read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



первоклассный шталмейстер, наблюдающий за вольтижировкой главной наездницы.
На нем военный мундир с небольшой скатертью вместо манишки, чем он
волей-неволей напоминает нам фаршированную индейку. Он... впрочем, стоит ли
описывать того, кто не поддается никакому описанию? Этого человека все
знают, всем памятны его начищенные сапоги, его стройная ("деревянная", по
ложному утверждению завистников) фигура, его иссиня-черные волосы,
разделенные посредине пробором, что придает ему вдумчивый и поэтически
грустный вид. Благородной осанке шталмейстера как нельзя более соответствуют
звуки мягкого, бархатистого голоса, когда он снисходит до шуток с клоуном
или вдруг, спохватившись, строго, с достоинством восклицает: "Ну, довольно,
сэр! Будьте любезны узнать, готова ли мисс Вулфорд?" Да это просто
невозможно забыть! А изысканность, с которой он пропускает мисс Вулфорд на
арену и, подсадив ее в седло, следует по кругу за прелестной наездницей!
Какое неизгладимое впечатление производит эта изысканность манер на всех
присутствующих в цирке горничных и кухарок!
Когда и мисс Вулфорд, и ее скакун, и оркестр все разом останавливаются,
чтобы перевести дух, шталмейстер с присущей ему благожелательностью
принимает участие в диалоге, который начинает клоун. Между ними происходит
обмен репликами, вроде нижеследующих: "Послушайте, сэр!" - "Да, сэр?"
(Диалог ведется в самом учтивом тоне.) - "Известно ли вам, сэр, что я служил
в армии?" - "Нет, сэр". - "Служил, сэр, служил и произошел там все
гимнастические упражнения, сэр". - "Вот как, сэр?" - "Хотите, покажу, сэр?"
- "Будьте столь любезны, сэр. Ну, живо, живо!" (Щелканье длинного бича, и
реплика клоуна: "Осторожнее! Еще что выдумали!") Клоун падает на землю и,
корчась в акробатических судорогах под одобрительные возгласы с галерки, то
складывается пополам, то снова раскручивает руки и ноги - словом, ведет себя
так, будто испытывает нечеловеческие муки, и это длится до тех пор, пока
агонию его не прерывает свист бича и приказанье посмотреть "не нужно ли чего
мисс Вулфорд". Тогда он немедленно осведомляется у наездницы, вызывая своим
вопросом бурю восторга на галерке: "Чем могу услужить, удружить, угодить,
ублажить, сударыня?" Наездница с очаровательной улыбкой щебечет, что ей
нужны два флажка, и он, гримасничая, выполняет ее просьбу, а после этой
торжественной церемонии говорит с игривым смешком: "Хи-хи-хи! Видали, сэр?
Мисс Вулфорд меня узнала, она улыбнулась мне!" Повторное щелканье бича,
оркестр играет что-то бравурное, лошадь берет с места галопом, и мисс
Вулфорд снова скачет по кругу, пленяя своим искусством всех зрителей, и
старых и малых. В следующую паузу добавляется еще несколько подобных же
острот, с той лишь разницей, что, веселя публику, клоун корчит страшные рожи
каждый раз, как шталмейстер поворачивается спиной, и наконец, улучив минуту,
когда тот занят чем-то другим, покидает арену, прыгнув через его голову.
Замечал ли кто-нибудь из наших читателей тех людей, что торчат днем у
артистических входов в маленькие театрики? Проходя мимо этих боковых дверей,
вы почти всегда увидите там небольшую группу мужчин, беседующих между собой
с тем трудно поддающимся описанию фанфаронством, которым отличаются
завсегдатаи трактиров, с подчеркиванием каждого слова, каждого жеста
повадкой, свойственной людям этой категории. Им все кажется, будто они
привлекают к себе взоры всех, огни рампы не меркнут у них перед глазами. Вон
тот молодой человек в выгоревшем коричневом сюртучке и широченных
светло-зеленых панталонах вытягивает из-под рукавов манжеты своей клетчатой
рубашки таким элегантным жестом, точно они у него тончайшего полотна, и так
лихо сдвигает на правый глаз позапрошлогодний белый цилиндр, точно он куплен
всего лишь позавчера. Посмотрите на эти грязноватые нитяные перчатки и
дешевенький шелковый платок, торчащий из кармана его поношенного сюртучка.
Достаточно беглого взгляда, чтобы узнать в нем актеришку, который в течение
получаса щеголяет на сцене в синем сюртуке с чистым воротничком и в белых
панталонах, а потом снова напяливает свое старье. Это тот, кому приходится
вечер за вечером похваляться своим богатством с мучительным сознанием, что
сам-то он получает всего лишь один фунт стерлингов в неделю, да еще должен
выкраивать из них на обувь, требующуюся по роли; это тот, кому приходится
расписывать прелести отцовского поместья и в то же время вспоминать о своей
собственной убогой мансарде где-нибудь на Нью-Кат, выслушивать льстивые
речи, вызывать к себе зависть в качестве возлюбленного богатой наследницы и
думать о том. что его жена-танцовщица давно без ангажемента, да к тому же
ожидает ребенка.
Рядом с ним вы, по всей вероятности, увидите человека в лоснящемся
черном костюме, худого, с бледной унылой физиономией, который будет
задумчиво постукивать ясеневой тросточкой по той части своего башмака, где
когда-то был каблук. Это исполнитель нудных ролей - таких, как благородные
отцы, добродетельные слуги, священники, сквайры и тому подобное.
