шалью, служевшею поясом; из ее многочисленных складок выглядывали
пистолеты". Ходил Али с тяжелой железной палкой на случай драки, как и поэт.
считал, что по африканской крови они друг другу родня. По более поздним
данным, Али был полунегр-полумавр из Туниса. Они познакомились в кофейне
грека Аспориди, неподалеку от оперного театра. Морали любил там сидеть на
бархатном диване вишневого цвета, потягивая дымок из кальяна. По
воспоминаниям Липранди, Али часто захаживал в канцелярию графа Воронцова,
где у него были кое-какие дела. Любил он и просто поболтать с чиновниками.
законтрактованного или своего судна, купцом, негоциантом, набобом, а теперь
о занятиях его, да и о прошлом ходили самые невероятные слухи. Если
обратиться к легендам, то из них можно узнать, будто Али был пиратом в
Средиземном море, шел на абордаж, грабил купеческие суда, а сокровища
зарывал на необитаемых островах и в пещерах, в том числе, в Одесских
катакомбах. "Корсар в отставке", по выражению Пушкина, фантастически
богатый, он в один прекрасный момент влюбился в местную красотку, бросил
рискованное ремесло и пришвартовался в Одесской гавани. Где точно жил Али,
не известно; было у него в Одессе несколько домов. Поскольку великому
русскому поэту не приличествует дружить с пиратами, в советской пушкинистике
Али был превращен в "капитана коммерческого судна".
Говорили, что бывший корсар, которому море по колено, поддерживает старые
связи и участвует в каких-то аферах, встречаясь с прибывающими ниоткуда и
отбывающими в никуда сомнительными людьми. Еще болтали, что он -- поставщик
в гарем турецкого султана: присматривает ему подходящие кадры, прячет их в
пещерах, а затем люди султана переправляют их через море. Что здесь
соответствует действительности, теперь проверить невозможно.
спустя утверждал, что он помнит Али, ведь тот глубоким стариком бывал у них
в гостях. От множества легендарных достоинств этого выдающегося человека
остались три: аферист, картежник, выпивоха. Он приносил две золотые
табакерки и хотел их продать за 30 тысяч.
за девяносто, Морали еще жил в Одессе припеваючи. Он передал капиталы
сыновьям и удачно выдал замуж дочерей. Последнее, что слышали одесситы,
будто более умелые картежники обыграли Али в пух и прах, и он исчез из
города. Скрылся ли он, уплыл ли за границу, умер или был убит, остается
загадкой. Исчез Али так же таинственно, как появился.
Пушкина. Липранди, заходя к Пушкину домой, застает у него Али. Приятель и
поэт Туманский отговаривал Пушкина от странной дружбы со столь сомнительным
человеком: упаси Бог, наживете беду! А Пушкин привязался к нему, как
ребенок, веселился, играл с ним в карты, хохотал, сидя у Али на руках, когда
тот щекотал его. Пушкин называл его братом. Али водил Пушкина по самым
сомнительным притонам в подвалах Греческого базара. Вместе они проводили
время на кораблях, в блатных компаниях и ночных публичных местах для
моряков, вместе играли в карты. Пушкин говорил с ним по-французски и,
отчасти, по-итальянски и хохотал от души, когда Али пытался сказать
что-нибудь по-русски: тот до неузнаваемости коверкал слова.
членами тайного общества этеристов. Заседания этого общества проходили в
одном из домов, принадлежавших мавру. Али пользовался их особым доверием,
снабжал отъезжающих в Грецию оружием из своих кладовых. Однажды Пушкин
рассказал Туманскому, что Али водил его ночью в катакомбы, где с факелом в
руках показывал склады оружия, приготовленные для этерии. Говорят, он ссужал
греков деньгами, но, возможно, и наоборот: греки платили Морали за то, что
он поставлял им оружие и помогал нелегально перебираться в Грецию.
на "пунте". Пунта -- разговорное название "пункта", окончания Платоновского
мола. Здесь Пушкин и заинтересованные владельцы судов обсуждали возможность
бегства за границу. Эта версия сомнительна. Для чего было тайную операцию
проводить столь демонстративно? Друзья вполне могли обговорить все заранее и
не встречаться на самом видном месте города. Пушкина могли видеть с Али на
пунте и в других местах порта, не обязательно в связи со столь важной
аферой.
