Чтение 31–й страницы книги ~Рыцари кувалды~

Ромке? Или этой цаце его?.. А если так и дальше дело пойдет?

Пьяненькая и веселая Маша Однорукая сидела на глыбе поменьше и
болтала ногами.

- А чего? - задорно сказала она. - Вот, помню, год назад... Тебя еще,
Клавка, не было... Мы ж тут субботник устроили. Легкие камушки-то все
раздолбали, а трудные остались... Так мы их, значит, коллективом...

- А как потом тюбики делили? - с подозрением спросила Клавка.

- А поровну!

Клавка замолчала, что-то, видать, напряженно подсчитывая в уме.
Седенький розовый Сократыч печально оглядывал глыбу издали.

- Что, собственно, подтверждает мою последнюю версию... - изрек он
наконец, обводя всех младенчески невинным взором. - Не знаю, почему, но
камушки становятся все крупнее и крупнее. Я уже начинаю опасаться, как бы
нас не постигла судьба побирушек...

- Дедок, ты субботник помнишь? - перебила его Маша. - Во повкалывали,
а?

Но тут из проулка послышалось шлепанье бегущих ног, и все невольно
обернулись на звук. Из-за скругления опоры вылетел Ромка - с таким видом,
будто за ним надзорки гнались. Остановился. Одичало оглядел собравшихся.

- Сидите? - крикнул он звонко и зловеще, хотя из присутствующих
сидела одна только Маша. - А тарелка-то - улетела!

Последовала немая сцена. Известие ошеломило всех. Предполагалось, что
выбраться отсюда просто невозможно. Правда, Крест не однажды хвастался,
что убежит, но на то он и Крест... Зашевелились, переглянулись
ошарашенно... Клавка опомнилась первой.

- Двумя дармоедами меньше! - брякнула она напрямик.

- Тремя, - поправил Ромка. - С ними еще новенький увязался.

Леша Баптист с весьма таинственным, чтобы не сказать злодейским
выражением лица, крадучись канул в противоположный проулок. Не иначе -
делиться новостью пошел.

- Простите, Рома... - послышался взволнованный голосок дедка
Сократыча. - Но это точно? Вы не ошибаетесь?

- Ну, сам пойди посмотри!.. - запальчиво предложил тот. - Выхожу на
площадь, а тарелки - нету!

- Неужели домой попадут? - вымолвила трезвеющая на глазах Маша
Однорукая.

- Совершенно необязательно, - мягко заметил дедок. - Попасть они
могут теперь куда угодно... Кто вообще утверждал, что Земля и этот наш
мирок - единственные остановки маршрута?..

Он уже хотел было развить эту глубокую мысль, как вдруг осекся и
округлил прозрачные голубенькие глаза.

Из-за того же угла, откуда недавно вылетел взбудораженный Ромка,
вышли, устало доругиваясь на ходу, мрачный Василий и не менее мрачный
Крест.

- С петухами он в побег не идет! - цедил Василий. - А с ментами,
значит, идет. У, трекало!..

Вторая немая сцена была куда короче первой.

- С приехалом вас! - радостно завопила Маша Однорукая. -
Путешественнички вы наши!..

- Что случилось, Василий? - кинулся навстречу жадный до сведений
дедок.

Василий насупился и матерно пошевелил губами.

- Да вышли на минуту из тарелки, - расстроенно объяснил он. - А она,
сволочь такая, тут же закрылась - и с концами... Пойти к Пузырьку
напиться, что ли? Зла не хватает...

- Пузырек в долг не наливает, - чуть ли не торжественно объявила Маша
Однорукая.

Василий с ненавистью огляделся.

- Черт, железяка в тарелке осталась... Слушай, Сократыч, дай свою на
минуту!

Дождавшись, когда компания, подобрав все капсулы, покинет пустой
пятачок (даже колоссальная кубических очертаний глыба - и та не избежала
общей участи), Крест повернулся и обогнул опору. Там, понуро прислонясь к
золотистой, словно набранной из коротких соломинок стенке, ждал своей
участи Никита Кляпов.

- Ты! - Крест наставил указательный палец Никите в грудь. - Ты понял,
пидор противный, что это мы из-за тебя не улетели?

- Я не хотел... - беспомощно начал Никита, чувствуя уже, что
договорить не дадут.

- Ты понял, сколько ты теперь мне должен? - нависал над ним Крест.

