углу "крюйт-камеры".
кого забыли родители и не выслали денег на дорогу, а некоторым было просто
некуда ехать. Оставшихся в Москве школяров, чтобы не шатались без дела,
сторож Василий Шорохов приспособил чинить поломанный школьный реквизит.
столы, разломанные лавки и стулья были свалены в гигантскую кучу, словно не
для починки, а для невиданного аутодафе скорбных останков навигацкой школы.
Между деревьев были натянуты в два яруса веревки, и развешенные на них для
просушки карты напоминали паруса допотопного корабля. Над этой странной
мастерской гордо реял прикрепленный к бузине морской вымпел. Шорохов
собственноручно подновлял его красками и штопкой.
на костре клей.
оборачиваясь.
его перед Никитой, не то предлагая сесть, не то приглашая заняться починкой.
гнилую обшивку сиденья торчащие во все стороны пружины. А, черт с ним! -- И
сторож, схватив кресло за ножку, с размаху бросил его в общую кучу. К ногам
Никиты из недр хлама выкатился помятый глобус.
Василий, дай-ка я твой портрет нарисую.
варит, это, прости господи, срам.
фигура, -- думал Никита, быстро водя углем по бумаге. -- Пушку надо справа
пририсовать. А из тополя сделаем фокмачту... "
Лукич, и сторож, смущенный, что его застали за таким странным занятием, как
позирование, повернулся к живописцу спиной.
Никиту.
стекло. Никита привычно пробежал глазами по золоченым корешкам книг, и тоска
сжала его сердце: "А ведь я сюда не вернусь, -- подумал он. -- Уеду и не
вернусь".
нагнулся к уху Никиты, и, прикрыв ладонью рот, прошептал скороговоркой: --
От Котова письмо пришло.
вашего штык-юнкера?
всегда была подозрительна. Про Корсака он тогда первый бумагу написал.
Алешку?
изучил. Да и стиль чужой.
обыкновенно на постоялых дворах.
человека -- значит, либо умер, либо арестован.
узнаешь нового -- сообщи.
он сменил на белые чулки и туфли с пряжками. Франт, да и только! В руке он
сжимал пузырек со снадобьем и вид имел таинственный. Никита давно заметил,
что все клиенты выходят от Гаврилы с таким же таинственным выражением лица,
словно только что запродали душу дьяволу и теперь прикидывают -- не
продешевили ли.
что княгиня Ирина Ильинична сегодня в духе, всех принимает и со всеми
любезна, и коли видеть тетушку надобность у Никиты не отпала, то лучшего
дня, чем сегодняшний, придумать трудно. И Никита опять пошел к тетке.
этот раз тих и благопристоен, ни криков, ни ругани. Черного пса куда-то
убрали, в цветнике возился садовник с кривыми ножницами. Уже знакомый лакей
сразу провел Никиту в гостиную и напоследок шепнул:
если не скудости средств тетушки, то какой-то неряшливости. Шпалерные обои
на стенах выцвели, и вытканные на них зеленые травы пожухли, словно побитые
дождями и заморозками. Вдоль стены стояла шеренга стульев. Высокие черные
спинки их, скошенные внутрь ножки напоминали сидящих в ряд кривоногих и
недоброжелательных старух.
лакированного столика, картинно изогнув шею.
стараясь не смотреть на Ирину Ильиничну, чтобы не выдать своей неприязни.
предупреждала об этом несколько месяцев назад. У князя родился сын. Намедни
я не приняла вас, дала понять, что нам не надо видеться. Какие мы
родственники, право?
понять, что прием окончен.
этом. Лицо княгини вспыхнуло, плечи вскинулись, и мантилья упала на пол. В
руке ее нервно задрожал непонятно откуда появившийся веер.
я его ненавижу. Он меня знать не желает. -- Она подошла к поставцу, взяла с
полки расписной флакон и долго нюхала его, томно прикрыв глаза.
прилично показать себя успокоенной, Ирина Ильинична обернулась и, светски
улыбнувшись, спросила:
ваш Гаврила, очень хороша. Уступите его мне. Я хорошо заплачу. Теперь вам не
к лицу такая роскошь, как камердинер.
вышел.
румянами маска.
деловито бегали по воде в болотистой заводи. К берегу прибило самодельный
мальчишеский плот. На бревнах ворохом лежали брошенные кувшинки. Никита взял
лист и прижал его ладонями к лицу. Лист слабо пахнул малиной.
-- наследник! Он занял место Никиты. Разве он хотел был наследником земель,
богатств и чести Оленевых? Да, хотел. Он хотел быть главным для отца. Хотел
его уважительной ласки, которую оказывают только наследникам. Хотел
оправдать все его надежды. Сейчас у отца нет на него надежд. Всю жизнь он
будет живым укором, и отец будет ненавидеть его за то, что поступил с ним
несправедливо. Пока не поступил, но поступит. Бедный отец!
письме князь Оленев сообщил о рождении сына, крещенного Константином, звал
Никиту домой и на радостях прислал вдвое больше, чем обычно, денег.
Никиты.
Корсаку. Надо его вещи к матери завезти да узнать, нет ли от него вестей.
приезда?