Чтение 31–й страницы книги ~Юные охотники~

третью и несколько секунд спустя был уже далеко от них, на горном склоне...
Все это произошло с такой молниеносной быстротой, что и собаки, и сами
охотники застыли от изумления, глядя ему вслед, и никто не выстрелил.
Скакун, казалось, уже улизнул от них... Но вдруг на склоне выросло облачко
дыма, послышался звук выстрела, и горный скакун рухнул с утеса.

Юноши обернулись друг к другу в полном недоумении.

- Кто же это? - вскричали они в один голос.

Ба! Да их же здесь всего пять! Одного не хватает...

- Это Клаас!

Разумеется, это был Клаас, - не кто иной, как Клаас, подстрелил горного
скакуна!

Клаас оправдал поговорку: "Тише едешь - дальше будешь". Мальчуган был
несколько тяжеловат на подъем. Устав от лазанья по горам, он присел на
камень передохнуть немного и вдруг увидел скакуна, стоявшего прямо против
него на утесе; легкое охотничье ружье мальчика было заряжено крупной дробью,
и Клаас, выстрелив, сбил козла с его вышки.

Ян из зависти доказывал, что Клаасу просто посчастливилось.

Но как бы там ни было, а антилопу подстрелил именно он, Клаас, этого у
него никак нельзя было отнять, и гордость переполняла сердце мальчика.

Юноши, забрав добычу, спустились к лошадям, вскочили на них и помчались
вдогонку фургонам, медленно тащившимся вдали по равнине.

Глава 38
НАХАЛЬНЫЕ ПТИЦЫ

На третий день странствия по равнинам страны Зуур-Вельд путники выехали
на берег полноводной реки и направились вверх по течению. Новый речной
пейзаж, открывшийся им, был совсем не похож на степной: ивы и камыши
окаймляли берега, а дальше расстилалась обширная луговая низменность с
разбросанными по ней зеленеющими рощами и отдельными древесными купами. Их
свежая зелень ласкала глаз после однообразия степи. Мираж не мучил их больше
призрачными картинами тенистых перелесков и прозрачной озерной глади - здесь
все это было наяву. Одна за другой сменялись прелестные картины.

Охотники рано устроили привал, чтобы дать животным попастись вволю на
густой и сочной траве. Они распрягли буйволов на небольшом лужке, у самой
воды, и, наломав ветви ив, раскинувшихся неподалеку, развели костер.

Ян и Клаас заметили стаю птиц, носившихся над водой, чертя крылом,
точь-в-точь как ласточки в летний вечер над озерами Англии.

Расцветка птиц ничем не привлекала внимания: темно-ржавая, в белых и
серых крапинках, довольно скромная для африканских птиц; однако вблизи
мальчики увидели бы, что лапки пернатых, так же как и восковица над клювом,
великолепного светло-оранжевого тона.

Одна особенность птиц сразу бросалась в глаза даже на расстоянии - их
глубоко вырезанные хвосты. Этим они также напоминали ласточек; "вилочка"
была не так резко выражена, как у последних, но все равно можно было сразу
сказать, принимая во внимание общий облик, размеры и окраску птиц, что они
принадлежат к семейству соколиных и к роду коршунов. Существует множество
видов коршуна. Те, что летали здесь, были коршунами-паразитами; эти птицы
несколько уступают по размерам европейскому красному коршуну и обитают во
всех частях Африканского континента.

Оба птицелова определили, что птицы - соколиной породы, однако не могли
сказать, к какому виду они принадлежат. Узнав от Ганса, что это коршуны, они
еще больше заинтересовались птицами. Встав с ружьями наготове у самой воды,
они принялись с любопытством следить за этими длиннокрылыми птицами с
вырезанным хвостом.

Поверхностному наблюдателю могло бы показаться, что птицы просто
резвятся: то они повисали в воздухе, то плавно скользили над водой, а
временами, метнувшись вниз, как стрела, словно присаживались с размаху на
речные струи; но скоро вы замечали, что всякий раз после такого броска птица
поднималась в воздух, держа в когтях маленькую блестящую рыбку;
коршуны-паразиты занимались рыболовством, и не ради развлечения, как многие
рыболовы, а для прокорма.

Коршуны эти питаются не одной только рыбой: они едят все, что попадется,
- и небольших четвероногих, и птиц, и гадов, а на худой конец и падаль; но
рыба - их любимая еда; и когда они селятся в местностях, богатых водой, где
рыбы вдоволь и ловить ее легко, то занимаются рыболовством.

Клаас и Ян постояли некоторое время у воды, рассчитывая на удачный
выстрел, но птицы не подлетали близко, и мальчики, потеряв надежду, отложили
свои ружья.

Тут кстати подоспел обед, и юноши, усевшись на фургонных ящиках,
принялись за еду. Сегодня у них было изысканное блюдо - мясо южноафриканской
дрофы, или дикого павлина, как они сами прозвали птицу. С утра Толстому
Виллему удалось подстрелить эту лакомую дичь на очень большом расстоянии
благодаря своему дальнобойному ружью, а то не досталась бы им на обед эта
птица, одна из самых сторожких и пугливых. Она никогда не подходит на
расстояние выстрела к любому укрытию, за которым мог бы притаиться охотник.
Мясо этой довольно крупной птицы считается в Южной Африке самым изысканным
кушаньем, не уступающим мясу американской дикой индейки.

