Чтение 31–й страницы книги ~Королева Марго~

того чтобы слушаться меня, делаете все наоборот!

- Ваше величество, я не виновата, - сказала Жийона. - Я просила, я
умоляла его сиятельство не сходить с ума, а он сказал, что не останется в
Лувре.

- Вы хотите уйти из Лувра?! - спросила Маргарита, глядя с изумлением на
молодого человека, потупившего глаза. - Да ведь это немыслимо! Вы не можете
ходить, вы бледны, у вас нет сил, у вас дрожат колени. И еще сегодня утром у
вас из раны шла кровь!..

- Ваше величество! Сколь горячо я благодарил вас за то, что вы дали мне
убежище вчера, столь же горячо молю вас позволить мне уйти сегодня.

- Я даже не знаю, как назвать такое безрассудство, - ответила изумленная
королева, - это хуже, чем неблагодарность!

- Ваше величество! - умоляюще складывая руки, воскликнул Ла Моль. - Не
обвиняйте меня в неблагодарности! Чувство признательности к вам я сохраню на
всю жизнь!

- Значит, ненадолго! - сказала Маргарита, тронутая искренностью,
звучавшей в его словах. - Или ваши раны откроются - и вы умрете от потери
крови, или же узнают, что вы гугенот, - и вы не сделаете по улице и ста
шагов, как вас убьют!

- И все-таки я должен уйти из Лувра, - прошептал Ла Моль.

- Должны?! - повторила Маргарита, глядя на него ясным, глубоким взглядом,
и, чуть побледнев, произнесла:

- Да! Да! Понимаю! Извините, сударь! За стенами Лувра, конечно, есть
женщина, которую ваше отсутствие мучительно тревожит. Это справедливо, это
естественно, я это понимаю. Почему же вы сразу мне не сказали.., или,
вернее, как я сама не подумала об этом?! Долг гостеприимства - оберегать
чувства гостя так же, как и лечить его раны, и заботиться о его душе так же,
как и о его теле.

- Вы глубоко заблуждаетесь, - возразил Ла Моль. - Я почти одинок на свете
и совсем одинок в Париже - здесь меня никто не знает. В этом городе первый
человек, с которым заговорил я, был тот, кто хотел меня убить, а первой
женщиной, которая заговорила со мной, были вы, ваше величество.

- Тогда почему же вы хотите уйти? - в недоумении спросила Маргарита.

- Потому, что прошлую ночь вы, ваше величество, совсем не спали, и
потому, что сегодня ночью... Маргарита покраснела.

- Жийона, - сказала она, - уже темнеет, я думаю, что пора отнести ключ.

Жийона улыбнулась и вышла.

- Но если вы в Париже одиноки, без друзей, что же вы будете делать? -
спросила Маргарита.

- У меня будет много друзей, сударыня. Когда за мной гнались, я вспомнил
мою мать - она была католичка; мне чудилось, что она летит передо мной,
указывая мне путь к Лувру и держа в руке крест; тогда я дал обет принять
вероисповедание моей матери, если Господь сохранит мне жизнь. Господь сделал
больше, чем спас мне жизнь: Он послал мне ангела, чтобы я полюбил жизнь.

- Но вы не можете ходить; вы не пройдете и ста шагов, как упадете в
обморок.

- Сегодня я пробовал ходить по кабинету; правда, хожу я медленно и ходить
мне трудно, но мне нужно дойти только до Луврской площади, а там - будь что
будет!

Маргарита, подперев голову рукой, глубоко задумалась.

- А почему вы больше не упоминаете о короле Наваррском?

Маргарита умышленно задала этот вопрос.

- Что же, когда вы пожелали принять католичество, у вас пропало желание
служить королю Наваррскому?

- Ваше величество, - побледнев, отвечал Ла Моль, - вы угадали истинную
причину, по которой я хочу уйти... Я знаю, что королю Наваррскому грозит
величайшая опасность и что даже вы, ваше величество, принцесса крови, едва
ли сможете спасти ему жизнь.

- Что это значит? - спросила Маргарита. - Что вы хотите сказать? И о
какой опасности вы говорите?

- В том кабинете, где меня поместили, слышно все, - нерешительно отвечал
Ла Моль.

"А ведь верно, - подумала Маргарита, - то же самое говорил мне и герцог
де Гиз".

- Так что же вы слышали? - спросила она.

- Во-первых, утром я слышал разговор вашего величества с братом.

- С Франсуа? - покраснев, воскликнула Маргарита.

- Да, с герцогом Алансонским. Затем, когда вас не было, я слышал разговор
мадмуазель Жийоны с госпожой де Сов.

- Так эти два разговора...

- Да, ваше величество! Вы замужем всего неделю, вы любите своего супруга.
И ваш супруг придет сюда вслед за герцогом Алансонским и госпожой де Сов. Он
поведает вам свои тайны. А я не должен их слышать; я был бы нескромен.., я
не могу, не должен.., прежде всего, я не хочу быть нескромным!

