прогуливаются перед своими домами. Теперь им нечего опасаться, что
какой-нибудь невежа в навозном фартуке забрызгает их своей нечистой
телегой. И уже не приходится прокладывать себе дорогу среди вчерашних
мясников и галантерейщиков. Осененные благословением великого Святого
Ордена, к которому я всегда питал величайшее уважение и, не буду скрывать,
сердечную нежность, мы придем к неслыханному процветанию, когда ни один
мужик не осмелится поднять глаза на дворянина без разрешения, подписанного
окружным инспектором Ордена. Я несу сейчас докладную записку по этому
поводу.
вольно дышится в возрожденном Арканаре! И цены на вино упали вдвое...
и пришел в необычайное возбуждение. Два раза он упал, причем во второй раз
отказался чиститься, заявив, что многогрешен, грязен от природы и желает в
таком виде предстать. Он снова и снова принимался во все горло цитировать
свою докладную записку. "Крепко сказано! - восклицал он. - Возьмите,
например, вот это место, благородные доны: дабы вонючие мужики... А? Какая
мысль!" Когда они выбрались на задний двор канцелярии, он рухнул на
первого же монаха и, заливаясь слезами, стал молить об отпущении грехов.
Полузадохшийся монах яростно отбивался, пытался свистом звать на помощь,
но дон Тамэо ухватил его за рясу, и они оба повалились на кучу отбросов.
Румата их оставил и, удаляясь, еще долго слышал жалобный прерывистый свист
и возгласы: "Дабы вонючие мужики!.. Бла-асловения!.. Всем сердцем!..
Нежность испытывал, нежность, понимаешь ты, мужицкая морда?"
располагался отряд пеших монахов, вооруженных устрашающего вида узловатыми
дубинками. Покойников убрали. От утреннего ветра на площади крутились
желтые пыльные столбы. Под широкой конической крышей башни, как всегда,
орали и ссорились вороны - там, с выступающих балок, свешивались
вздернутые вниз головой. Башня была построена лет двести назад предком
покойного короля исключительно для военных надобностей. Она стояла на
прочном трехэтажном фундаменте, в котором хранились некогда запасы пищи на
случай осады. Потом башню превратили в тюрьму. Но от землетрясения все
перекрытия внутри обрушились, и тюрьму пришлось перенести в подвалы. В
свое время одна из арканарских королев пожаловалась своему повелителю, что
ей мешают веселиться вопли пытаемых, оглашающих округу. Августейший супруг
приказал, чтобы в башне с утра и до ночи играл военный оркестр. С тех пор
башня получила свое нынешнее название. Давно она уже представляла собой
пустой каменный каркас, давно уже следственные камеры переместились во
вновь отрытые, самые нижние этажи фундамента, давно уже не играл там
никакой оркестр, а горожане все еще называли эту башню Веселой.
большое оживление. К ней вели, тащили, волокли по земле штурмовиков в
изодранных серых мундирах, вшивых бродяг в лохмотьях, полуодетых,
пупырчатых от страха горожан, истошно вопящих девок, целыми бандами гнали
угрюмо озирающихся оборванцев из ночной армии. И тут же из каких-то
потайных выходов вытаскивали крючьями трупы, валили на телеги и увозили за
город. Хвост длиннейшей очереди дворян и зажиточных горожан, торчащий из
отверстых дверей канцелярии, со страхом и смятением поглядывал на эту
жуткую суету.
Румата протолкался внутрь. Там было душно, как на свалке. За широким
столом, обложившись списками, сидел чиновник с желто-серым лицом, с
большим гусиным пером за оттопыренным ухом. Очередной проситель,
благородный дон Кэу, спесиво надувая усы, назвал свое имя.
глаз от бумаг.
гордо провозгласил дон Кэу.
голосом произнес чиновник.
длинным желтым ногтем.
улица, дом двенадцать?
поискал в бумагах, стер с лысины пот и монотонно прочел, поднявшись:
двенадцать, за поношение имени его преосвященства епископа Арканарского
дона Рэбы, имевшее место на дворцовом балу в позапрошлом году, назначается
три дюжины розог по обнаженным мягким частям с целованием ботинка его
преосвященства".
розги направо, ботинок налево. Следующий...
всякого насмотрелся в этой очереди. Он только крякнул, с достоинством
поправил усы и удалился в коридор. Следующий, трясущийся от жира
гигантский дон Пифа, уже стоял без шляпы.
списку. - Улица Молочников, дом два?
замечен перед его преосвященством - следовательно, чист.
наклонился, достал из сундука, стоящего возле кресла, железный браслет и
подал его благородному Пифе. - Носить на левой руке, предъявлять по
первому требованию воинов Ордена. Следующий...
уже бубнил следующее имя. Румата оглядел очередь. Тут было много знакомых
лиц. Некоторые были одеты привычно богато, другие явно прибеднялись, но
все были основательно измазаны в грязи. Где-то в середине очереди громко,
так, чтобы все слышали, дон Сэра уже третий раз за последние пять минут
провозглашал: "Не вижу, почему бы даже благородному дону не принять пару
розог от имени его преосвященства!"
известный рыботорговец, ему назначили пять розог без целования за
невосторженный образ мыслей), протолкался к столу и бесцеремонно положил
ладонь на бумаги перед чиновником.
доктора Будаха. Я дон Румата.
повел ногтем по списку.
приказ на освобождение!
невозможно. - Улица Котельщиков, дом восемь. Номер шестнадцать, брат
Тибак.
ему, если признаться, стало не по себе. Потный и малиновый брат Тибак
встал.
заслуги перед Орденом удостоен особой благодарности его преосвященства и
благоволит получить приказ об освобождении доктора Будаха, с каковым
Будахом поступит по своему усмотрению - смотри лист шесть - семнадцать -
одиннадцать.
Румате.
направо и налево, - сказал он. - Следующий...
было основание для получения пропуска в пятый, специальный отдел
канцелярии, где ему надлежало взять предписание в секретариат тайных дел.
направо и налево, - повторил чиновник.
сопение, и что-то мягкое и жаркое навалилось ему на спину. Он отстранился.
К столу снова протиснулся дон Пифа.
на три жирных пальца.
себе толстую книгу, лежащую справа на столе. Книга была зловещего вида - в
черном засаленном переплете. Несколько секунд дон Пифа оторопело смотрел
на нее, потом вдруг отшатнулся и, не говоря ни слова, устремился к выходу.
В очереди загомонили: "Не задерживайтесь, быстрее!" Румата тоже отошел от
стола. Вот это трясина, подумал он. Ну, я вас... Чиновник принялся бубнить
в пространство: "Если же указанный знак очищения не помещается на левом
запястье очищенного или ежели очищенный не имеет левого запястья как
такового..." Румата обошел стол, запустил обе руки в сундук с браслетами,
Афанасьев Роман
Буджолд Лоис
Шилова Юлия
Сапковский Анджей
Корнев Павел
Прозоров Александр