жестко. Теперь он смотрел прямо в глаза полицейскому.
анализатора-декодера на бронзовой пряжке, что украшала его грубый
форменный ремень, поддерживающий столь же форменные зеленые шорты.
Серьга в левом ухе у него слабенько мигнула зеленым светлячком, глаза
расширились, остекленели. Тупость и решительность мгновенно исчезли с
лиц у обоих стражей порядка и они превратились в совсем обычных,
немного смущенных молодых парней с пухлыми губами и простодушными, еще
не выцветшими серыми глазенками.
поинтересовался: - Мы ... можем идти?
идиотское выражение рекламного боя, выигравшего в лотерею миллион.
Лишь после того, как оба полицейских повернулись к нему, негр выдавил
гнусаво, побабьи:
дернул, развернул рожей к выходу. А другой пнул под зад - вроде бы и
не сильно, но как-то ловко и умело, негр вылетел под звездное небо,
рухнул в песок, и только после этого заверещал резанной свиньей.
Опустившийся створ оградил обитателей бара от омерзительных звуков.
крохотной рюмочки. Водка обожгла язык, до горла не дошла - от волнения
во рту все пересохло. Она глотнула еще раз.
кофеййом фужере черный, непроницаемый кофе слоями чередовался с
пузырящимся льдом, это было адское сочетание горячего и холодного,
бодрящего и усыпляющего. До каторги Лива пробовала эту смесь лишь один
раз, в притоне Сары Черной. Ей тогда адское пойло очень понравилось.
Сейчас она почти не ощутила вкуса.
совершенно бестактно. - То, что вы, Говард Буковски, большой авторитет
среди ваших фараонов, еще ничего не значит для меня. Я привыкла
вращаться в иных сферах...
говорит это?
что-то. Но что именно? Неужели это он прислал седого? Он спасся?! Он
на Земле?! Это фантастика, сказка!!! Слезинка выскочила из ее глаза.
Лива чуть не выронила причудливый фужер из зангезейского стекла.
ловушке. Он опять опоздал! Надо было воспользоваться превращателем
раньше, в ходах-переходах! Сейчас они были бы неотличимы от прочих
оборотней, затерялись бы среди них, а там ... там - наверх! вон с
проклятущей, чертовой Гиргеи! Вон!!!
читал Ивановы мысли. - С Гиргеи возврата нету!
пускать!
сбегал, Гуг, - начал он свою горькую повесть, - семь раз меня ловили.
А на восьмой я ушел от этих сучар, понял?! А мы с тобой еще и пару раз
по-настоящему когти рвать не пытались, мы пока в бирюльки играемся,
Гуг. Мне-то все ничего, да надоедать начинает. Ты еще не видал, Гуг,
как я пену пускаю.
спустились вместе с площадкой в пещерку крохотную - до сводов три
метра, куда ни плюнь. Под ногами выеденная порода. Поди-ка разберись!
Иван закусил губу. Время шло. Неумолимо и неостановимо. Время играло
против него, против Кеши, Ливы, Гуга, Дила Бронкса, против всех землян
на Земле, против всех землян, рассеянных по Вселенной, против неземлян
... Черное Благо расползалось по свету, въедалось в Мироздание по
незримым порам. Они уже были рядом, они дышали в затылок смертным
дыханием. Как он был наивен, когда полагал, что Система бесконечно
далека от Земли, что еще есть океан времени - год, а то и два, три...
Он вырвался в этот подводный ад максимум на неделю, так и Дилу
сказано. Но, похоже, он застрял туг навечио! Нет, он сказал Дилу, что
за веделю может не обернуться, он еще тогда предчувствовал, он знал -
с Гиргеей не шутят. Но без Гуга Хлодрика Буйного он не мог начать
главного дела* Он не мог быть везде и всегда один! Он и так вединочку
напорол много глупостей, много зла содеял. Он ощущал себя поганым,
гнусным дикарем-язычником, негодяем. Где-то в дебрях Осевого измерения
его Светик - измученная и истерзанная, ждущая. В многомерных
лабиринтах Системы он бросил светловолосую, такую доверчивую Лану.
Сколько прошло времени по тамошним часам? жива ли она?! она не умрет,
пока он не вернется за ней! А в Пристанище, в хрустальном гробу
потаенной, закодированной биоячейки его ждет Аленка, ждет не одна, с
сыном, с его сыном. Это ведь бред! это наваждение какоето! Троеженец
несчастный! Шейх аравийский! Нет, они погибли! Это их призраки мучают
его, их печальные, вездесущие тени. И все равно он нужен им, нужен их
теням. Он всем нужен! Он нужен везде! Его мучительно и долго ждут.
сиднем! Иван готов был зубами грызть породу, рвать ее ногтями,
пробиваться наверх сквозь толщи Гиргеи. Сколько на это уйдет времени?
век? тысячелетие?! Нет, лучше смерть, чем позорная и никчемная жизнь
комара, бьющегося о стекло!
объявится кто ни на есть, скажут, чего им от нас надобно.
какую-нибудь белку земную, она собирает орешки-ягодки, да прячет их по
щелям да дырочкам, пусть полежат, авось, потоми пригодятся, когда
голодные дни настанут. Так и нас эти твари запрятали, через
годик-другой достанут чего останется и слопают. Вот тебе и вся
арифметика!
она. Гляди! - Он указал рукой вверх.
станут. Пора нам железо скидывать.
ясно, что в этой игре главные фишки вовсе не полубезумные подводные
оборотни, и скоро в этом придется убедиться воочию.
теснее и гаже. Камера тюремная. Темница. Не хватает зарешеченного
оконца... Только успел Иван подумать об этом, как оконце появилось -
изъеденная стена по левую руку бесшумно уплыла в незримую нишу,
открывая не просто оконце, а окнище, огромный и плоский матово черный
экран.
вполоборота к экрану. У него были железные нервы.
в черную гладкую поверхность. Нехорошие предчувствия бередили душу. И
они не оказались ложными.
бледное лицо, старческое, полумертвецкое. Но взор у старика был ясным.
На тонких губах змеилось довольная и немного высокомерная улыбка.
Кеша ничего не понимал, он смотрел то на Гуга-Ивана, то на экран, и
глаза его были круглы и бессмысленны.
верно?
и дверью хлопнуть напоследок. Но я пожалел твою старость, ублюдок!
нас ублюдок, А заодно немножко поковыряемся в твоих тупых мозгах. Это
будет очень неприятно, но мы не брезгливы. Ты все понял?!
этого старого викинга-разбойника Гуга?! Как же старик узнал его?! Не
может быть! Тайну яйца-превращателя знают считанные единицы!
нравилось, когда оскорбляли друзей.
старик с ясным взором, - ты нам не нужен.
долбанул кулачищем в бронеперчатке по экрану.
Буркатовский Сергей
Максимов Альберт
Круз Андрей
Браун Дэн
Березин Федор
Сертаков Виталий