отчетливо увидал странное лицо Сихана Раджйкрави и сразу же его пронзила
мысль: ведь он никогда не видел этого лица! никогда, ведь Сихан был то в
облике уродливого монстра, то в теле круглолицего с широким перебитым
носом, одного из "серьезных", что послали Ивана на явную и лютую смерть.
Но сейчас это было совершенно иное лицо, невиданное прежде- узкое, темное,
со вдавленными почти синюшными висками, тонким прямым носом, тонкими
ровными губами, большими, но отнюдь не выпуклыми, не африканскими, глазами
изумрудно-серого цвета, седые брови, седые очень короткие волосы бобриком,
черные мешки под глазами, но какие-то странные мешки, не болезненные, а
вполне присущие именно этому лицу.
не потерял, не успел... боль отхлынула неожиданно. И в мозгу прозвучали
слова: "Это я, Иван.
пересохшего горла, только мысль скользнула: "Узнал! Хотя никогда не видел
вас..." И Первозург услышал его. "Это я, именно я, не галлюцинации, не
миражи. Слушайте меня внимательно: в Пристанище еще со стародавних времен
мною были запрограммированы и заложены двенадцать областей, связующих меня
с Ним, в какой точке Мироздания я бы ни находился, понимаете?!" Иван сразу
все понял, иначе и быть не могло, ведь Первозург и был первозургом потому,
что он создавал, проектировал и воплощал в жизнь этот чудовищный,
непостижимый мир, и он не мог не быть предусмотрительным, он предвидел
многие фокусы своего коварного детища. И вот он вышел на связь. Вышел,
потому что Иван оказался именно в той области, в том пузыре, что соединен
с Первозургом внепространственными каналами. Это чудо! Но и о
действительности забывать не следует. Иван сунул бледный и немощный
кристалл во внутренний, подмышечный клапан - пускай набирается сил.
признался Иван, чувствуя, что Авварон отчаянно пробивается в его мозг, в
его сознание, но не может пробиться извне, не может, потому что ктото
поставил психобарьеры, очень мощные, непреодолимые. Кто?! Наверняка, он-
Сихан. Он здесь хозяин, он кодировал "черный пузырь", да это и к лучшему,
все же человек, хоть и тридцать первого века, но человек.
прямо-таки потребовал Первозург, - никому! Неужели вы не понимаете, что
каждое подобное действие вызывает целую цепь ответных действий, страшную
реакцию... я не берусь даже предсказывать всей чудовищности исхода, если
вы решитесь на этот безумный поступок!"
в Пристанище?! Что так, что эдак - гибель! У меня вообще нет выбора, уже
давно нет никакого выбора, я как тот витязь на распутье, только на моем
камне написано: "куда ни пойдешь, везде смерть найдешь!"
только сказочные герои. А ныне сквозной канал: на одном конце я, на другом
вы - это совсем иное расположение, неужели вы не понимаете? Я вас могу
немедленно вернуть на Землю. Кристалл у вас?"
оказаться в Пристанище у него не будет. И он не покинет этой чертовой
планеты Навей, пока не увидит его. А может, и не существует никакого сына,
может, это все сказки?! Нет, Авварон не врал. - Освободите меня! Снимите
все барьеры, Сихан. Я вернусь на это самое место ровно через час, я вам
клянусь!
почти сразу, сквозь слой ваты пробился гнусавый голосок: "Где ты был? Что
с тобой, Ванюша, я ничего не видел, ничего не слышал... ты хотел обмануть
дядюшку Авварона?!"
видишь?! - Иван вытащил кристалл из клапана, воздел его в руке.
лучшего друга, погоди, сейчас я перемещу тебя, не бойся, ни один волосок
не упадет с твоей головы.
меня, ты снова обводишь меня вокруг пальца! - Иван был взбешен, этот
колдун заманил его в Пристанище и будет морочить до тех пор, пока не
получит своего и не погубит его, Ивана. - Вот видишь, я кладу кристалл
туда, откуда взял его! - Иван положил прозрачный, тусклый, блеклый
ограненный камешек в траву. Встал. И сказал совсем тихо, но твердо. - А
теперь веди меня к ней. К ней и моему сыну. Кристалл я заберу на обратном
пути, когда ты выполнишь свое обещание.
вздыхает тяжко, с присвистом. Потом будто из могилы прозвучало:
заросли. Острые шипы вонзились в него. Но боль тут же утихла. И он начал
задыхаться. Нечто липкое и плотное обволокло его, стало засасывать.
Фильтр! Снова система фильтров. Они высасывают его из черного пузыря через
фильтры - значит, они властны над ним. Да, здесь в Пристанище, они могут
сотворить с ним что угодно - убить, воплотить в какую-нибудь гадину,
погубить, истерзать и замучить, они могут все! А он ничего.
космическим холодом. Проплыла перед глазами рыбина - клыкастая,
плавникастая гиргейская тварь, облизнулась толстым пористым языком,
прожгла кровавым взглядом. Но не испугала. Теперь Иван все знал про них,
или почти все... наблюдатели проклятые! нейтральная сторона! кладезь
информации!
всюду щупальца свои суют. Ну и дьявол с ними. Иди, и да будь благословен!
Иного ему и не дано.
выстужающий кровь вой. Все уже было... Глаза медленно привыкали к мраку.
Вот она, избушка - та самая избушка. Вот дверца косая, кривобокая, вот и
цепь... на ней сидел оборотень. Почерневшие от древности доски, провалы
окон еще более темные, чем ночь. Чудесная и страшная избушка. Он отошел на
несколько шагов назад, и в глубине замшелого оконца высветилась мерцающая
свеча. Внутри кто-то был. Если Авварон, Иван поклялся убить его сразу, на
месте - второй цепи злых и выматывающих мороков он не выдержит. А времени
мало, совсем мало - он обещал вернуться через час. Минут десять уже
прошло, можно и не сверяться, не меньше. Иван снова приблизился к двери...
низкую притолоку, и снова из сеней пахнуло прелой соломой и духотой. Он
опять уткнулся лицом в душистый пук травы, подвешенный невесть кем,
плеснул водой из кадки - рука сама залезла в нее, задел плечом деревянное
растрескавшееся корыто, которое он сбил в прошлый раз. Теперь оно не
упало, но глухим похоронным гулом загудело, будто колокол из подземелья.
которую можно войти из одного мира, а выйти в другой. Избушка-шлюз,
избушка с тысячами дверей в тысячи измерений. Крохотная горенка, низкий
черный потолок, полусгнившие полки с рухлядью, два косоногих, но кондовых
табурета, дубовый растресканный стол, выскобленный до блеска, но
почерневший от времени, сено на полу, еловые шишки. Свеча вспыхнула будто
во мраке, хотя в избушке было скорее сумеречно, чем темно. И все же свеча
высветила то, чего не было видно сразу: котенка, свернувшегося калачиком
на столе, резное веретено, клубок стекловолокнистой бечевы, щербатый
деревянный гребень... Язычок свечи дрогнул будто под наплывом сквозняка, и
высветлил ее, сидящую на табурете, седую, высохшую, но прямую как лесное
Контровский Владимир
Володихин Дмитрий
Орлов Алекс
Роллинс Джеймс
Прозоров Александр
Шилова Юлия