Чтение 31–й страницы книги ~Учитель фехтования~

Отдай, пожалуйста, подателю сего все деньги, какие у тебя найдутся, а
также все драгоценности.

Я знаю, как сильно ты меня любишь, и надеюсь, что ты не задумаешься
сделать все возможное ради моего спасения.

Как только я буду в безопасности, я вызову тебя, и ты приедешь ко
мне.

Граф Анненков".

- Ну и что же? - спросил я, пробежав письмо еще раз.

- Как, что же? - удивилась она. - Разве вы не видите?

- Да, он предполагает бежать. Я уверена, что это ему удастся.

- И что же вы сделали?

- И вы еще спрашиваете?!

- Неужели, - вскричал я, - вы отдали неизвестному человеку...

- Все, что у меня было. Ведь Алексей пишет, чтобы я доверилась его
другу, как ему самому. - А вы уверены, - медленно проговорил я, - что
это письмо от Алексея?

В свою очередь она с изумлением посмотрела на меня.

- От кого же, как не от него?

- Ну, а если этот человек.., я не могу этого утверждать, но у меня
такое тяжелое предчувствие...

- Какое? - спросила Луиза, бледнея.

- А что если этот человек - мошенник, подделавший почерк графа?

Луиза вскрикнула и вырвала у меня из рук письмо.

- О, нет, нет! - воскликнула она, как бы стараясь успокоить самое
себя. - Нет! Я прекрасно знаю почерк Алексея и не могу ошибиться!

И однако, перечитав письмо, она побледнела.

- Нет ли у вас при себе другого письма от него? - спросил я.

- Есть. Вот его записка, написанная карандашом. Почерк письма был,
по-видимому, тот же самый, и все же в нем чувствовалась какая-то
неуверенность.

- Неужели вы думаете, - спросил я, - что граф обратился бы к вам за
помощью?

- А почему бы нет? Разве не я люблю его больше всех на свете?

- Да, конечно, за любовью, за нежностью он обратился бы к вам, но за
деньгами - к своей матери и только к ней.

- Но разве все, что я имею, не принадлежит ему? - спросила Луиза
дрогнувшим голосом.

- Да, несомненно, но либо я не знаю графа Анненкова, либо это письмо
писал не он.

- Боже мой, - вскричала Луиза, - ведь эти 30000 рублей - все мое
достояние, моя единственная надежда!

- Скажите, а как он подписывал свои письма к вам? - спросил я.

- Попросту "Алексей".

- А это письмо подписано "граф Анненков".

- Да, - подтвердила Луиза, совершенно подавленная.

- Вы не знаете, что сталось с этим человеком? - Нет. Он мне сказал,
что приехал вчера вечером и немедленно уезжает обратно в Пермь. - Надо
заявить в полицию. Ах, если бы полицеймейстером по-прежнему был Горголи!

- Заявить в полицию?

- Конечно!

- Ну, а если мы ошибаемся, - спросила Луиза, - если человек этот
окажется не мошенником, а спасителем Алексея, ведь я могу погубить его
из-за нескольких тысяч? Ведь я вторично буду виновницей его несчастья?
О, нет, лучше рискнуть! А что до меня, я как-нибудь выйду из положения.
Не беспокойтесь обо мне. Единственное, что я хотела бы знать,
действительно ли Алексей в Перми?

- Послушайте, - сказал я, - мне довелось слышать, что конвой,
сопровождавший сосланных в Сибирь, недавно вернулся обратно. Я знаком с
одним жандармским ротмистром. Я схожу к нему и узнаю, в чем дело.
Подождите меня.

- Нет, нет, я пойду с вами.

- Не советую, вы еще слишком слабы, чтобы лишний раз выходить на
улицу. Вы и так поступили очень неосторожно, что пришли ко мне. А,
главное, вы помешаете мне собрать нужные сведения.

- В таком случае идите один и возвращайтесь как можно скорее.
Помните, что я вас жду!

Я поспешно оделся, взял извозчика и спустя десять минут был у
жандармского ротмистра Соловьева: одно время он тоже был моим учеником.

Я не ошибся: конвой и в самом деле вернулся три дня тому назад.
Узнав, какого рода сведения мне нужны, Соловьев предложил помочь мне:
оказалось, что унтер-офицер, в партии которого был Анненков, его хороший
знакомый.

