украсил еще одним эпитетом -- "веселый".
дворе следила государыня, но недостаточно строго, и как ни горько нам
сознаться, сама далеко не всегда была безупреч-на. Именитые дамы, ловящие
чутким ухом пикантные сплетни, совер-шенно справедливо считали, что если при
дворе можно фривольни-чать, то уж скромным подданным совсем не грех
подражать лучшей части общества. Спустя три года после описанных здесь
событий Модный дом будет распущен, а сама Дрезденша предстанет перед судом,
а пока очаровательные модистки процветают и, как выясни-лось впоследствии,
богатые клиентки не только примеряют у Дрезденши платья, но и встречаются с
представителями сильного пола. Для "утех любви" шли не с главного хода, а с
"синего", прозван-ного так из-за обивки в сенях -- тускловато-голубой
холстины, укра-шенной лазоревым орнаментом.
апартаменты Дрезденши. К чести лейб-медика скажем, что он был здесь впервые.
Крутая лестница на второй этаж привела его в гостиную, не роскошную, но
уютную и опрятную, с православной иконой в углу, немецкими гравюрами на
стенах и неожиданно яр-кими шторами на окнах. Неслышные ветерки вздували
шторы, и они легко опадали, словно крылья бабочек, которые все трепещут и
никак не могут успокоиться.
покроя платье и румянец на щеках придавали ей почти юный вид, особенно
красили ее искреннее смущение и благородная взволнованность. Она низко
склонилась перед Лестоком, ему даже показалось, что Дрезденша хочет
облобызать, словно игумену, его руку, и не произошло это только потому, что
он отвел ее за спину.
коридорчикам, лестницам и приступочкам. Наконец его при-вели в тупик,
толкнули низенькую дверь. Комната была тесна, скудно обставлена, окно
закрыто плотной циновкой. На столе горела свеча, подле нее сидел человек и
читал книгу. При появлении Лестока он вздрогнул, резко обернулся. Это был
Сакромозо.
стул.
сильнейшее сердцебиение. Лесток достал маленькую ко-робочку, вытащил из нее
круглую таблетку и положил под язык. Сакромозо молча исподлобья наблюдал за
его манипуляциями. Вид у рыцаря был потрепанный, камзол смят, кружева на
рубашке обвис-ли, как лапша, обычно бледное лицо его приобрело серый цвет и
украсилось мешками под глазами. Ничего не осталось в нем от прежней
светскости -- озлобленный, подозрительный, весь ощерен-ный человек.
удивление, почти восхищение, и Сакромозо понял, что лейб-медик не посвящен в
подробности этого странного дела.
положил еще одну таблетку в рот и спрятал коробочку в карман.-- Плачу много,
вот и верный. Я вначале не поверил -- вы неприкосновенное лицо! Как можно?
Но мой агент обычно не врет.
Бергер. Лейб-медик не спрашивал у своего осведомителя, как он узнал об этом.
У хитрой бестии Бергера были свои тайны, и Лесток совсем не был уверен, что
курляндец только ему продал эти сведения. Плати -- и всевозможные секреты
будут в твоем ку-лаке.
арестовали кого-то другого. Чудовищная страна, эта Россия!
любым неожиданностям.
больше, были на свободе? Не грешно ли не поставить меня в известность?
Почему вы торчите в этой дыре?
городе! -- с раздражением крикнул Сакромозо.-- Арестован-ный назвался моим
именем.
наблюдая за Сакромозо.-- Ишь как пальцами хрустит!" Лейб-медик уже забыл,
как метался по кабинету после известия, полу-ченного от Бергера, как клял
себя за излишнюю болтливость. И добро бы одна болтливость, но ведь он
расписки давал и цифры называл... Страшно подумать, как мог бы очернить его,
Лестока, этот бледный рыцарь, если бы его как следует тряхнули в Тайной
канце-лярии.
арестованный, пребывая в крепости, продолжает хранить свою тайну. Зачем?
Может, он любовник великой княгини и решил ском-прометировать меня?
