Он показался Избору на увеличенного до человеческих размеров муравья. Кожа
перестала быть мягкой. Она стала угловатой, словно под нее кто-то насовал
железный полос. Он шевельнул ногами и цепь, оплетавшая их, разлетелась.
Это было не столько страшно- каждый из разбойников видел в своей жизни кое что
пострашнее подвешенного над костром человека. Это было необычно, удивительно.
Пока они медленно соображали, что это за корчи напали на пленника, оборвалась и
верхняя цепь и Гаврила упал в костер. Он двигался замедленно, словно что-то
изнутри держало его, не давая разогнуться. Рыжебородый разбойник бросился к
нему, замахиваясь дубиной, но как раз в этот момент Гаврила выпрямился. Уже по
размаху рыжебородого Избор понял, куда попадет сучковатый обрубок дерева, но
жалость не успела стать чувством.. Гаврила резко повернулся, ловя удар на ладонь
и в воздухе прошелестела сотня щепок. Разбойник, удивленный не меньше Избора,
смотрел на кусок дубинки, что остался в его руке, а Гаврила, ничуть не
удивившись этому чуду, потянулся к его к горлу.
Разбойник шарахнулся назад. Избор до хруста в шее повернулся следом, но так и
не увидел, что там произошло. Зато он увидел тень на стене. Тень Гаврилы
ухватила бородатую тень за шею и тряхнула. Сколько силы было вложено в это
движение Избор не знал, но он увидел то, что из этого получилось. Тень от головы
разбойника сорвалась с тени головы, над обрывком шеи появилась тень кровавого
фонтана. Через мгновение послышался стук и перед Избором задорно помахивая рыжей
бородой прокатилась разбойничья голова. Одновременно с этим зашипело, и воздух
наполнился запахом горелой крови. Это подействовало на всех. В горнице повисла
тишина. Избор сейчас не видел ничего, кроме Бобыря с раскаленным мечем в руках,
но он слышал.
- Господи!- в голосе Гаврилы было чувство чудовищного облегчения, словно он
сбросил с себя непомерный груз или получил отпущение грехов от своего Бога.-
Господи! Как же я устал быть добрым!
Бобырь пришел в себя первым. Уже не обращая внимания на Избора, он прыгнул к
Гавриле. Тот стоял в пол оборота. Привычка всегда видеть свою тень выручила его.
Он уловил движение позади себя и упал на колено, оставляя разбойничьему клинку,
занесенному над его головой поболее места. Его ладони взлетели вверх и звонко
стукнулись, остановив лезвие меча в воздухе. Он не успел почувствовать ни боли,
ни жара от раскаленного меча. В ту же секунду его нога подскочила вверх и
ударила атамана в бок. Если б его ударил Избор, он согнулся бы и упал рядом с
костром, но это был удар Гаврилы Масленникова. От него тело Бобыря поднялось в
воздух, словно соломенное, перелетело в другой конец горницы и ударилось о
стену. Горница содрогнулась от удара. Из стены свесились полоски мха, утеплявшие
стену зимой, с потолка посыпался мусор. На мгновение Бобырь прилип к ней, а
затем сполз на пол, сгибаясь в тех местах, где живой человек сгибаться не мог.
Зрелище было настолько захватывающим, что Избор не увидел куда подевались
остальные. В эту минуту в комнате осталось только четыре тела. Два живых и два
мертвых. Остальных как ветром сдуло.
С ревом Гаврила бросился за разбойниками. Избор попытался его удержать. Но
куда там. Одержимый желанием убивать и крушить все на своем пути Гаврила шмелем
вылетел в ночь. Избор остался один. Он качался на цепи, кося глазом на дверь и
ожидая освобождения. Бок пекло так, словно кусок разбойничьего меча отломился и
остался под кожей.
Он покрутился и так и эдак, но ничего не выходило, а жизнь за стенами
разбойничьего скита шла своим чередом. Время от времени в дверь залетали крики,
звон железа, слышался топот. Кто-то из разбойников попытался вернуться назад в
гнездо, но Гаврила не позволил. Когда плешивая лиходеевская голова блеснула в
дверях, Избор попытался перевернуться. Пол и потолок поменялись местами. Подняв
вверх ноги, он ударил по крюку, что был вбит в потолок. Раз, другой, пальцы на
ноге онемели от боли. Наконец железо хрустнуло, он упал вниз лицом и дух
выскочил из него вон. В мгновение полета он увидел как возникший за спиной
разбойника Гаврила выдернул его из проема...
Когда он пришел в себя, рядом сидел мокрый Гаврила. Он был скучен. С одной
стороны с него капала вода, и на одежде висели нитки болотных трав, а с другой
тяжелыми липкими шариками падали на пол капли крови. Красным были пропитаны
штаны и рубаха.
- Ну что там?- спросил Избор, хотя в ответе не нуждался. И так все было ясно.
- Душа дичает! - тяжело вздохнув ответил Гаврила. Он думал о чем-то своем.
- Всех побил?
- Кого достал. Как бок?
Гаврила разрезал веревку. Избор сбросив с рук обрывки, потрогал рану пальцем,
покривился.
- Одно радует. Тебе больше досталось. Золото собрал?
Гаврила кивнул на стол, на котором лежала добыча. Избор сел на корточки,
пытаясь встать.
- Княгинины цацки там?
Гаврила расстегнул рубаху. Среди волос на груди блестело Иринино ожерелье.
Избор засмеялся как смог и спросил.
- А чего серьги не одел?
