младенцев; родители, чтобы не слыхать вопля детей своих, отдавали их в
рабы чужеземцам. "Не было жалости в людях, - говорит Летописец: -
казалось, что ни отец сына, ни мать дочери не любит. Сосед соседу не хотел
уломить хлеба!" Кто мог, бежал в иные области; но зло было общее для всей
России, кроме Киева: в одном Смоленске, тогда весьма многолюдном, умерло
более тридцати тысяч людей.
конец Славянский обратился в пепел; спасаясь от пламени, многие жители
утонули в Волхове; самая река не могла служить преградою для огня.
"Новгород уже кончался", по словам летописи... Но великодушная дружба
иноземных купцов отвратила сию погибель. Сведав о бедствии Новогородцев,
Немцы из-за моря спешили к ним с хлебом и, думая более о человеколюбии,
нежели о корысти, остановили голод, скоро исчезли ужасные следы его, и
народ изъявил живейшую благодарность за такую услугу.
дружелюбно принимал Новогородских беглецов, врагов Ярославовых, обещая им
покровительство.
войском к северным пределам Черниговским: он возвратился с дороги; но
Ярослав, предводительствуя Новогородцами, и сыновья Константиновы выжгли
Серенск (в нынешней Калужской Губернии), осаждали Мосальск и сделали много
зла окрестным жителям. Таким образом древняя семейственная вражда
возобновилась. [1232 г.] Беглецы уверяли, что Ярослав ненавидим большею
частию их сограждан, готовых взять сторону Ольговичей: для того Князь
Трубчевский Святослав, родственник Михаилов, отправился в Новгород с
дружественными предложениями; но сведал противное и с великим стыдом уехал
назад. Последнею надеждою Новогородских изгнанников оставался Псков, где
они действительно были приняты как братья. Там находился сановник
Ярославов: они заключили его в цепи и, пылая злобою, желали кровопролития.
Граждане стояли за них усильно, однако ж недолго. Ярослав, сам прибыв в
Новгород, не пускал к ним купцов, ни товаров. Нуждаясь во многих вещах -
платя за берковец соли около 10 нынешних рублей серебряных, - Псковитяне
смирились. Ярослав не хотел дать им в наместники сына, юного Князя
Феодора, а дал шурина своего, Георгия, которого они приняли с радостию,
выгнав беглецов Новогородских.
сыну бывшего Князя Псковского Владимира, именем Ярославу, и с помощию
Ливонских Рыцарей взяли Изборск: но Псковитяне схватили их всех и выдали
Князю Новогородскому. В числе пленников находился и Ярослав Владимирович:
подобно отцу то враг, то союзник Немцев, он считал Псков своим наследием
и, хотев завоевать его с беглецами Новогородскими, был вместе с ними
заточен в Переславль Суздальский. Чрез несколько лет супруга его, жившая в
Оденпе, приняла смерть мученицы от руки злобного пасынка и, погребенная в
монастыре Псковском Св.
пораженный внезапною кончиною старшего сына, он уехал в Переяславль. Юный
Феодор, цветущий красотою, готовился к счастливому браку; невеста
приехала; Князья и Вельможи были созваны и вместо ожидаемого мира, вместо
общего веселия положили жениха во гроб. Народ изъявил искреннее участие в
скорби нежного отца; а Князь, едва осушив слезы, извлек меч для защиты
Новогородцев и привел к ним свои полки многочисленные.
близ Оденпе одного чиновника Новогородского, дали повод Ярославу разорить
окрестности сего города и Дерпта. Немцы, требуя мира, заключили его на
условиях, выгодных для Россиян. Совершив сей поход, Ярослав спешил
настигнуть Литовцев, которые едва было не взяли Русы, опустошив церкви и
монастыри в окрестности: он разбил их в Торопецком Княжении; загнал в
густые леса; взял в добычу триста коней, множество оружия и щитов. Сей
народ беспрестанными набегами более и более ужасал соседов: занимался
единственно земледелием и войною; презирал мирные искусства гражданские,
но жадно искал плодов их в странах образованных и хотел приобретать оные
не меною, не торговлею, а своею кровию. Общая польза государственная
предписывала нашим Князьям истребить гнездо разбойников и покорить их
землю:
времени одержали совершенную победу над сильною ратию Ливонских Рыцарей;
сам Великий Магистр, старец Вольквин, положил голову в битве, вместе со
многими витязями Немецкими и Псковитянами, бывшими в их войске.
других княжениях Российских. Смоленск, опустошенный мором, по кончине
Князя Мстислава Давидовича (в 1230 году) не хотел покориться двоюродному
его брату, Святославу Мстиславичу, внуку Романову. Предводительствуя
Полочанами, Святослав взял Смоленск (в 1232 году) и без жалости лил кровь
граждан.
