трудном участке этой борьбы, борьбы сил мира и созидания с темными силами
реакции и мракобесия.
его. Он чувствовал за ней тонкий и хитрый замысел опытного врага. Борьба
продолжалась.
получить от знакомства с химией Каллисто. Искусство синтеза органических
соединений у каллистян было высоко развито. Они умели получать многие
питательные вещества синтетическим путем из неорганических соединений. Это
открывало перед земной наукой заманчивые пути. Но еще большее значение имело
то, что великая тайна фотосинтеза5 растений не была для них тайной.
Аверин целыми днями пропадал в ней. С неистощимым терпением он изучал
непонятные ему значки химических формул каллистян, сопоставляя их с
аналогичными формулами земной химии, и, шаг за шагом, продвигался вперед.
высококвалифицированным химиком, с видимым удовольствием помогал ему. Сотни
опытов были проделаны обоими учеными, начиная с самых простых; благодаря
тому, что они сразу же обменивались соответствующими формулами, изучение
"химического языка" шло гораздо успешнее, чем разговорного. Только в редких
случаях они бывали вынуждены обращаться за помощью к Широкову.
результаты, и оба химика с каждым днем все лучше понимали друг друга. Но все
же между ними не было и не могло быть полного взаимопонимания, так как наука
Каллисто настолько обогнала науку Земли, что для практического использования
тех знаний, которые привезли с собой каллистяне, требовалось пройти длинный
путь постепенного освоения этих знаний, путь, уже пройденный учеными
Каллисто.
привезли с собой огромное количество научных материалов, уверенные в том,
что встретят возле Солнца населенную планету. Изучение этих материалов
должно было потребовать нескольких лет работы. Перед экспедицией Академии
наук СССР и многочисленными иностранными учеными, приехавшими в лагерь,
стояла одна задача - ориентироваться, с помощью каллистян, в их научных
материалах и этим создать базу для успешной работы в будущем, когда корабль
Каллисто покинет Землю.
Работать им всем непосредственно на корабле было невозможно. На ученом
совете было принято решение, что изучение каллистянских материалов на месте
будет проводиться советскими учеными, Матти-сеном и Линьеллем, которые
должны были ежедневно докладывать обо всем, что узнают, ученому совету,
количество членов которого достигало семидесяти человек. Ляо Сен, свободно
владевший многими языками, взял на себя задачу знакомить желающих с
каллистянским языком, по мере того, как сам овладевал им. Желающих набралось
более тридцати человек, и китайскому лингвисту предстояла нелегкая задача.
телескопов были совсем иными, чем на Земле. Насколько можно было понять из
объяснений Вьеньяня, оптика каллистян основывалась на амплитудном усилении
световых волн, что было совершенно новым принципом, не известным земным
оптикам.
инструменты. Не было привычной трубы. Объективы соединялись проводами с
каким-то очень сложным прибором, откуда, опять-таки по проводам, изображение
передавалось в глазок окуляра. Увеличение этих "телескопов" было во много
раз более сильным, чем у самых мощных земных.
чрезвычайно важный и интересный факт; трехцветная теория зрения7 была
найдена учеными Каллисто приблизительно двести лет назад (по земному счету),
то есть тогда же, когда на Земле эта теория была высказана Ломоносовым.
находящихся так далеко друг от друга, шла одним путем и, по крайней мере в
прошлом, одновременно делала свои открытия.
же сейчас наука Каллисто так далеко ушла вперед? Что послужило столь мощным
толчком к ее развитию?
Штерн, - что на Каллисто не только наука, но и общественное устройство было
в прошлом таким же, как на Земле, или очень похожим. Наличие классов и
подчинение науки классовым интересам, так же как у нас, тормозило ее
развитие. Каллистяне, очевидно, изменили у себя общественный строй, создали
условия для свободного творчества, свободного занятия наукой широчайших масс
населения планеты. И мы видим результаты освобождения мысли от классовых
оков.
тоном спросил его один из иностранных ученых.
звездолете еще большие трудности, чем другие ученые. Космический корабль был
сплошной технической загадкой. Главнейшей из них, несомненно, являлись
двигатели и то "горючее", которое давало им силу. Смирнов и Манаенко пришли
к выводу, что принцип работы был реактивным, но первоначальное
предположение, что двигатели атомные, по мере знакомства вызывало все
большее сомнение.
Каллксто ушла так далеко вперед, что стала совершенно не похожа на ту,
которую мы знаем и можем себе представить.
"сердце" - место, где был расположен какой-то очень сложный агрегат,
отдаленно напоминающий атомный реактор. Отсюда по специальным трубам (только
с натяжкой их можно было назвать "трубами") неведомая "энергия" поступала в
каждый из двигателей, воспламенялась и производила взрывы чудовищной силы.
Следуя друг за другом со скоростью пятидесяти пяти взрывов в секунду, они
создавали страшное давление, толкавшее корабль в сторону, противоположную
открытому отверстию дюз.
поверхности звездолета, можно было двигаться по всем направлениям.
двигателями, почти год при старте и столько же во время торможения. Стенки
дюз должны были все это время выдерживать колоссальное давление и огромную
температуру. Они были сделаны из того же металла, что и корпус корабля.
брони. Смирнов и Манаенко легко убедились, что их легкомысленное намерение
"отколоть кусочек" было заранее обречено на провал. Не только зубило,
которым они намеревались воспользоваться, но и другой любой режущий или
колющий инструмент был бессилен против этого металла, обладавшего к тому же
абсолютной изотропностью8.
мягким, он отличался еще и исключительной жароупорностью. Температура
плавления этого металла при нормальном давлении равнялась одиннадцати
тысячам градусов, то есть более чем в три раза превосходила температуру
плавления самого жароупорного материала на Земле - вольфрама.
сплав.
назывался "кьясьиньдь") такова, что только самые быстрые из метеоритов,
скорость которых превышает сто километров в секунду, способны пробить стенки
звездолета, а как было известно каллистянской астрономии, даже вблизи
Сириуса метеориты исключительно редко достигают таких скоростей.
земных ученых. Они совершенно не пытались скрыть какие-нибудь "секреты" и,
как могли, помогали понять устройство двигателей и принципы их работы. Даже
в помещение "атомного котла" (его называли так потому, что не нашли другого
подходящего названия), являвшегося самой ответственной частью звездолета,
они свободно допускали всех желающих.
такая возможность даже не приходила им в голову, но они нисколько не боялись
и с полным доверием относились к людям.
теряют возможность вернуться на родину. И, несмотря на это, не только не
препятствовали Смирнову и Манаенко в их желании изучить работу этого
"сердца", но даже часто на целые часы оставляли их одних в этом помещении.
беспечностью, очень беспокоила полковника Артемьева, и он часто обращался к
Козловскому с просьбой ограничить число лиц, посещающих корабль. Секретарь
обкома разделял его беспокойство.
диверсантов, в существовании которых ни Артемьев, ни Козловский не
сомневались. Агентурные сведения, сообщенные им из Москвы, не оставляли
сомнения в том, что враг в лагере. Но кто был этим врагом? Этого не удалось
выяснить.
Смирнову Козловский, пытливо всматриваясь в лицо профессора. - Скажите,
Александр Александрович, можно вывести его из строя?