благоприятнейших обстоятельств.
Великого Князя, вел к родителю многочисленное союзное войско Короля Гейзы
и своею неосторожностию лишился оного. Вступив в Волынию, он пировал с
Венграми, угощаемый дядею, Владимиром Мстиславичем; слышал о приближении
Галицкого Князя, но беспечно лег спать, в надежде на стражу и
самохвальство Венгров. "Мы всегда готовы к бою", - говорили они и пили без
всякой умеренности. В полночь тревога разбудила Мстислава: дружина его
села на коней; но упоенные вином союзники лежали как мертвые. Владимирко
ударил на них пред рассветом: бил, истреблял - и Великий Князь получил
известие, что сын его едва мог спастися один с своими Боярами. Тогда
Изяслав призвал союзников: Князя Черниговского и сына Всеволодова, его
племянника: даже и Святослав Ольгович, повинуясь необходимости, дал ему
вспомогательную дружину. Сие войско осадило Городец. Теснимый со всех
сторон, оставленный прежними друзьями и товарищами, Князь Суздальский
должен был чрез несколько дней смириться: уступив Переяславль Мстиславу
Изяславичу, возвратился в наследственный Удел свой и поручил Городец сыну
Глебу. Но скоро Изяслав отнял у Георгия и сие прибежище в южной России:
сжег там все деревянные здания, самые церкви и сравнял крепость с землею.
счастливому сподвижнику Георгиеву, Владимирку: Король Венгерский хотел
того же. Им надлежало соединиться у подошвы гор Карпатских. Летописцы
славят взаимную искреннюю дружбу сих Государей: сановники Гейзы от его
имени приветствовали Великого Князя на дороге; сам Король, провожаемый
братьями, Ладиславом и Стефаном, всем Двором, всеми Баронами, выехал
встретить Изяслава, который вел за собою многочисленное стройное войско. С
любовью обняв друг друга, они, в шатре Королевском, условились не жалеть
крови для усмирения врага - и на рассвете, ударив в бубны, семьдесят
полков Венгерских двинулись вперед; за ними шли Россияне и конные
Берендеи; вступив в землю Галицкую, расположились близ реки Сана, ниже
Перемышля. Владимирко стоял на другой стороне, готовый к бою, и схватил
несколько зажитников Королевских. Тогда было Воскресенье; Гейза,
обыкновенно празднуя сей день, отложил битву до следующего. По данному
знаку союзное войско приступило к реке. Изяслав находился в средине, и так
говорил ратникам: "Братья и дружина! Доселе Бог спасал от бесчестия землю
Русскую и сынов ее: отцы наши всегда славились мужеством. Ныне ли уроним
честь свою пред глазами союзников иноплеменных? Нет, мы явим себя
достойными их уважения". В одно мгновение ока Россияне бросились в Сан:
Венгры также, и смяли Галичан, стоявших за валом.
и Черных Клобуков (один, с каким-то Избыгневом), заключился в Перемышле.
Союзники могли бы тогда взять крепость; но воины их, грабя Княжеский
богатый дворец на берегу Сана, дали время многим рассеянным битвою
Галичанам собраться в городе.
Венгерским множество серебра, золота, драгоценных одежд и вторично склонил
их быть за него ходатаями. Они представили Гейзе, что Галицкий Князь,
тяжело раненный, признается в вине своей; что Небо милует кающихся
грешников; что он служил копием своим отцу Гейзину, Беле Слепому, против
Ляхов; что Владимирко, зная великодушие Короля и готовясь скоро умереть,
поручает ему юного сына и боится единственно злобы Изяславовой. Великий
Князь не хотел слышать о мире. "Если умрет Владимирко, - говорил он, - то
безвременная кончина его будет справедливою Небесною казнию. Сей
вероломный, клятвенно обещав нам приязнь свою, разбил твое и мое войско.
Забудем ли бесчестие? Ныне Бог предает Владимирка в руки наши:
ревностнее отца противился миру: напрасно Владимирко старался молением и
ласками обезоружить их.
врага, с условием, чтобы он возвратил чужие, занятые им города Российские
(Бужск, Тихомль, Шумск, Выгошев, Гнойни) и навсегда остался другом
Изяславу, или, по тогдашнему выражению, не разлучался с ним ни в добре, ни
в зле. Из шатра Королевского послали ко мнимо больному Владимирку
чудотворный крест Св. Стефана:
не царствовать или ему не княжить". Услужив шурину и смирив надменного
Владимирка, бывшего в тесном союзе с Греками, Король спешил к берегам Сава
отразить Императора Мануила, хотевшего отмстить ему за обиду своего
Галицкого друга.
Всевышнему, праздновал с дядею Вячеславом, уведомил брата своего, Князя
Смоленского, о счастливом успехе похода и советовал ему остерегаться
Георгия, слыша, что он вооружается в Ростове.