лицом был Даниил мужественный. Потеряв союзника в Лешке Белом, злодейски
убитом изменниками, он предложил услуги свои брату его, Конраду, и вместе
с ним осаждал Калиш, где господствовал один из главных убийц Лешка, Герцог
Владислав, сын Оттонов. Сей город, окруженный лесами и болотами, мог долго
обороняться, несмотря на усильные приступы, в коих Россияне оказывали
гораздо более воинской ревности, нежели Конрадовы Ляхи; но граждане хотели
мира. Здесь Летописец рассказывает случай довольно любопытный в отношении
к характеру Даниилову.
свидетелем переговоров. Сендомирский Воевода, Пакослав, подъехал к стенам
крепости; а Даниил, в простой одежде и закрыв шлемом лицо свое, стал за
ним. Городские чиновники надеялись ласковыми словами смягчить посла. "В
нас течет одна кровь, - сказали они: - ныне служим брату Конрадову, а
завтра будем служить самому Конраду. Может ли он мстить нам как изменникам
или врагам и видеть спокойно Ляхов невольниками Россиян? Какая будет ему
честь, если возьмет сей город?
ответствовал:
о том слышать. Говорите с ним сами: вот он!" Даниил снял шлем и, видя
изумление городских чиновников, которые столь неосторожно его злословили,
засмеялся от доброго сердца; успокоил их, доставил им выгодный мир и дал
клятву, что Россияне, участвуя в Польских междоусобиях, никогда не будут
впредь тревожить безоружных земледельцев, с условием, чтобы и Ляхи таким
же образом поступали в России. При сем случае сказано в летописи, что
никто из наших древних Князей, кроме Святого Владимира, так далеко не
заходил в землю Польскую, как Даниил.
Галицкую область, пленил Королевича Андрея и, помня старую дружбу его
отца, дозволил ему ехать в Венгрию вместе с Боярином Судиславом, который
управлял Понизьем, имея в Галиче великолепный дом с арсеналом. Народ метал
камнями в сего мятежного Боярина, восклицая: "Удались, злодей, навеки!" Но
Судислав, нечувствительный к великодушию Даниилову, думал только о мести,
и Король Андрей, им возбужденный, послал старшего сына, Белу, снова
завоевать Галич. Сей поход имел весьма горестное следствие для Венгров.
Хляби небесные, по словам летописи, отверзлись на них в горах Карпатских:
от сильных дождей ущелья наполнились водою; обозы и конница тонули. Гордый
Бела, не теряя бодрости, достиг наконец Галича, в надежде взять его одною
угрозою: видя же твердую решительность тамошнего начальника; слыша, что
Ляхи и Половцы идут с Даниилом защитить город; приступав к оному несколько
раз без успеха и страшась быть жертвою собственного упрямства, он спешил
удалиться, гонимый судьбою и войском Данииловым. Множество Венгров погибло
в Днестре, который был от дождей в разливе, так что в Галицкой земле
осталась пословица: Днестр сыграл злую игру Уграм. Множество их пало от
меча Россиян или отдалося в плен, другие умирали от изнурения сил или от
болезней.
было еще далеко от Даниила. Начались заговоры между Боярами под тайным
руководством Александра Бельзского: они хотели сжечь Даниила и Василька во
дворце или убить их на пиру. Сей ков уничтожился странным образом. Юный
Василько, однажды играя с придворными, в шутку обнажил меч: заговорщики в
ужасе, думая, что их намерение открылось, бежали из дворца и города. Сам
Александр, не успев захватить казны с собою, ушел из Бельза в Венгрию к
своим единомышленникам, коим удалось снова вооружить Короля Андрея против
Даниила. На сей раз Венгры были счастливее. Город Ярослав сдался им от
неверности тамошнего Воеводы. Они приступили ко Владимиру, где
начальствовал Боярин, дотоле известный мужеством, имея дружину сильную.
Видя крепкие башни и стены, блестящие оружием многочисленных воинов,
Король, по словам Летописца, сказал, что таких городов мало и в земле
Немецкой. Венгры не могли бы взять Владимира; но Боярин Даниилов изменил
правилам великодушия, оробел и, без воли Княжеской заключил мир с Королем,
отдал Бельз и Червен союзнику его, Александру. С другой стороны, Вельможи
Галицкие, не чувствительные к редкому милосердию Даниила, простившего им
два заговора, бежали из его стана к неприятелю и довершили торжество
Венгров, которые заняли Галич, где сын Андреев, утвержденный отцем на
престоле, господствовал уже до самой кончины своей, несмотря на покушения
Данииловы и Васильковы изгнать его. Две кровопролитные битвы ничего не
решили, оказав только впоследствии вероломство двух недостойных Князей
Российских. Изяслав Владимирович, внук Игоря Северского, быв другом,
сделался врагом Даниилу; союзник же Андреев, Александр Бельзский, оставив
Венгров, взял сторону своих братьев, чтобы снова изменить им. Наконец
внезапная смерть Королевича (в 1234 году) и единодушное желание народа
возвратили Галич Даниилу. Бояре не дерзнули противиться: главный из них,
известный мятежник Судислав, спешил уехать за Карпатские горы, а Князь
Шилова Юлия
Каргалов Вадим
Корнев Павел
Ильин Андрей
Куликов Роман
Никитин Юрий