- Сколько?.. - испуганно выдохнул Кляпов.

- Сделаешь сегодня двадцать тюбиков. Не сделаешь - включаю счетчик. -
Крест страшно подался вперед. - Да? Да? Нет? Да? Нет? Да?

- Да... - шепнул Кляпов и, обмякнув, закрыл глаза.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Труд этот, Ваня, был страшно громаден...

Николай Некрасов

Василия разбудило робкое прикосновение к плечу. Первое, что он
увидел, открыв глаза, были стеклянные корешки оборванных световодов,
свисающие из бледно-золотистой пористой стены, и по корешкам этим
ритмично, как в танце, бегали радужные отражения вспышек. Сами стены,
понятно, не отражали ничего... Пузырек на днях из штанов вылезал -
доказывал, что стены эти вроде бы впитывают свет. И запросто: чем их ни
освещай - они все равно светло-соломенные...

Робкое прикосновение повторилось. Василий скосил глаза. Шестипалая
опушенная серебристой шерстью лапка деликатно, но настойчиво поталкивала
его в плечо.

- Никак жрать захотел? - потянувшись, через зевок осведомился
Василий.

- Зать! Зать! - взволнованным чирикающим голосом подтвердил Телескоп.
Нагнулся и с трудом приподнял за один конец кривоватый металлический
штырь. Не удержал - и уронил с глухим стуком.

- Ничо, бывает, - утешил его Василий и сел в упругой невидимой
выемке.

Глянцевитый черный кабель толщиной с мужскую голень выходил из
овальной дыры в полу возле самой стены; поднявшись на полметра, скруглялся
подобно нефтяной струе и далее тек в десяти сантиметрах над покрытием к
центру помещения. Что-то он все-таки содержал в себе весьма ценное, потому
что дотронуться до него никому еще не удавалось - некая сила встречала
руку и отталкивала. Но если сложить его вот так, кольцом, то эта самая
сила образовывала ложбинку, в которой было очень удобно спать...

Итак, Василий сел и с удовольствием стал разглядывать фартук,
свисавший со стены тяжелыми чугунными складками. А что? Очень даже солидно
смотрится... Четыре световода оборвали, пока выкроили... Кстати, как там с
трубой? Василий оглянулся.

- Н-ни хрена себе! - вырвалось у него в следующий миг.

В центре округлого помещения, как и положено, произрастала целая
рощица световодов. Главный из них - колонна полуметрового диаметра -
замедленными толчками бесконечно гнал то ли вверх, то ли вниз тяжелые
сгустки сиреневой мглы. Так вот, у подножия этой колонны, рядом с
освежеванным участком кольцевой трубы, по которому, наращивая на него
новую кожицу, ползали ремонтные улитки, к полу припал крупный пригорок
нежного серебристого меха. Он заметно подрагивал и пялился на Василия без
малого двумя десятками круглых, как пятаки, глаз.

Василий, несколько ошарашенный, повернулся к Телескопу.

- Ты их что, по всему потолку собирал?

- Зать! - чуть не подпрыгивая от нетерпения, повторил Телескоп.

Василий почесал в затылке.

- Ну ты даешь... Что я вам, универсам, что ли?

Он сбросил босые ноги на прохладное покрытие и, поднявшись, строго
посмотрел в многочисленные глаза.

- Сачков буду гнать в шею, - предупредил он. - Такой у меня закон,
ясно?

Несмотря на то, что произнесено это было самым суровым тоном,
пушистый бугорок облегченно защебетал и распался на восемь точных подобий
Телескопа - таких же хрупких и невероятно лупоглазых... Но до Телескопа
им, конечно, далеко, с тайной гордостью отметил про себя Василий. Чистый,
ухоженный - сразу видно, что домашний...

- Фартук тащи, - распорядился он.

В смятении Телескоп схватился за металлический штырь, но тут же
бросил и растерянно уставился на Василия.

- Фартук! - сводя брови, повторил тот. - Что мы вчера с тобой весь
день мастрячили?

Телескоп просветлел и кинулся к стене.

- Ат! Ат! - в восторге вскрикивал он, барахтаясь в рухнувшем на него
фартуке.

Перед тем, как надеть обновку, Василий полюбовался ею еще раз. Чтобы
добыть на нее материал, они вчера ошкурили полтора метра большого кольца -
Ромка присоветовал... Оказывается, если оборвать тонкий, как спица,