Тон, каким Ла Моль произнес эти слова, дрожь в его голосе и смущенный вид
юноши внезапно объяснили Маргарите все.

- Так!, Значит, лежа в кабинете, вы слышали все, что говорилось в этой
комнате? - спросила она.

- Да, ваше величество.

- И чтобы ничего больше не слышать, вы хотите уйти сегодня вечером или
сегодня ночью?

- Сию же секунду, если вы, ваше величество, милостиво дозволите мне уйти.

- Бедный ребенок! - сказала Маргарита с нежностью и жалостью в голосе.

Удивленный таким ласковым ответом вместо ожидаемой суровой отповеди, Ла
Моль робко поднял голову; глаза его встретились с глазами Маргариты, и,
словно притягиваемый некоей магической силой, он был уже не в состоянии
оторваться от ясных, проницательных глаз королевы.

- Значит, вы считаете, что неспособны сохранить тайну? - мягко спросила
Маргарита, откинувшись на спинку кресла и наслаждаясь тем, что, сидя в
полумраке за спущенной ковровой занавеской, может, не выдавая себя, свободно
читать в душе Ла Моля.

- Я человек жалкий, - ответил Ла Моль, - я не уверен в себе самом и не
выношу чужого счастья.

- Но чьего же счастья? - с улыбкой спросила Маргарита. - Ах да! Счастья
короля Наваррского! Бедный Генрих!

- Вот видите, он счастлив! - воскликнул Ла Моль.

- Счастлив?..

- Да, потому что вы, ваше величество, жалеете его. Маргарита теребила в
руках шелковый кошелек и выдергивала из него золотые нити шнурка.

- Итак, вы твердо решили не встречаться с королем Наваррским? - спросила
она.

- Боюсь, что теперь я буду в тягость его величеству...

- Ас моим братом, герцогом Алансонским?

- С герцогом Алансонским?! - воскликнул Ла Моль. - О нет! Нет, сударыня!
С ним еще меньше, чем с королем Наваррским!

- Но почему же? - дрожа от волнения, спросила Маргарита.

- Потому, что я стал слишком плохим гугенотом, чтобы преданно служить его
величеству королю Наваррскому, и еще недостаточно хорошим католиком, чтобы
войти в число друзей герцога Алансонского и герцога де Гиза.

На этот раз потупила глаза Маргарита, чувствуя, что удар попал ей прямо в
сердце; она сама не могла понять, радость или боль причинили ей слова Ла
Моля.

В эту минуту вошла Жийона. Маргарита бросила на нее вопросительный
взгляд. Жийона ответила утвердительным взглядом, давая понять, что ей
удалось передать ключ королю Наваррскому.

Маргарита перевела взгляд на Ла Моля, пребывавшего в нерешительности; он
опустил голову на грудь и побледнел, страдая от ран телесных и душевных.

- Господин де Ла Моль горд, - сказала Маргарита, - и я не решаюсь сделать
ему одно предложение, которое он, без сомнения, отвергнет.

Ла Моль встал, сделал шаг к Маргарите и хотел склониться перед вей в знак
готовности повиноваться, но от сильной, острой, жгучей боли у него выступили
слезы, и, чувствуя, что вот-вот упадет, он ухватился за стенной ковер, чтобы
удержаться на ногах.

- Вот видите, - воскликнула Маргарита, подбегая к нему и поддерживая его,
- вот видите, я еще нужна вам!

- О да! Как воздух, которым я дышу, как свет, который вижу! - едва
заметно шевеля губами, прошептал Ла Моль.

В это мгновение послышались три удара в дверь.

- Вы слышите? - испуганно спросила Жийона.

- Уже! - прошептала Маргарита.

- Отпереть?

- Подожди. Это может быть король Наваррский.

- Ваше величество! - воскликнул Ла Моль, которому эти слова придали силы,
хотя королева произнесла их шепотом, в полной уверенности, что ее услышит
одна Жийона:

- Молю вас на коленях: удалите меня из Лувра, живого или мертвого!
Сжальтесь надо мной! Ах, вы не хотите отвечать! Хорошо! Тогда говорить буду
я! А когда я заговорю, то, надеюсь, вы сами меня выгоните.

- Замолчите, несчастный! - сказала Маргарита, ощущавшая неизъяснимое
очарование в этих упреках молодого человека. - Замолчите сейчас же!

- Ваше величество, повторяю: из этого кабинета слышно все, - продолжал Ла
Моль, не услыхав в тоне королевы той строгости, какой он ожидал. - Не дайте
мне умереть такой смертью, какой не выдумать самым жестоким палачам!

- Молчите! Молчите! - приказала Маргарита.

- О, вы безжалостны! Вы ничего не хотите слушать, ничего не хотите
понять! Поймите, что я люблю вас!..

- Да замолчите же, говорят вам! - перебила Маргарита и зажала ему рот
своей теплой душистой ладонью.

Молодой человек взял ее в руки и прижался к ней губами.

- Все-таки... - прошептал он.