серьезность, здесь было над чем поломать голову.
откровенность была не в его пользу, особенно если вспомнить, как он стоял на
подоконнике за шторой, ожидая, когда офицеры, а может, агенты или
полицейские, оставят его квартиру.
случалось редко, он никогда не пьянел. Так было погано после пробуждения,
что он подумал было, не подсыпали ли ему в вино какого-либо сонного зелья.
Хотя у русских встречаются столь крепкие напитки, что без всякого сонного
порошка можно ноги протянуть.
выходить, однако вспомнил об обязательном визите к одной милой даме. Муж у
нее был в отлучке, дама была прехорошенькая, в общем, стоило приободриться.
Камердинер уже кончил его приче-сывать, когда раздался стук в дверь, и не
просто стук, а громыха-ние, казалось, били ногами или прикладами. По
счастью, в доме из слуг находился только камердинер, он и пошел открывать.
не вышел к ночным гостям, а на цыпочках подошел к двери. Удивительно, что
столько шума производили всего два человека. Строгим, официальным тоном на
плохом немецком языке они сообщили камердинеру, что пришли с обыском.
что камердинер пустил их в дом.
поднимая шума. Он предпочел второе, благо спальня его на-ходилась на первом
этаже. Но черт подери этих русских -- мало того, что окна у них закрыты
намертво, так еще оклеены бумагой, Она с трудом отклеивалась и громко,
отвратительно шуршала.
стоял на подоконнике, сжимая эфес шпаги. Конечно, он не мог совладать со
своим любопытством и стал осторожно под-сматривать в щелку между шторами за
происходящим в комнате.
понял Сакромозо, они искали въездной паспорт и про-чие документы.
Неторопливо обшаривая ящики, сундуки с одеждой, роясь в карманах, они вели
неторопливую беседу, перемежая рус-ские фразы немецкими словами. Знай
Сакромозо получше этот вар-варский язык, он обогатился бы весьма полезными
сведениями о некой Арине Парфеновне, которая бьет свою падчерицу, и это ей,
шельме, даром не прошло -- подавилась намедни костью в рыбном холодце, также
узнал бы он, чья-то сватья шьет к Троице до-рогое платье из шелкового
камлоту, а каналья Бергер полностью отыграл в фаро свой старый долг. Между
делом один сообщил другому, что при аресте Сакромозо вел себя весьма
достойно. Иные за шпагу хватаются или в штаны со страху накладывают, а этот
без лишних слов отдал себя в руки правосудия. Вот только документов при нем
никаких не обнаружено.
запихивать в сундук его одежду, а потом сгребли в кулак кольца и сунули их
отнюдь не в ящик, а себе в карман, рыцарь с трудом подавил в себе желание
соскочить с подоконника и насадить этих двух негодяев на шпагу.
Завтра недоразумение разъяснится, и ему возместят спол-на все убытки, как
моральные, так и вещественные. Совершенно измученный страхом камердинер
запер за негодяями дверь.
впустить их в дом. Документы на обыск подписаны самим Бестужевым. Все ваши
бумаги унесли.
Бежать из собственного дома не имело смысла. Вряд ли кто-либо явится сюда во
второй раз. Сейчас главное -- понять по-доплеку этого странного дела.
маленьком, чистеньком, кружевном старичке Сакромозо поморщился. В уме
посланнику не откажешь, но ведь он трус. Тут же начнет бегать по комнате,
стучать своими копытцами по пар-кету: "Это не мое дело! Я понимаю --
недоразумение, но почему прусский посланник должен вмешиваться в дела
мальтийского орде-на?" Можно было бы ему сказать: "А потому, плешивый
козлик, что ты депешу получил, в которой ясно сказано -- содействовать! И не
твоего ума дело -- кому. Хоть мальтийскому ордену, хоть папуасу с перьями!"
еще несколько фамилий, и Лесток был в их числе, но остановился на Дрезденше.
Посняков Андрей
Корнев Павел
Орлов Алекс
Володихин Дмитрий
Шилова Юлия
Сертаков Виталий