйку. Но это быстро сменялось медленным
проходом по казарме: узкому, но бесконечно высокому, без потолка, и
бесконечно длинному залу, заставленному рядами двухэтажных коек, на
которых лежали, старательно отворачиваясь от него и затихая при его
Аникина Наталья
Лондон Джек
Орловский Гай Юлий
Мацумото Сэйте
Свержин Владимир
Русанов Владислав