Чтение 31–й страницы книги ~Холодные берега~

переселенцев режут -- есть ли до того дело простому бюргеру?

И на миг меня снова тоска коснулась. По такому вот спокойствию, по
жизни устроенной, по необязательности при виде стражника напрягаться...

-- Мирская жизнь соблазнительна, таит в себе многие прелести и
искушения, -- сказал брат Рууд. -- Мне понятно, как ради Господа, ради
Искупителя и Сестры, от нее отказаться. А скажи, Ильмар, что тебя с
честной стези свело?

-- Любопытство, брат Рууд. Любопытство... скажи, кто из здешних людей
хотя бы из своей провинции выезжал?

-- Немногие.

-- А я в Китае был, через Руссийское Ханство проезжал, с живыми
ниппонцами беседовал, в Египте полгода жил -- да не в державной
Александрии, а в языческом Мероэ, -- даже в дикой Африке старые храмы
раскапывал.

-- Любопытство -- божественная черта, людям подаренная, -- согласился
Рууд. -- Но не все человеку дано постичь.

-- А я многого и не желаю, брат Рууд. О загадках божественного
мироздания не сокрушаюсь. Мне бы повидать, как люди в чужих странах
живут, на далекие берега ступить -- уже хорошо.

Брат Рууд помолчал. Видно говорил я что-то опасно близящееся к ереси,
но границ все же не преступил.

-- Купцы, миссионеры, географы, тайные слуги Дома -- многие
путешествуют по всему миру, -- сказал он наконец. -- Недавно в холодных
краях, что за Африкой раскинулись, целая экспедиция побывала. Ледяной
материк нашли. Там никто не живет, только звери, доселе невиданные.
Птицы, не умеющие летать, а плавающие словно рыбы, например... Не верю
я, Ильмар, что одна лишь страсть к путешествиям тебя с честной дороги
сбила. Нет в тебе злодейской сути, злобы душегубной.

-- Правильно, -- признался я. -- Не только любопытство. Еще и лень.
Не хочу я, брат, изо дня в день кропотливым трудом заниматься. Вставать
по утрам, галстук повязывать, перо чиновничье на шляпе поправлять, на
службу идти... Нет. Не хочу.

-- Это -- грех. Господь наставляет нас трудиться прилежно.

-- Грех, -- признал я. -- Только сам Искупитель плотницким трудом
пренебрег, и сказал, что каждого своя дорога в жизни ждет.

-- Остановись, брат Ильмар! Ты опасные вещи говоришь!

-- Брат Рууд, а разве вам не положено смутные места в священных
книгах толковать?

Брат Рууд кивнул.

-- Положено, брат Ильмар. Прости мою горячность. Говори, сомневайся,
я счастлив буду развеять твои заблуждения. Спрашивай, брат.

Похоже он и впрямь был готов к разговору. Я задумался. Потолковать о
вере со святым паладином -- шанс редкий, раз в жизни, да и то не
всякому, выпадает.

-- Скажи, брат, что такое Слово?

-- Слово Господне -- дано людям, как пример чуда повседневного,
ежечасного, достойным людям доступного. Позволяет Слово в пространстве
духовном, под взглядом Господним, любую вещь, тебе принадлежащую, скрыть
до времени...

-- А вот Жерар Светоносный писал, что Слово -- искушение, данное
людям в испытание...

-- И достойный Жерар прав. Слово -- будто оселок, на котором каждый
свою душу правит. Кто отточит до достойного блеска, а кто и напрочь в
труху сведет.

-- Но разве все люди не едины перед Богом? Почему тогда те, кому дано
Слово, не спешат им с другими людьми поделиться?

-- Каждый достойный рано или поздно свое Слово находит. А найдя --
прямой путь к душе Искупителя получает. Дальше уже его воля, как
употребить полученное.

-- Что-то редко Слово благу служит. Ну, святой Николай под Рождество
Искупителя по бедным домам бродил, из Холода монетки доставал, да
беднякам дарил. Святой Парацельс в Холоде лекарства прятал, больных
исцелял. Только и тут сумой могли обойтись, а разбойников и простым
словом усовестить можно... Еще могу кое-кого вспомнить. А в основном-то,
брат Рууд, как получит человек Слово -- так одна страсть наружу выходит!
Прятать, копить, от людского глаза укрывать.

-- Да, Ильмар. Так и есть. Значит далеки мы пока от Господа. Вот и
нет пока на земле царства любви и добра. Слыхал ли ты, Ильмар, о
пороховом заговоре в Лондоне? О том, после которого Британия уже не
оправилась?

-- Слыхал.

-- Тогда заговорщик на Слове Божьем пронес порох, и взорвал
парламент... А король Яков, правивший тогда Британией, и не признававший
власти Владетеля, с перепугу все сокровища своей короны в Холод убрал, и
ума лишился. Не смог ничего достать обратно.

