острова на основе сиаловой пены с аргоно-водородным наполнителем; тонна
массы такой пены поднимает тонну веса. Они и нарушают ее весом: подпочвой и
гидропонной сетью, лучшими сортами черно- и краснозема, растительностью,
сооружениями, даже водоемами с рыбой. Целые архипелаги летающей суши создают
эти комбинаты. Веселые, сильные люди с открытыми лицами, работающие здесь,
еще называют сами себя свобододелами. Тоже правильно: нет более важной среди
свобод, чем та, чтобы людям жилось просторно. А свободней жизни и работы на
"лапуте" нет ничего живущему здесь принадлежит весь мир.
к нему. Мы за ней. Опустились на первозданную летающую сушу, на которую еще
не ступала нога человека. Люся сбросила биокрылья, затем одежду, распустила
волосы и прекрасная, нагая, длинноволосая кинулась в чистую воду. Сашка
последовал во всем! ее примеру. Я минуту стоял и смущенно глядел, как они
резвятся, потом тоже полез в воду нагишом. В конце концов, телом я не хуже
Стрижевича, в плечах даже пошире: в талии, правда, тоже. Вода была
по-утреннему прохладная. Взбодрились, вылезли сушиться под набравшем уже
высоту и накал солнышком. Легкий ветер нес нас на юго-восток.
у Сашки той татуированной змеи, обвивавшей кинжал: исчезла и его сутулость,
память о блатном детстве. Не было у него такого детства, обстоятельств,
наводивших на идею обирать пьяных, ни даже к колебаниям типа: начать курить
в десятилетнем возрасте, чтобы выглядеть "мущиной", или повременить?
Почему же я помню о них? Глубинно мы с Сашкой все те же. Где граница между
тем, что мы сами делаем с собой своими колебаниями-выборами-решениями, и
тем, что с нами делает жизнь: среда, предыстория, обстоятельства... все
выборы, сделанные без нас и до нас?
держаться только до первого сна, до расслабленности сознания, а есть и
такое, серединка, в которых я могу жить долго, и хотел бы выскочить, да не
дано. Последние от грузчика продмага, который прежде шалил да завязал, до
к.т.н. А. Е. Самойленко, заведующего лабораторией ЭПУ, выбившего из седла
Пашу и занявшего его место, истинно мои, продукт только моих решений и
выборов в пределах заданного состояния общества, одной его н. в. линии.
Проще сказать, общество здесь ни при чем, оно все такое же с точностью до
плюс-минус единицы, до меня. А за пределами этого диапазона и общество не
то, сдвинуто по Пятому прежними выборами и решениями многих других "единиц".
больше я не сам по себе, а продукт иного развития общества?
Сразу опускаю глаза, так она слепяще хороша. Все у нее более подтянуто, нет
той, такой щемяще дорогой, родинки между левым плечом и грудью... Не было у
этого Сашки ссор, скандальных разрывов с этой Люсей. Почему же они
расстались... или даже и не сходились? Выходит, она стала моей не в силу
обстоятельств и случайностей, не пассивно, а полюбила и выбрала меня?
"Женщина решает сама". Глядите-ка!
она моя, а я ее! Хм... совершенство тела, совершенство духа не слишком ли
шикарно для меня? На такую красу можно молиться, поклоняться ей а спать с
ней возможно ли!
блестящими глазами, придвигается вплотную, обнимает, прижимается губы к
губам:
необходимо, чтобы привести себя в порядок, броситься в пруд, в холодную
воду. Вылезаю через минуту сконфуженный: ну, разве можно так при
постороннем. И мысли мои читает. Зачем мне такая жена!
конфузом, неумением владеть собой. А. я опять чувствую себя будто в партере
с галерочным билетом.
"лапута" больше не идиллическая лужайка с прудом, а скорее воздушный плот с
устройствами управления (но и с бассейном, впрочем, тоже). Справа впереди по
курсу какие-то воздушные замки. Время к полудню, в небе появились обычные
облака такие же, как вчера, плоские, с четкими краями: не сразу теперь и
разберешь, что здесь от природы, что создано людьми, где атмосфера, где
ноосфера.
причаливает наш плот! Это "космический лифт", двухсоткилометровая
электромагнитная катапульта индукционная спираль, подвешенная на многих
"фотолапутах" так, что верхний конец ее выходит в самые разреженные слои.
Фотобатареи поддерживающих спираль "лапут" и питают ее током. Их много над
планетой, таких "лифтов", выбрасывающих в космос электромагнитные капсулы с
людьми и грузами; заурядный способ передвижения, вроде электрички. (Кстати,
и экономичен он почти наравне с нею: израсходованная на разгон и выброс в
космос капсулы энергия возвращается при опускании-торможении капсулы в
спирали.)