Кстати об отцах! Как бы нам хотелось посмотреть хотя бы одну пьесу, где
все действующие лица были бы сиротами! Отцы влачат за собой смертную скуку
на сцену и подробно объясняют герою или героине, что было до поднятия
занавеса, приступая к своему рассказу следующим образом: "С того дня, как
твоя блаженной памяти матушка (тут голос у них, у злодеев, начинает дрожать)
оставила тебя, дитя мое, у меня на руках, прошло девятнадцать лет. Ты была
тогда малюткой", и так далее и тому подобное. Или же им вдруг приходит в
голову, что тот или та, с кем они, ничего такого не подозревая, находились в
непрестанном общении все три длинных акта, - их сын или дочь, после чего вы
слышите возгласы: "Боже! Что я вижу! Этот браслет! Эта улыбка! Эти
документы! Эти глаза! Неужто зрение обманывает меня? Нет, сомнений быть не
может! Дитя мое!" - "Отец!" - восклицает дитя, и они заключают друг друга в
объятия и смотрят друг другу через плечо под бурные рукоплескания зрителей.
Мы отвлеклись в сторону после того, как повели речь о людях, которые
часто выставляют себя напоказ у артистических входов в наши маленькие
театрики. Около цирка Астли их еще больше. В амбразуре окна, глядишь, сидят
конюхи, по тротуару прохаживаются двое-трое потрепанных джентльменов в
клетчатых шейных платках и застиранном белье, под мышкой - пара штиблет,
кое-как завернутых в старую газету. Несколько лет назад мы, бывало, глазели
на них с открытым ртом, как завороженные, а сейчас, держа перо в руке,
только улыбаемся при воспоминании об этом. Нам не верилось, что
блистательные, грациозные существа в молочно-белых камзолах, розовых трико и
голубых шарфах, - те, что вечером проносились у нас перед глазами на
белоснежных, украшенных искусственными цветами скакунах, в блеске огней, под
гром оркестра, - превращаются при дневном свете в бледных, потрепанных
горемык.
Нам и теперь трудно поверить в это. Захудалых актеров мы насмотрелись
достаточно и, не слишком напрягая воображение, можем отожествить статиста с
"затрапезным денди", исполнителя комических куплетов - с трактирным
завсегдатаем, а трагика - с пьянством и злосчастьем. Но цирковые артисты!
Нет, это существа сказочные, их видят только на арене, только в одеяниях
богов и сильфид! Если не считать Дюкроу, которого вряд ли можно причислить к
их сонму, посмеет ли кто-нибудь похвастаться близким знакомством с
наездником из цирка Астли, лицезрел ли его кто-нибудь не в седле? Может ли
наш друг в военном мундире вдруг появиться в отрепьях или снизойти до
будничного неподбитого ватой в груди сюртучишки? Нет! Мы не допускаем, мы не
хотим допустить даже мысли об этом!
¶ГЛАВА XII §
Гринвичская ярмарка
перевод Т.Озерской
Если парки Лондона - это его легкие, то что же такое, спрашивается,
Гринвичская ярмарка? Периодическая вспышка эпидемии, надо полагать, нечто
вроде трехдневной весенней лихорадки, которая на полгода унимает жар в крови
и оправившись от которой Лондон мгновенно и решительно возвращается в
привычную трудовую колею, словно никаких потрясений и не происходило.
В былые времена мы из году в год посещали Гринвичскую ярмарку. Мы
отправлялись туда и возвращались оттуда в самых различных экипажах, какие
только есть на белом свете. По чести, мы должны покаяться, что проделали
однажды это путешествие в рессорном фургоне в обществе тринадцати мужчин,
четырнадцати женщин, точно не установленного количества детей и бочонка с
пивом; смутно помнится нам также, что как-то раз в числе восьми пассажиров,
находившихся на империале наемной кареты часов так около четырех утра, были
и мы, хотя в ту минуту представление о нашем имени и местожительстве было у
нас несколько туманным. С тех пор мы стали старше и солиднее, поуспокоились,
попритихли, и самое разлюбезное дело для нас теперь - провести пасху, да и
прочие праздники, в каком-нибудь тихом углу, с людьми, которые нам по душе.
Однако сдается нам, что мы еще помним Гринвичскую ярмарку и ее завсегдатаев.
Во всяком случае постараемся припомнить.
Пасхальный понедельник. Дорога на Гринвич с утра до поздней ночи шумит
и бурлит. Кэбы, наемные кареты, фаэтоны, коляски, фургоны угольщиков,
омнибусы, дилижансы, двуколки, тележки, запряженные осликами, все пошло в
ход, все набито людьми до отказа (вытянет ли скотина-это не вопрос, выдержал
бы экипаж!) - и мчится во всю прыть; пыль стоит столбом; пробки хлопают, как
ружейные залпы; на крылечках пивных полно народу - кто потягивает пиво, кто
посасывает трубку; чуть ли не в каждом доме открылась чайная; скрипки
нарасхват; в любой фруктовой лавчонке прилавок завален имбирными пряниками и
грошовыми игрушками; сборщики пошлины на заставах в отчаянии; лошадей не
сдвинешь с места, а колеса сами собой слетают с осей; женщины визжат от
страха при каждом столкновении экипажей, а их спутники считают своим долгом,
для поднятия духа, придвинуться к ним как можно ближе; служанки, которым не
разрешают заводить кавалеров, отпросившись со двора, спешат наверстать
упущенное с каким-нибудь верным поклонником, который ежевечерне торчит на
углу в надежде урвать минуту свидания, когда его "предмет" побежит за пивом;
подмастерья становятся сентиментальны, а модистки - отзывчивы. И все спешат,
все охвачены единым порывом - как можно скорее попасть на ярмарку или в
парк.
Кучка пешеходов застревает у обочины дороги возле толстой особы,
которая предлагает всем желающим, уплатив пенни, с трех раз сбить игрушку,



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 [ 31 ] 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.