-- Говорят, -- тихонько вставил я, -- что часть сокровищ была на
Слове у Лорда-казначея, да тот предателем оказался. Не захотел отдавать
их наследникам, сбежал, только и сам вскоре сгиб, не воспользовался...

-- Может быть, Ильмар. Четыреста лет прошло, никто из людей уже
правды не знает. Но только что в итоге получилось? Всё достояние
британское -- в Холоде. Ни денег, войскам заплатить, ни оружия --
солдатам раздать. Власть рухнула, резня началась, Британия в крови
потонула. Добро это или зло?

-- Зло.

-- А то, что после этого острова под державную власть вернулись,
истинную веру без оговорок приняли? Если бы сейчас в Европе ни единая
власть была, если бы отдельные провинции свои законы имели, и настоящие
войны вели? Сейчас, когда пулевики в ходу, когда планёры могут бомбы
сбрасывать? Так чему послужило Слово?

-- Добру. Наверное -- добру.

-- Вот так, брат мой Ильмар. Невозможно слабым человеческим умом
постичь, к чему отдельный поступок приведет. Малая капля крови сегодня
завтра большой пожар погасит.

Я замолчал. Не мне спорить с настоящим священником, искушенным в
словесных тонкостях.

-- Слово -- тайна огромная, непостижимая, -- задумчиво сказал Рууд.
-- Вот представь -- нет Слова! Вообще нет! Что бы стало с миром? Где
могли бы хранить дворяне свои ценности -- от разграбления, от воров...
да, от воров, брат мой Ильмар... Вместо потаенного Слова, на котором вся
графская казна хранится -- сотни людей охраны, трудом не занятые. Вместо
того чтобы в Холод налоги спрятать, да и донести без помех до Дома --
целые обозы по дорогам двинутся, значит -- надо эти дороги огромным
трудом поднимать, чинить, в порядке держать...

Нас как раз тряхнуло, и я рискнул вставить:

-- Хорошие дороги -- они и добрым людям полезны.

Брат Рууд слегка улыбнулся.

-- Не спорю, брат. Пришло время -- построили дороги. Но каким чудом,
скажи, удалось бы руссийскому тёмнику Суворову пушки через Альпы
перетащить, когда в швейцарской провинции битва состоялась? Каким чудом
-- кроме Слова? А как святой брат наш, Самюэл Ван-дер-Пютте, незадолго
до той баталии, смог бы из Китая в Европу тайну пороха доставить? Через
Руссийское Ханство пронести -- и пулевики, и порох, и книги тайные? Как
он смог бы в Китай нефрит и железо доставить, для подкупа? Если бы Дом
против Руссийского Ханства без пушек и пулевиков воевал -- жили бы под
игом! Все в мире связано, брат. Одним Слово беду несет, другим -- пользу
приносит, от беды спасает.

-- Слышал я, что в давние годы в Европе порох знали, -- возразил я.
-- Потом был утерян секрет, спрятан на Слове, а мастера и убили.
Пришлось из китайских земель заново тайну доставлять.

-- А если и так? Видишь, Слово все время работает, одно теряется,
другое находится. И благо в нем, и зло.

Я кивнул.

-- Искупитель создал Слово непознаваемым, и в том была великая
мудрость. Для стороннего взгляда -- все просто. Сказал человек что-то,
потянулся куда-то, с силами собрался -- и достал вещь из Холода. А
теперь подумай сам. Мог принц Маркус от цепей освободиться?

-- Нет, конечно. Навык нужен.

Брат Рууд усмехнулся:

-- А если бы он взял цепь, его сковывающую, да и положил на Слово?

-- Но... -- я замолчал, пытаясь представить картину. Мальчик касается
цепи... прячет в ничто... остается свободным? -- У него сил не хватало?

-- Не в том дело. Цепь не ему принадлежала, он сам на цепи был. Вот
если вначале снять цепь, власть над ней ощутить -- то пошла бы она в
Холод без задержек. Об этом еще святой Фома рассуждал -- над чем мы
руками владеем, то и духу подвластно... Ладно, а вот представь, веревка
или цепь, один конец свободный, а к другому привязан ослик, или человек
прикован. Берет принц Маркус эту веревку-цепь, да и кладет на Слово. Что
случится?

-- Живое и жившее Слову не подвластно.

-- Правильно. А то, что к живому привязано? Уйдут путы в Холод,
станет пленник свободным?

-- Не знаю.

Брат Рууд улыбался.

-- Скажи! -- попросил я. -- Скажи, брат!

-- А вот это, Ильмар, от того, кто Словом владеет, и оттого, на ком
путы, зависит. Может так случится, что исчезнут. А может -- и нет...
Хорошо, представь, что берутся за одну вещь два человека, знающих Слово.
И каждый вещь на Холод прячет. Кому она будет принадлежать?

Я молчал. Все в голове смешалось. Не было никакого ответа на эти
вопросы, ничего я не мог сказать.