Городца, который был единственным его достоянием в полуденных, любезных
ему странах Государства. Там он жил духом и мыслями; там лежал священный
прах древних Князей Российских, славились храмы чудесами и жители
благочестием. Георгий в наследственном восточном Уделе своем видел небо
суровое, дикие степи, дремучие леса, народ грубый; считал себя как бы
изгнанником и, презирая святость клятв, думал только о способах
удовлетворить своему властолюбию. Он призвал Князей Рязанских и Половцев,
кочевавших между Волгою и Доном; занял область Вятичей и велел Князю
Новагорода Северского, Святославу Ольговичу, также быть к нему в стан под
Глухов. Владимирко, сведав о походе Георгия, думал вместе с ним начать
военные действия против Мстиславичей; но Изяслав успел отразить его и
заставил возвратиться. Князь Галицкий, мужеством достойный отца, не хотел
уподобляться ему в верности слова: не боялся клятвопреступления и доказал
ошибку снисходительного Гейзы, не исполнив обещания, то есть силою удержав
за собою города Великокняжеские, Шумск, Тихомль и другие. Видя, что
Георгий намерен осадить Чернигов, Князь Смоленский, по сделанному условию
с братом, вошел в сей город защитить Изяслава Давидовича, их союзника. Тут
находился и Святослав Всеволодович, который уже знал характер Георгиев и
не любил его. С душевным прискорбием они говорили друг другу: "Будет ли
конец нашему междоусобию?"
хотел обнажить меча для праздника; но велел Половцам жечь и грабить в
окрестностях!
Георгиевича: он требовал, чтобы Князья, союзники Георгиевы, сами по
очереди ходили на приступ, для ободрения войска; служил им образцом и
собственною храбростию воспламенял всех. Осажденные не могли защитить
внешних укреплений, сожженных Половцами, и город был в опасности; но
Великий Князь спас его. Услышав только, что Изяслав перешел Днепр, робкие
Половцы бежали: Георгий также отступил за Снов, и Князь Черниговский
встретил своего избавителя на берегу реки Белоуса.
воевать; разорил мою область, везде потравил хлеб и теперь удаляешься!
Половцы также ушли в степные города свои. Мне ли одному бороться с
сильными?" Но Князь Суздальский, оставив у Святослава только 50 человек
дружины с сыном Васильком, вышел из области Северской, чтоб овладеть всею
страною Вятичей, где ему никто не противился.
Смоленскому Князю наблюдать за Георгием, осадил Новгород Северский и дал
мир Святославу Ольговичу; а сын Великого Князя, Мстислав, с Киевскою
дружиною и с Черными Клобуками воевал землю Половецкую: [в феврале 1153
г.] разбил варваров на берегах Орели и Самары, захватил их вежи, освободил
множество Российских пленников. Но сей успех не мог утвердить безопасности
восточных пределов Киевских: скоро Мстислав должен был вторично идти к
берегам Псла для отражения Половцев.
с крестными грамотами к Владимирку Галицкому. "Ты нарушил клятву, -
говорил ему Посол, - данную тобою нашему Государю и Королю Венгерскому в
моем присутствии.
его другом". Владимирко ответствовал: "Брат мой Изяслав нечаянно подвел на
меня Венгров: никогда не забуду того; умру или отмщу". Посол напоминал ему
целование креста. "Он был не велик!" - сказал Владимирко в насмешку. "Но
сила оного велика, - возразил Петр: - Вельможа Королевский объявлял тебе,
что если, целовав сей чудесный крест Св. Стефана, преступишь клятву, то
жив не будешь". Владимирко не хотел слушать и велел Послу удалиться.
Изяславов Боярин положил на стол грамоты клятвенные, в знак разрыва. Ему
не дали даже и подвод. Петр отправился на собственных конях; а Владимирко,
пошедши в церковь к Вечерне и видя его едущего из города, смеялся над ним
с своими Боярами. - В ту же ночь Отрок Княжеский, догнав сего Посла, велел
ему остановиться. Петр ожидал новой для себя неприятности, беспокоился, и
на другой день, вследствие вторичного повеления, возвратился в Галич.
Слуги Владимирковы встретили его пред дворцом в черных одеждах. Он вошел в
сени: там юный Князь Ярослав сидел на месте отца, в черной мантии и в
клобуке, среди Вельмож и Бояр, также одетых в печальные мантии. Послу дали
стул. Ярослав заливался слезами; царствовало глубокое молчание. Изумленный
Боярин Изяславов хотел знать причину сей общей горести и сведал, что
Владимирко, совершенно здоровый накануне, отслушав Вечерню в церкви, не
мог сойти с места, упал и, принесенный во дворец, скончался. "Да будет
воля Божия! - сказал Петр: - все люди смертны". Ярослав отер слезы. "Мы
желали известить тебя о сем несчастии, - говорил он Послу: - скажи от меня
Изяславу: Бог взял моего родителя, быв Судиею между им и тобою. Могила
прекратила вражду. Будь же мне вместо отца. Я наследовал Княжение; воины и
дружина родительская со мною: одно его копие поставлено у гроба: и то
будет в руке моей. Люби меня как сына своего, Мстислава: пусть он ездит с
Посняков Андрей
Корнев Павел
Орлов Алекс
Шилова Юлия
Пехов Алексей