по алфавиту: для первого приза беру букву с начала, для второго - с кон-
ца. Потрудитесь теперь обратить внимание на мой счет: восьмая буква с
начала - "з", и на первый приз я подала голос за зайца, а восьмая буква
с конца - "у", и на второй приз я подала голос за улитку. В следующий
раз первый приз назначу букве "и", а второй-букве "с". Главное, порядок!
Иначе и опереться не на что.
осел. - Надо принимать во внимание не только быстроту, но и другие ка-
чества - например, груз. На этот раз я, впрочем, не хотел упирать на эти
обстоятельства, равно как и на ум зайца или на ловкость, с какой он пу-
тает следы, спасаясь от погони. Но есть обстоятельство, на которое вооб-
ще-то принято обращать внимание и которое никоим образом нельзя упускать
из виду - это красота. Я взглянул на чудесные, хорошо развитые уши зайца
- на них, право, залюбуешься, - и мне показалось, что я вижу самого себя
в детском возрасте! Вот я и подал голос за зайца.
только сказать несколько слов. Уж я-то попроворнее всякого зайца, это я
знаю точно! Недавно я даже подбила одному зайчишке заднюю ногу. Я сидела
на паровозе, я это часто делаю - так лучше всего следить за собственной
быстротой. Заяц долго бежал впереди поезда; он и не подозревал о моем
присутствии. Наконец ему пришлось свернуть в сторону, и тут-то паровоз и
толкнул его в заднюю ногу, а я сидела на паровозе. Заяц остался на мес-
те, а я помчалась дальше. Кто же победил? Полагаю - я! Только очень он
мне нужен, этот приз!
ее характере это было, хотя и лучше было бы, если б она высказалась, -
по-моему, и первого и второго приза заслуживает солнечный луч! Он вмиг
пробегает безмерное пространство от солнца до земли и пробуждает от сна
всю природу. Поцелуи его дарят красоту - мы, розы, алеем и благоухаем от
них. А высокие судьи, кажется, совсем и не заметили его! Будь я лучом, я
бы отплатила им солнечным ударом... Нет, это отняло бы у них последний
ум, а они им и так небогаты. Лучше промолчать. В лесу мир и тишина! Как
хорошо цвести, благоухать, упиваться светом и жить в сказаниях и песнях!
Но солнечный луч переживет нас всех!"
только-только явился на сборный пункт.
чал призы! Первый приз должен был получить заяц, и я, как мыслящий и де-
ятельный член судейской комиссии, обратил надлежащее внимание на потреб-
ности и нужды зайца. Теперь он обеспечен. А улитке мы предоставили право
сидеть на придорожном камне, греться на солнце и лакомиться мхом. Кроме
того, она избрана одним из главных судей в соревнованиях по бегу. Хорошо
ведь иметь специалиста в комиссии, как это называется у людей. И, скажу
прямо, судя по такому прекрасному началу, мы вправе ожидать в будущем
многого!
пронесется над нивою, и она взволнуется, как море. Так танцует ветер. А
послушай его рассказы! Он поет их, и голос его звучит по-разному: в лесу
- так, в слуховых окнах, щелях и трещинах стен - иначе. Видишь, как он
гонит по небу облака, точно стада овец?
как странно гудит он в дымоходе, врываясь в камин! Пламя вспыхивает и
разлетается искрами, озаряя дальние углы комнаты, и сидеть тут, слушая
его, тепло и покойно. Пусть рассказывает только он один! Сказок и исто-
рий он знает больше, чем все мы, вместе взятые. Слушай же, он начинает
рассказ!
стенами, - начал ветер. - Я знаю там каждый камень, я видел их все, еще
когда они сидели в стенах замка Марека Стига. Замок снесли, а камни
опять пошли в дело, из них сложили новые стены, новый замок, в другом
месте - в усадьбе Борребю, он стоит там и поныне.
колений сменилось на моих глазах. Сейчас я расскажу о Вальдемаре До и
его дочерях!
он не только оленей травить да кубки осушать, а кое-что получше, а что
именно - "поживем-увидим", говаривал он.
му мозаичному полу. Роскошна была обивка стен, дорого плачено за изящную
резную мебель. Много золотой и серебряной утвари принесла госпожа в при-
даное. В погребах хранилось немецкое пиво - пока там вообще чтолибо хра-
нилось. В конюшнях ржали холеные вороные кони. Богато жили в замке Вор-
ребю - пока богатство еще держалось.
Я еще помню их имена.