Теперь, когда это вкусное мясо было нарезано и обжарено, охотники в
отличном расположении духа лакомились кто крылышком, кто ножкой, кто
ребрышками, кто огузком.

Но вдруг во время такого приятного времяпрепровождения они с изумлением
заметили, что коршуны слетелись к лагерю и вьются вокруг них. Больше всех,
разумеется, удивились Клаас и Ян: ведь они добрых полчаса пытались
подстрелить хоть одного из коршунов, а сейчас птицы сами прилетели к ним и
находились не то что на расстоянии выстрела, а буквально перед самым их
носом. Подлетев поближе к обедавшим, птицы повисали, распластав крылья и
распустив хвост, затем принимались кувыркаться в воздухе и выкидывать такие
забавные фокусы, что охотники и Черныш дружно засмеялись; даже строгий кафр
не мог удержаться от улыбки при виде такого уморительного зрелища.

Но этим дело не кончилось. Мало-помалу птицы становились все нахальнее и
нахальнее, подлетали все ближе и ближе, и наконец некоторые из них дошли до
того, что принялись вырывать куски мяса прямо из рук обедавших! Охотники
начали уже опасаться, что про их пир можно будет сказать, как в поговорке:
"По усам текло, да в рот не попало". Маленькие бесстрашные разбойники не
оставили в покое даже собак: они чуть ли не изо рта у них вырывали косточки,
которые те глодали.

Разумеется, этому любопытному зрелищу был бы вскоре положен конец, если
бы только дать волю Клаасу и Яну. Едва лишь показались летуны, оба мальчика
вскочили на ноги и бросились за своими ружьями, но старшие и в особенности
Ганс, которому хотелось понаблюдать за коршунами, удержали их.

Спустя некоторое время мальчикам все же разрешили "открыть огонь". Однако
гремевшие один за другим выстрелы не особенно напугали летунов, хотя многие
из них упали замертво; даже те, которые, судя по оперению, были ранены,
вновь и вновь возвращались к лагерю и кружили над ним, высматривая с
жадностью, как бы поживиться объедками, оставшимися на ящиках.

Тут случилось небольшое, но весьма забавное происшествие.

Гансу в этот день удалось подстрелить голубя с великолепным темно-зеленым
оперением, типичным для этой птицы в глубинных областях Южной Африки. Такие
голуби попадаются не очень часто, и Гансу захотелось набить его чучело.
Вскоре после обеда он занялся этим по всем правилам: снял шкурку, бросил
мясо собакам и принялся выскабливать череп голубя.

Вволю потешив себя стрельбой, Клаас и Ян отложили ружья, после чего,
разумеется, коршунов налетело еще больше, и повели они себя со всей присущей
им наглостью.

Один из них, увидав голубя в руках Ганса и, вероятно, думая, что это
настоящий голубь, метнулся к нему стрелой, всадил когти в самую гущу перьев
и победоносно взмыл со шкуркой в лапах. Ганс, не отрывавший глаз от работы,
и не заметил, как подобрался к нему крылатый разбойник. В первую минуту он
решил, что кто-нибудь из мальчуганов шутки ради утащил у него голубя. Он
посмотрел по сторонам, затем кверху и только тогда обнаружил подлинного
виновника. Все немедленно схватились за ружья, - но прощай шкурка! Коршун с
добычей в лапках взмыл на большую высоту и теперь уже летел над
противоположным берегом.

Но на шкурке уже не оставалось ни клочка мяса, и коршун, конечно, вскоре
с досадой обнаружил свой промах.

Глава 39
ВОДЯНАЯ АНТИЛОПА

Берега реки, у которой расположились охотники, возвышались над водой
футов на пять-шесть. На обоих берегах, друг против друга, виднелись пологие
спуски к воде, протоптанные, очевидно, носорогами и другими крупными
животными, часто приходившими сюда на водопой и здесь же переправлявшимися
вброд через реку. И в самом деле, тут можно было различить следы любых
копыт, шедшие то вниз, к воде, то вверх, к лугам.

Наверно, и сегодня многие придут сюда. И Гендрик с Толстым Виллемом
решили залечь в засаде и знатно поохотиться при луне; ожидалась лунная ночь,
да еще какая! Луна в эту пору была почти полная, а небо весь день совершенно
безоблачное.

Но им посчастливилось потешиться охотой еще до восхода луны и даже до
захода солнца.

Занимаясь каждый своим делом, юноши вдруг заметили, что на том берегу
заколыхались камышовые заросли, из них вышел крупный зверь, смело ступил на
открытый луг, поросший невысокой травой, и показал себя охотникам весь как
есть, от копыт до кончиков рогов. Как тут было не узнать антилопу!

Однако никто из наших охотников никогда еще не видел такой антилопы. Она
поразила их своим величавым и вместе с тем изящным видом.

Ростом антилопа была около пяти футов, а в длину целых девять. Шкура
темно-каштановая, с сероватым отливом. У рогов мех был немного темнее, а на