Гаврила отмахнулся от подначки и поднял Избора. У стола тот оделся, связал в
узел золото, сунул в карман.. В дверях оглянулся- не забыл ли чего? Брать тут
было нечего- кувшины из-под браги лежали на полу, засыпанном объедками. На столе
и перевернутых лавках- лужи воды и пива. Избор посмотрел в дверной проем. От
одного взгляда на туман, что плыл над болотом по спине прошла дрожь. Уходить от
огня, едва не ставшего его могилой уже не хотелось.
- Поджечь бы все это...
- Новый посторят..
- При чем тут они? Нам светлее будет.
Избор посмотрел на груду углей на полу и подбросил туда пару лавок. Потянулся
дымок.
- Само сгорит. Пойдем.
Свежий болотный воздух поле запаха крови и горелой кожи прокалился по коже как
ведро родниковой воды. В свежем воздухе отчетливо пахло свежей кровью. Избор
оглянулся. Перед самым домом лежало четверо. Все были при оружии и нельзя было
сказать, что Гаврила расправлялся с безоружными. Все они уже не дышали. Кривя
лицо от боли, Избор повернулся к Гавриле.
- Еще раз услышу о христианском милосердии- дам в морду.
Глава 21
....В темноте его усмешки никто не увидел и он позволил себе улыбнуться. Он не
ошибся. Белоголовый волхв был когда-то опытным воином. Они не остались ночевать
у костра. Там они только приготовили еду и поели. Ночевать они ушли почти за два
поприща в сторону, хотя и эта предосторожность тоже оказалась тщетной.
- Ничего- прошептал Ханукка обращаясь к своему врагу- И ты не самый умный.
Теперь они лежали перед ним как куропатки на блюде- хочешь- ешь, хочешь - бери
с собой. Часовой клевал носом, сон клеил ему веки и он то и дело как лошадь
вздергивал головой. Взять его было так же просто, как ничего не делать.
- Единый сегодня на стороне правого - усмехнулся хазарин- Не часто такое
бывает, а вот случается все же.
Пока Ханукка размышлял о Боге, часовой поднялся. Хазарину было слышно, как
хрустнули его кости. Он сделал несколько неуверенных шагов в сторону от места,
где черными пятнами лежали на земле его спутники. Луч луны, прорвавшийся сквозь
облака, высветил крупные стальные пластины. Те самые, что были у напавших на
караван. Ханукка отложил нож. С этим стоило бы поговорить. Он дождался порыва
ветра. За его шумом он неслышно подошел к врагу и ударил кулаком чуть ниже уха.
Хазарин долго учился такому удару. От него человек терял сознание на время,
достаточное, что бы связать его.
Кто-то заворочался в темноте и Ханукка обернулся туда, выставив нож, но Единый
сегодня и правда смотрел за ним. Спящий всхрапнул и вновь засопел.
Он взглядом нашел княжну. Она лежала удобно- чуть в стороне от других. Хазарин
напряг слух. Девушка лежала спокойно. Ровное дыхание облачком пара вырывалось из
чистого рта. Он довольно ухмыльнулся. Все оказалось гораздо проще чем думалось
сначала.
- Глаза бояться- руки делают- подумал он. Теперь нужно было закончить с
часовым и сматываться отсюда. Можно, конечно было бы зарезать кого-нибудь, в
назидание, но он отложил это на потом. Хазарин бесшумно оттащил непутевого
стража в сторонку, чтоб можно было поговорить с ним без помех. Но разговора не
получилось.
- Исин?- удивился Ханукка- Живой?
Исин неслышно захрипел что-то, пытаясь объяснить сотнику, что произошло, но
Ханукке хватило одного взгляда на чужие доспехи, украшавшие его подчиненного. У
него пропала всякая охота расспрашивать его о чем-либо. С предателем разговор
должен быть коротким. Он поднял нож.
- Зря ты живым остался...
Глаза Исина расширились, в последний миг жизни, вбирая в себя весь мир,
которого его намеривался лишить сотник. Белки глаз в лунном свете белыми
бельмами заполнили бледное от ужаса лицо. Нож полетел вниз, но у самого лица
Ханукка перевернул руку и ударил его рукояткой по лбу. Исин дернулся и обмяк.
Хазарин сунул нож в ножны и, наклонившись к его уху, сказал.
- Я тебя даже не убью. Пусть тебя твой хозяин убивает. Хоть какая-то радость
будет у человека, когда проснется.
Он быстро спутал соотечественника, заткнул ему рот. Крадучись вернулся на
поляну, подхватил потерявшую сознание княжну и беззвучно, словно дух степи,
исчез в лесу.
Два коня, что они нашли у разбойников, медленно, словно проскакали целый день
тащились по прогалине, уводившей их от болота. Кони шли ровным шагом, и под
мерное мелькание луны между деревьями Гаврила задремал. Ему приснился князь
Владимир.
Привиделось ему, что сидел он за пустым столом с грустным лицом и перебирал
пальцами по столешнице. Это был не пир, который князь давал старшей дружине, не
было видно даже челяди, которая с удовольствием крутилась около щедрого князя.
Он сидел один и стучал сухими пальцами по столешнице. Там, во сне Масленников
хотел, было подойти к князю, спросить о здоровье, развеселить его, но сон
растаял. Князь исчез, и остался только звук. Уже выпадая из сна в явь, Гаврила
понял, что князь ему привиделся. Он с трудом разлепил, словно медом склеенные
глаза и хотел снова уснуть, но треск повторился. Этот звук и ночной холод привел
его в чувство. Рука его медленно потянулась к мечу, который, как и полагалось
Жюль Верн
Херберт Фрэнк
Махров Алексей
Якубенко Николай
Шилова Юлия
Шилова Юлия