Риск, пиратство, выяснение реальных возможностей бегства за море, способов и
деталей этого предприятия могли быть откровенными темами их разговоров.
Видимо, Али охотно объяснял, что бежать можно, и сделать это не трудно. В
руках Али были все связи. Можно подкупить стражу в порту, подыскать надежных
людей, которые переправят туда, куда нужно. Самым простым было бы бежать в
Константинополь, а там уже решать в зависимости от новых конкретных
обстоятельств.
пирата свобода была вполне достаточна и тут, за чертой порто-франко, под
опекой российской неразберихи. Тут Али мог творить, что хотел, в том числе
операции, за которые в любой цивилизованной и даже восточной стране он уже
давно угодил бы за решетку. Но в этом поэт и пират понять друг друга не
могли, как не мог Али понять нерешительности и непредприимчивости Пушкина.
смешными: быстроходные ракетные катера, пограничная служба на вертолетах,
прожектора, ощупывающие море всю ночь, радары, стальные сети под водой для
безумцев, рискнувших выбраться с аквалангами. А тогда -- жалкая охрана,
падкая на взятки, да пустынные берега. Можно было причалить и отчалить во
многих местах.
Одессе, а потом владелец гостиницы и ресторана "Норд", в котором обедали все
одесские иностранцы. В гостинице этой одно время жил и Пушкин. Один из
старейших и уважаемых жителей Одессы, Сикар, которому здесь наскучило, уже
после отъезда Пушкина решил выехать, впрочем, вполне легально. Он сел на
корабль, отправлявшийся туда же, куда собирался Пушкин, в Константинополь, и
исчез. Что произошло, не известно, полагают, корабль утонул.
контрабандисты совершали подобные операции не раз и обычно успешно. Али
обещал снабдить Пушкина адресами своих партнеров, живущих в портах вдоль
Средиземного моря, сказав, что они помогут. Но есть одна сложность: без
денег никто пальцем не пошевелит. И платить надо вперед. Если заплатить
мало, перевозчики могут выдать беглеца, чтобы отомстить ему за скупость. Али
сказочно богат, но, если он будет оказывать посреднические услуги бесплатно,
он тоже разорится. Итак, все будет сделано, но Пушкину нужны деньги.
Константинополь. Святая Русь мне становится невтерпеж. Ubi bene ibi patria.
А мне bene там, где растет трын-трава, братцы. Были бы деньги, а где мне их
взять?
письме к брату, стала его девизом. Обратим также внимание в приведенной выше
цитате из письма на слово "тихонько". Шляпа у Пушкина была. Для того, чтобы
попасть на другую родину, а тем более "тихонько", необходимо ему срочно
раздобыть деньги. Без денег любые планы оставались благими желаниями.
жалование, помощь родителей и изредка гонорары от издателей. И того, и
другого, и третьего было явно недостаточно для его довольно легкомысленных
повседневных расходов. Можно, конечно, возразить, что жалование ему,
ссыльному, платили ни за что; он никак не старался рвением по службе
заработать лучший чин и больший оклад, а про 700 получаемых им рублей
говорил, что это "паек ссыльного невольника". Это не совсем соответствовало
истине.
привести в порядок помещичьи дела и получать больший доход.
Восемнадцатилетним юношей он во время прогулки на лодке по Неве в
присутствии отца кидал в воду золотые монеты, любуясь их блеском. Ничто не
указывало, что в 24 года он стал в этом отношении серьезнее. Впоследствии он
принял от отца управление Болдином, вел переписку, но этого было явно
недостаточно, чтобы что-либо улучшить. Пушкин, если и читал Адама Смита,
экономом был не более глубоким, чем его герой Евгений Онегин, и его занимал
лишь конечный результат в купюрах, которые он мог тратить. Родители внимали
его просьбам с осторожностью и недоверием.
не считать долгов, которые следовало отдавать) предстояло прибавить еще две
статьи. Во-первых, нужна была круглая сумма в несколько тысяч, не меньше, на
уплату за нелегальность операции -- перевоз беглеца в трюме за пределы
империи. И, во-вторых, требовалась сумма, очевидно, не меньшая, в запас, в
качестве прожиточного минимума в новой стране, поскольку, как он сам гордо
заметил, "ремеслу же столярному я не обучался; в учителя не могу идти...".
Упоминание в письме столярного ремесла не случайно: граф Воронцов по