У-у-уу! Лети дальше! - пропел ветер и продолжал свой рассказ: - Тут не
случалось мне видеть, как в других старинных замках, чтобы высокородная
госпожа вместе со своими девушками сидела в парадном зале за прялкой.
Нет, она играла на звучной лютне и пела, да не одни только старые датс-
кие песни, а и чужеземные, на других языках. Тут шло гостеванье и пиро-
ванье, гости наезжали и из дальних и из ближних мест, гремела музыка,
звенели бокалы, и даже мне не под силу было их перекрыть! Тут с блеском
и треском гуляла спесь, тут были господа, но не было радости.
как разбивались о ютландский берег корабли, я пронесся над вересковой
пустошью и зеленым лесистым побережьем, я, запыхавшись и отдуваясь, про-
шумел над островом Фюн и Большим Бельтом и улегся только у берегов Зе-
ландии, близ Борребю, в великолепном дубовом лесу - он был еще цел тог-
да.
ви, самые крупные и сухие. Они возвращались с ними в селение, складывали
их в кучи, поджигали и с песнями принимались плясать вокруг. Девушки не
отставали от парней.
положенную самым красивым парнем. Она вспыхнула, вспыхнула ярче всех, и
парня назвали королем праздника, а он выбрал себе из девушек королеву.
То-то было веселья и радости - больше, чем в богатом господском замке
Борребю.
та. В ней сидела госпожа и три ее дочери, три нежных, юных, прелестных
цветка: роза, лилия и бледный гиацинт. Сама мать была как пышный тюльпан
и не отвечала ни на один книксен, ни на один поклон, которыми при-
ветствовали ее приостановившие игру поселяне. Тюльпан словно боялся сло-
мать свой хрупкий стебель.
чьими королевами будете вы? - думал я. - Вашим королем будет гордый ры-
царь, а то, пожалуй, и принц!" У-у-уу! Лети дальше! Лети дальше!
совершала летний объезд своих владений - Борребю, Тьеребю, всех селений
окрест.
легла, чтобы уже не встать. С нею случилось то, что случается со всеми
людьми, ничего нового. Вальдемар До стоял несколько минут серьезный и
задумчивый. Гордое дерево гнется, но не ломается, думалось ему. Дочери
плакали, дворня тоже утирала глаза платками. Госпожа До поспешила дальше
из этого мира, полетел дальше и я! У-у-уу! - сказал ветер.
и Большим Бельтом, и улегся на морской берег в Борребю, близ великолеп-
ного дубового леса. В нем вили себе гнезда орланы, вяхири, синие вороны
и даже черные аисты. Стояла ранняя весна. Одни птицы еще сидели на яй-
цах, другие уже вывели птенцов. Ах, как летали, как кричали птичьи стаи!
В лесу раздавались удары топоров, дубы были обречены на сруб. Вальдемар
До собирался построить дорогой корабль - военный трехпалубный корабль,
его обещал купить король. Вот почему валили лес - примету моряков, при-
бежище птиц. Летали кругами вспугнутые сорокопуты - их гнезда были разо-
рены. Орланы и прочие лесные птицы лишались своих жилищ. Они как шальные
кружили в воздухе, крича от страха и злобы. Я понимал их. А вороны и
галки кричали громко и насмешливо: "Крах! Вон из гнезда! Крах! Крах!"
дочери. Все они смеялись над дикими криками птиц, все, кроме младшей,
Анны Дортеи. Ей было жаль птиц, и когда настал черед полузасохшего дуба,
на голых ветвях которого ютилось гнездо черного аиста с уже выведенными
птенцами, она попросила не рубить дерево, попросила со слезами на гла-
зах, и дуб пощадили ради черного аиста - стоило ли разговаривать из-за
одного дерева!
тель был незнатного рода, но благородной души человек. Глаза и лоб обли-
чали в нем ум, и Вальдемар До охотно слушал его рассказы. Заслушивалась
их и молоденькая Ида, старшая дочь, которой было пятнадцать лет. Строи-
тель же, сооружая корабль для Вальдемара До, строил воздушный замок и
для себя, в котором он и Ида сидели рядышком, как муж и жена. Так оно и
сталось бы, будь его замок с каменными стенами, с валами и рвами, с ле-
сом и садом. Только где уж воробью соваться в танец журавлей! Как ни
умен был молодой строитель, он все же был бедняк. У-у-уу! Умчался я, ум-
Громыко Ольга
Никитин Юрий
Андреев Николай
Емилина Ника
Посняков Андрей
Афанасьев Роман