уходит вдаль и вверх, в синеву, сначала сужающейся трубой, а затем и вовсе
блестящей на солнце желтой нитью среди громоздящихся вокруг облаков и
"лапут". На самом деле она, я знаю, не сужается: даже расширяется вверху в
жерло, но по законам перспективы впечатление, будто сходится.
яйцеобразную капсулу с кольцевыми проводящими обводами. Полет и подъем не
только в пространстве, полет и подъем к высотам ноосферы, к вершинам
коллективной мысли людей, изменяющей мир. И воображение мое должно быть
готово обнять и принять все, иначе какой же я надвариантник! А, да
подумаешь: если попятиться на чуть-чуть от моего варианта, тоже многие
выкатили бы шары на обыкновенный запуск ракеты с космонавтом. Давно ли и
этого не было!.."
рукоятками и клавишами. Капсула повисает в магнитном поле, вытягивается в
спираль. Витки ее все быстрее мелькают по сторонам, сливаются и исчезают, и
будто и нет. Бесшумный и стремительный полет-подъем. Ускорение не слишком
сильное вдавливает нас в сиденье. Небо впереди-вверху синеет, становится
фиолетовым, почти черным с обильными звездами. Ускорение слабеет...
невесомость! Вышли. Правая сторона капсулы темнеет, затягиваясь сама
каким-то светофильтром, иначе яростное косматое солнце с той стороны слишком
бы согрело нас. Солнце, чернота с обильными немерцающими звездами, а внизу
океанская чаша с материками и облачными вихрями, окруженная радужными
обводами атмосферы. "Красота-то какая!" другого ничего и не скажешь. Нас
несет на юго-запад и вверх: уменьшаются внизу учебниковые очертания
Средиземного моря с "сапогом" Италии, слева уходит вдаль Красное море,
впереди надвигается буро-лиловый с белыми пятнами облачных массивов
Африканский материк. а за ним сизо-дымчатая равнина Атлантики. Ух,
красотища!..
большом сдвиге мира по Пятому измерению. И я вижу, как краса внизу
изменяется:
Европы: наращивается Франция за счет Бискайского залива и Ла-Манша,
смыкаются между собой и с материком Британские острова;
приближается, распространяется на север и на юг желто-зелено-белый в разных
местах, сверкающий, как новенький, яркостью красок материк. Это неожиданно,
но я знаю вспомнил: коралловый материк Атлантида. Он и есть новенький,
двадцать лет, как вырастили по рассчитанному проекту из колоний
быстрорастущих кораллов на основе Срединно-Атлантического подводного хребта:
поэтому он и повторяет его S-образную форму.
(здесь еще утро) отбрасывающий на запад тень водораздельный хребет и его
отроги; они геометрически четки, наметанному глазу сразу видно, что сначала
эти контуры были вычерчены на ватмане. По обе стороны от хребта стекают в
ущельях между отрогами, собираются в древовидные рисунки (тоже излишние
прямолинейные) новые, еще наполняющиеся водой реки. Материк только
обживается, знаю я, но зато, в отличие от стихийно возникших, пригодных к
жизни едва на двадцать процентов, обжит-то он будет на все сто.
часть Тихого океана (хотя, я знаю, и в нем на базе бывших архипелагов
возникли два новых материка: Меланезия и Гондвана). Внизу видны только
скопления огней. Вверху их больше.
сделали люди, думаю я, откинувшись в кресле, чтобы мир, относимый к далекому
будущему (да и то то ли он, то ли иной, то ли радиоактивное пепелище... кто
знает!), мир, забывший о раздорах и войнах, объединивший усилия в исполнении
глобальных проектов, вот он, внизу? И дело не в научных идеях, не в
технических замыслах... без них не обходится, верно, но не они сдвигают мир
по Пятому. Замыслы что в основе атомной бомбы и атомной электростанции лежит
одна научная идея. Мир сдвигают решения и не немногих деятелей, правителей
или ученых всех. Когда начали люди этот сдвиг по Пятому: в прошлом веке? В
средневековье, которое благодаря иным выборам и решениям оказалось не
мрачным, а сплошь Возрождением? В античные времена? В эпоху пирамид?..
(Кстати, вспомнил я, в этом мире нет пирамид, памятников фараоновой спеси и
безысходного рабства. И не было.) Но ясно, что потребовались
многомиллиардные массивы иных выборов и решений... тысячемиллиардные!
Сначала они возникали из тех же колебаний наших предков, от которых
ответвился и мой мир, но затем новые решения уже сами направляли развитие: