воспитание, говорит. Да нехорошо оно вовсе...
колеблясь: говорить или нет? - Нам что, мы посторонние...
мужской голос. Это был пожилых лет человек в халате и в кафтане сверх
халата, с виду мещанин - мастеровой, муж моей собеседницы.
промолвил он, искоса оглядев меня. - А ты пошла! Прощайте, сударь; мы
гробовщики. Коли что по мастерству надоть, с нашим полным удовольствием...
А окромя того нечего нам с вами происходить...
ничего не мог, но чувствовал, что мне тяжело оставить все это так.
Некоторые слова гробовщицы особенно меня возмутили. Тут скрывалось какое-то
нехорошее дело: я это предчувствовал.
меня по фамилии. Гляжу - передо мной стоит хмельной человек, чуть не
покачиваясь, одетый довольно чисто, но в скверной шинели и в засаленном
картузе. Лицо очень знакомое. Я стал всматриваться. Он подмигнул мне и
иронически улыбнулся.
школьного товарища, еще по губернской гимназии, - ну, встреча!
ваше превосходительство не удостоивали взглядом-с. Ведь вы генералы-с,
литературные то есть-с!.. - Говоря это, он насмешливо улыбался.
генералы, хоть бы и литературные, и с виду не такие бывают, как я, а
второе, позволь тебе сказать, я действительно припоминаю, что раза два тебя
на улице встретил, да ты сам, видимо, избегал меня, а мне что ж подходить,
коли вижу, человек избегает. И знаешь, что и думаю? Не будь ты теперь
хмелен, ты бы и теперь меня не окликнул. Не правда ли? Ну, здравствуй! Я,
брат, очень, очень рад, что тебя встретил.
об этом расспрашивать; не суть важное; я, брат Ваня, всегда помню, какой ты
был славный мальчуга. А помнишь, тебя за меня высекли? Ты смолчал, а меня
не выдал, а я, вместо благодарности, над тобой же неделю трунил. Безгрешная
ты душа! Здравствуй, душа моя, здравствуй! (Мы поцеловались.)
старого не забыл. Не забывается! А ты-то, ты-то?
человека. Впрочем, он и без того был чрезвычайно добрый человек.
тоном. - Я ведь читал; читал, Ваня, читал!.. Да послушай: поговорим по
душе! Спешишь?
лучше: где ты живешь?
того места, где мы стояли, - видишь: кондитерская и ресторан, то есть
попросту ресторация, но место хорошее. Предупрежу, помещение приличное, а
водка, и не говори! Из Киева пешком пришла! Пил, многократно пил, знаю; а
мне худого здесь и не смеют подать. Знают Филиппа Филиппыча. Я ведь Филипп
Филиппыч. Что? Гримасничаешь? Нет, ты дай мне договорить. Теперь четверть
двенадцатого, сейчас смотрел; ну, так ровно в тридцать пять минут
двенадцатого я тебя и отпущу. А тем временем муху задавим. Двадцать минут
на старого друга, - идет?
дело...
тебя нехорошее, точно сейчас тебе чем надосадили, правда?
занятие! Ну, так пойдем, поговорим. В двадцать минут, во-первых, успею
вздушить адмирала Чаинского и пропущу березовки, потом зорной, потом
померанцевой, потом parfait amour, а потом еще что-нибудь изобрету. Пью,
брат! Только по праздникам перед обедней и хорош. А ты хоть и не пей. Мне
просто тебя одного надо. А выпьешь, особенное благородство души докажешь.
Пойдем! Сболтнем слова два, да и опять лет на десять врозь. Я, брат, тебе,
Ваня, не пара!
пусти.
двухколенчатой лестнице с крылечком во второй этаж. Но на лестнице мы вдруг
столкнулись с двумя сильно выпившими господами. Увидя нас, они,
покачиваясь, посторонились.
едва пробивающимися усиками и с усиленно глуповатым выражением лица. Одет
он был франтом, но как-то смешно: точно он был в чужом платье, с дорогими
перстнями на пальцах, с дорогой булавкой в галстуке и чрезвычайно глупо
причесанный, с каким-то коком. Он все улыбался и хихикал. Товарищ его был
уже лет пятидесяти, толстый, пузатый, одетый довольно небрежно, тоже с
большой булавкой в галстуке, лысый и плешивый, с обрюзглым, пьяным и рябым
лицом и в очках на носу, похожем на пуговку. Выражение этого лица было злое
и чувственное. Скверные, злые и подозрительные глаза заплыли жиром и
глядели как из щелочек. По-видимому, они оба знали Маслобоева, но пузан при
встрече с нами скорчил досадную, хоть и мгновенную гримасу, а молодой так и
ушел в какую-то подобострастно-сладкую улыбку. Он даже снял картуз. Он был
в картузе.
сидит-с. Так он, выходит, Филипп Филиппыч-с, подлец-с.
через того самого Митрошку-с, в неприличном месте рожу в сметане
вымазали-с... кхи!
прикажете надеяться-с?
его локтем.
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Свержин Владимир
Каргалов Вадим
Володихин Дмитрий
Сертаков Виталий