Чтение 31–й страницы книги ~Жизнь~

чему не пошутить честному человеку? Но положитесь на меня, положитесь
смело. Я побеседую с господином Жюльеном.

Она не знала, что ответить. Теперь ей хотелось уклониться от его вме-
шательства, которое могло оказаться бестактным, а потому вредным. Но она
не посмела и поспешила уйти, пробормотав:

- Благодарю вас, господин кюре.

Прошла неделя. Жанна провела ее в томительной тревоге.

Как-то вечером Жюльен весь обед посматривал на нее странным взглядом,
посмеиваясь, как всегда, когда бывал игриво настроен. Он даже слегка
ухаживал за ней с чуть заметной иронией, а когда они гуляли потом по
большой маменькиной аллее, он шепнул ей на ухо:

- Говорят, между нами мир?

Она не ответила. Она всматривалась в черту на земле, почти уже заглу-
шенную травой. Это был след маменькиной ноги, и он стирался, как стира-
ется воспоминание. А у Жанны сердце сжималось от тоски, ей казалось, что
она затеряна в жизни, безмерно одинока.

- Я лично очень рад, - продолжал Жюльен. - Я только не желал навязы-
ваться.

Солнце садилось, вечер был теплый и тихий. Жанне хотелось плакать,
хотелось излить душу другу, прижаться к нему и пожаловаться на свое го-
ре. Рыдания подступили ей к горлу. Она раскрыла объятия и упала на грудь
Жюльену.

Она плакала. А он в недоумении смотрел на ее затылок, потому что лицо
было спрятано у него на груди. Он решил, что она по-прежнему любит его,
и запечатлел снисходительный поцелуй на ее волосах.

Вернулись они молча. Он вошел с ней в ее спальню и провел у нее ночь.

Так возобновились их былые отношения. Он осуществлял их как обязан-
ность, однако довольно приятную, она же терпела их как тягостную и мучи-
тельную необходимость, с твердым намерением прекратить их навсегда, едва
только забеременеет вторично.

Но вскоре она заметила, что ласки мужа не похожи на прежние. Они ста-
ли, пожалуй, искуснее, но сдержаннее. Он обращался с ней, как осторожный
любовник, а не как безмятежный супруг.

Она удивилась, стала наблюдать и вскоре заметила, что ласки его неиз-
менно обрываются до того, как она может быть оплодотворена.

Однажды ночью она прошептала ему, уста к устам:

- Почему ты не отдаешься мне всецело, как прежде?

Он захохотал:

- Понятно почему, - чтобы ты не забеременела.

Она вздрогнула.

- Почему ты не хочешь больше детей?

Он застыл от изумления.

- Как? Что ты говоришь? Ты с ума сошла? Еще ребенка? Ну нет, увольте.
Довольно, что один тут пищит, отвлекает всех и стоит денег. А еще второ-
го? Благодарю покорно!

Она обхватила его, осыпала поцелуями и между ласками шепнула:

- Милый, умоляю тебя, сделай меня еще раз матерью.

Но он рассердился, как будто она оскорбила его.

- Право же, ты не в своем уме. Прошу тебя, прекрати эти глупости.

Она замолчала и про себя решила хитростью добиться от него желанного
счастья.

Теперь она старалась продлить его ласки, разыгрывала комедию безумной
страсти, судорожно прижимая его к себе в притворном упоении. Она прибе-
гала ко всяческим уловкам, но он не терял самообладания и не забылся ни
разу.

И тут, когда неотступное желание совсем истерзало ее, когда она дошла
до предела и готова была всем пренебречь, на все дерзнуть, она снова
отправилась к аббату Пико.

Он кончал завтрак и был очень красен, потому что после еды всегда
страдал сердцебиением. Увидев ее, он закричал: "Ну, как?" - ему не тер-
пелось узнать результаты своего посредничества.

Теперь она была решительнее, отбросила стыдливую робость и отвечала
прямо:

- Мой муж не хочет больше иметь детей.

Аббат повернулся к ней, живо заинтересовавшись и собираясь с любо-
пытством священника порыться в тех альковных тайнах, которые развлекали
его в исповедальне. Он спросил:

- Как же так?

Несмотря на всю свою отвагу, она смутилась и не знала, как объяс-
ниться:

- Ну... ну... он отказывается сделать меня матерью.

Аббат понял, он был сведущ в этих делах, и принялся допрашивать о
мельчайших подробностях с жадностью мужчины, обреченного поститься.

Потом он подумал немного и спокойным тоном, как говорил бы о хороших
видах на урожай, во всех деталях начертал ей план умелых действий.