Соловьев послал за ним, и спустя несколько минут офицер этот явился.
Это был человек с прекрасной военной выправкой, с суровым и вместе с тем
добрым лицом. Хотя я и понятия не имел о том, что он сделал для графини
и ее дочерей, я сразу же почувствовал к нему симпатию.

- Вы были начальником конвоя, сопровождавшего четвертую партию
ссыльных? - спросил я.

- Да, я.

- В этой партии был граф Анненков?

- Гм.., гм...Унтер-офицер замялся, не зная, к чему клонятся мои
расспросы. Я увидел его смущение и поспешил объясниться:

- Вы говорите с другом графа Анненкова, готовым пожертвовать жизнью
ради него, - проговорил я, - умоляю вас, скажите мне всю правду.

- Что вам угодно знать? - спросил офицер по-прежнему недоверчиво.

- Я хочу прежде всего знать, не заболел ли он в дороге?

- Ничего подобного.

- Затем, остался ли он в Перми?

- Мы там даже не останавливались.

- Значит, он продолжал безостановочно свой путь?

- Да, до Козлова, где он, надеюсь, и по сей час находится в таком же
добром здоровье, как мы с вами.

- А что это такое - Козлово?

- Сельцо на Иртыше, примерно в восьмидесяти верстах от Тобольска.

- Вы уверены, что он там?

- А то как же! Ведь я получил расписку от местных властей и
представил ее позавчера его превосходительству господину
полицеймейстеру.

- Стало быть, и болезнь и остановка графа в Перми - это басни?

- Конечно. Ни слова правды в этом нет.

- Благодарю вас, друг мой.

Я отправился затем к Горголи и все ему рассказал.

- И вы говорите, - спросил он, - что это девушка решилась отправиться
за своим любовником в Сибирь?

- Да.

- Хотя у нее нет теперь никаких средств?

- Да, ваше превосходительство.

- В таком случае передайте ей от меня, что она к нему поедет.

Я вернулся домой. Луиза ждала меня.

- Скажите, - тут же спросила она, - вы узнали что-нибудь?

- Узнал и хорошее и дурное: ваши тридцать тысяч пропали. Граф в
дороге не болел и теперь находится в Козлове, откуда ему вряд ли удастся
бежать. Зато вы получите разрешение отправиться к нему.

- Другого я ничего и не желаю, - обрадовалась она, - только бы
поскорее получить это разрешение.

Я передал Луизе свой разговор с Горголи, и она вполне успокоилась:
так сильно было ее желание уехать к Алексею.

Проводив ее домой, я отдал ей все, что имел, - что-то около трех
тысяч рублей. К сожалению, остальные свои сбережения я незадолго до
этого отослал во Францию, не предполагая, конечно, что они могут мне
понадобиться.

Горголи сдержал слово: Луиза не только получила разрешение на
поездку, но к нему были приложены 30 тысяч рублей. Кроме того,
сопровождать ее в Сибирь в качестве фельдъегеря был назначен тот самый
унтер-офицер, который конвоировал графа Анненкова.

Глава 17

Было решено, что Луиза выедет в Москву на следующий же день и там
оставит своего ребенка у матери Алексея. Я обещал сопровождать ее до
Москвы, второй столицы России, которую давно собирался осмотреть. Луиза
попросила фельдъегеря позаботиться об экипаже и лошадях, чтобы выехать с
утра, часов около восьми.

В назначенный час лошади были готовы, что указывало на
исполнительность фельдъегеря. Более того, он получил разрешение взять
для этого путешествия экипаж и лошадей из дворцовых конюшен.

Луиза была бесконечно счастлива: все ее страхи исчезли. Еще накануне
она готовилась отправиться в путь чуть ли не пешком, без копейки в
кармане. Сегодня ей предстояло путешествовать с роскошью, о которой она
и мечтать не смела. Экипаж был превосходный и очень поместительный.

Кто не путешествовал по России, тот не знает, с какой быстротой ездят
русские. Между Петербургом и Москвой около семисот верст, и если щедро
давать на чай ямщикам, то они покрывают это расстояние за сорок часов.

Между станциями по этому тракту двадцать - тридцать верст, а хорошие
чаевые составляют от пятидесяти копеек до рубля. Если платить ямщику эти
деньги, то, подъезжая к почтовой станции, он еще издали кричит: "Лошадей
для моих орлов!". Это означает, что он получает хорошие чаевые и что
нужно поскорее дать свежих лошадей. Если ямщику дают мало или ничего не
дают, он подъезжает к станции молча, всем своим видом говоря, что