- Дитя мое, вам осталось одно средство - обманите его, скажите, что
вы беременны. Он перестанет остерегаться. Вы и забеременеете на самом
деле.

Она вспыхнула до корней волос, но решила не отступать ни перед чем:

- А если... если он мне не поверит?

Кюре хорошо знал способы направлять людей и держать их в руках:

- Оповестите всех о своей беременности, рассказывайте о ней направо и
налево; под конец придется поверить и ему.

Затем, как бы желая оправдать себя за эту хитрость, он присовокупил:

- Вы вполне в своем праве, церковь допускает сношения между мужчиной
и женщиной лишь во имя продолжения рода.

Она последовала хитрому совету и через две недели объявила Жюльену о
своей предполагаемой беременности. Он даже подскочила

- Неправда. Быть этого не может!

Она указала причины своих - подозрений. Но он постарался успокоить
самого себя:

- Ну! Это ничего не значит. Погоди немного.

И он стал спрашивать каждое утро:

- Ну, как?

А она неизменно отвечала:

- Пока ничего. Да у меня нет сомнений, что я беременна.

Теперь он забеспокоился, досадуя и огорчаясь еще больше, чем недоуме-
вая. Он твердил:

- Не понимаю, решительно ничего не понимаю. Хоть убей, не знаю, как
это случилось.

Через месяц она рассказывала свою новость всем на свете, не рассказы-
вала только графине Жильберте из какого-то сложного чувства целомудрен-
ной деликатности.

После первого тревожного известия Жюльен не приходил к ней; потом в
досаде махнул рукой, заявив:

- Вот уж непрошеный подарок.

И снова стал бывать в спальне жены.

Все шло в точности, как предвидел священник. Она забеременела.

Тогда в приливе самозабвенной радости и благодарности к тому неведо-
мому божеству, которому она поклонялась, Жанна дала клятву вечного цело-
мудрия и стала каждую ночь запирать свою дверь.

Она опять была почти счастлива и только удивлялась, как быстро утихла
ее скорбь после смерти матери. Она думала, что не утешится никогда, а не
прошло и двух месяцев, как открытая рана стала затягиваться. Осталась
только умиленная грусть, словно дымка печали, наброшенная на ее жизнь.
Она не ожидала впереди никаких потрясений. Дети будут расти и любить ее;
она состарится в душевном покое, не думая о муже.

В конце сентября аббат Пико явился с официальным визитом, в новой су-
тане, не успевшей просалиться за неделю; он представил своего преемника,
аббата Тольбиака. Это был совсем еще молодой священник, низенький, то-
щий, выражался он высокопарно, а глаза, впалые, обведенные темными кру-
гами, выдавали в нем страстность души.

Старый кюре был назначен деканом в Годервиль.

Жанне его отъезд причинил настоящее огорчение С этим толстяком были
связаны все воспоминания ее жизни после замужества. Он ее венчал, он
крестил Поля и хоронил баронессу. Она не представляла себе Этувана без
мелькающего вдоль ферм брюшка аббата Пико, да она и любила его за весе-
лый, искренний нрав.

Несмотря на повышение, он тоже, казалось, не радовался. Он говорил:

- Нелегко мне это, нелегко, виконтесса. Целых восемнадцать лет пробыл
я здесь. Конечно, приход небогатый и вообще не бог весть какой. Мужчины
веруют не больше, чем полагается, а женщины, надо признаться, ведут себя
весьма непохвально. Девушки не приходят в церковь венчаться без того,
чтобы не побывать у божьей матери всех пузатых, и цветы померанца дешево
ценятся здесь. А я все-таки любил эти места.

Новый кюре явно был недоволен и даже весь покраснел. Внезапно он зая-
вил:

- При мне все это должно перемениться.

Он напоминал злого ребенка, худой, щуплый, в потертой, но опрятной
сутане.

Аббат Пико посмотрел на него искоса, как смотрел обычно в веселые ми-
нуты, и возразил:

- Ну, знаете, аббат, чтобы положить конец этим делам, придется поса-
дить ваших прихожан на цепь; да и то не поможет.

Молодой священник ответил жестко:

- Что ж, увидим.

А старый кюре улыбнулся, втягивая в нос понюшку.

- Годы, а с ними и опыт охладят ваш пыл, аббат. Чего вы добьетесь?
Отпугнете от церкви последних богомольцев - только и всего. Берегитесь -
люди в здешних местах верующие, но озорные. Право же, когда я вижу, что