здоровенный злобный 250-фунтовый детина-моряк знаменитый тем что он
пьянствовал вместе с Диланом Томасом и Джимми Греком в Нью-Йорке - Сейчас
здесь слишком классно для драки, сейчас здесь джаз, стоит страшный гам,
полно красивых девушек, и одна безумная брюнетка у стойки набралась уже со
своими парнями - И еще одна чудная девица которую я знаю откуда-то, в
простом платье с карманами, руки в карманах, короткая стрижка, сутулящаяся,
болтающая со всеми подряд - Они ходят вверх-вниз по лестнице - Официантами
здесь работает обычная команда местных тусовщиков и среди них
не-от-мира-сего барабанщик который подняв к небесам свои голубые глаза,
бородатый, пощелкивает крышками открываемых пивных бутылок и импровизирует
на кассовом аппарате, и все это сливается в бит - Это бит-поколение, это
beat[49], это бит[50] по жизни, бит биенья сердца, это значит быть разбитым,
оскорбленным этим миром, смердом прошлых поколений, с этим битом рабы-гребцы
цивилизаций древних махали веслами, с этим битом слуги горшки вращали
гончарными колесами - Их лица! Ни одно лицо не сравнить с лицом Джека
Мингера стоящего сейчас на оркестровом помосте рядом с цветным трубачом
выдувающим неистовые головокружительности[51], он глядит куда-то поверх
голов и курит -- У него обычное лицо как у многих кого знаешь и встречаешь
на улице, лицо поколения, прекрасное лицо - Его нелегко описать - грустные
глаза, жесткие губы, предвкушающий блеск глаз, он покачивается в ритме бита,
высокий, величественный - стоя в ожидании перед аптекой - Лицо как у
нью-йоркского Хака (Хака можно встретить на Таймс-сквер, дремлюще
настороженного, горестно сентиментального, темноволосого, битого, только из
тюрьмы, уставшего, измученного тротуарами, изголодавшегося по сексу и
друзьям, открытого всему, и готового приветствовать новые миры пожатием
плеч) - Могучий цветной тенор издает мощные звуки как Сонни Ститтс в
канзасских мотелях, чистые, низкие, неочевидные и не совсем даже музыкальные
идеи которые тем не менее неотделимы от музыки, они всегда здесь, в глубине,
гармонии эти слишком сложны чтобы их мог оценить пестрый сброд (в смысле
понимания музыки) собравшийся здесь - но музыкантам они слышны -- На
барабанах потрясающий 12-летний негритенок, которому не разрешают пить, но
позволяют играть, невероятно, такая малявка, такой гибкий и юный Майлс
Девис, похожий на малолетних фанатов Фэта Наварро которых раньше можно было
встретить в Испанском Гарлеме, маленький всезнайка - он громыхает по
барабанам битом про который стоящий рядом со мной знаток-негр в берете
сказал что он "ошеломительный" - На клавишах Блонди Билл, который не
посрамил бы любую группу - Запрокинув голову вступает Джек Мингер вместе с
филморскими ангелами, я врубаюсь в него - Потрясающе -
туда-сюда слушателей, со Сливом, и вот возвращается Чак Берман (цветной
малый из Вест-Индии который шесть месяцев назад вломился пьяный ко мне на
вечеринку вместе с Коди и всей его бандой, у меня как раз играла пластинка
Чета Бейкера, и мы принялись скакать вместе по комнате, невероятно, он
танцевал с потрясающей грацией не прилагая к этому никаких усилий, так
обычно отплясывал Джо Луис) - Точно так же пританцовывая он влетает и сюда,
радостно - Повсюду виднеются знакомые лица - это настоящий джазовый кабак и
сумасшедшая выдумка поколения битников, здесь встречаешь кого-нибудь,
"Привет", потом поворачиваешься куда-то еще, ради чего-то еще или кого-то
еще, сплошное безумие, поворачиваешься назад, в сторону, вокруг, со всех
сторон что-нибудь да найдет тебя в звучании джаза - "Привет" - "Эй" -
над трапециями, литаврами и цимбалами, и ножной педальный барабан ГРОХОЧЕТ в
фантастическом звуковом шквале -- 12-ти лет от роду -- что-то еще будет?
платье подходит к нам поболтать, это Гия Валенсия, дочь безумного испанского
мудреца антрополога который жил с калифорнийскими индейцами помо и с
пит-риверским племенем, знаменитый старик, его книги я читал с благоговением
всего три года назад когда работал на железной дороге в Сан Луис Обиспо -
"Дух, отдай мне тень мою!" вскричал он на записи сделанной незадолго до
смерти, показывая как делали это индейцы на своих сейшнах в доисторической
Калифорнии до того как появились Сан Фран, Кларк Гейбл, Эл Джонсон, Роза
Уайз Лэйзали и все джазы всех джазовых поколений - Снаружи светит то же
солнце и тени те же самые как в старые времена лозоискателей[52], но индейцы
исчезли, и старый Валенсия исчез, а осталась его милая умница-дочка стоящая
засунув руки в карманы и врубающаяся в джаз -- А также подходящая и
разговаривающая со всеми симпатичными мужчинами, черными и белыми, она любит
их всех - Они любят ее - Мне она говорит неожиданно "А ты разве не собирался
позвонить Ирвину Гардену?"
непостижимой для самого себя манере разговаривать с женщинами, моему
взгляду, бровям, моему крупно очерченному сердитому костистому лицу с
безумным блеском в глазах - Она действительно побаивается - я чувствую это -
Я и сам часто пугаюсь своего отражения в зеркале - Но для такой вот нежной
милашки смотреть в мое зеркало всех-этих-горестей... хуже и не придумаешь!
и она стоит рядом с ним, а я смотрю на нее, маленькое худощавое тело, еще не
вполне оформившееся, и низкий тембр ее голоса, ее обаяние, ее от природы
грациозная походка от которой веет Старым Светом, такая неуместная в Подвале
- Она бы смотрелась на коктейль-вечеринке у Кэтрин Портер - Или в Венеции
или Флоренции, перебрасываясь всякими там словечками об искусстве с Трумэном
Капоте, Гором Видалом и Комптоном Бертоном - или в готорновских романах -
Мне она действительно очень нравится, и я подхожу к ним и разговариваю еще
немного -
и закрываю глаза вслушиваясь в развитие темы - мне хочется закричать
"Сыграйте "Какой я глупец!" это было бы так классно - Но сейчас они ушли в
другой джем - так у них поперло -- басы держат ритм, соло на пианино, и так
далее -
есть телефон Рафаэля (который мне дала милашка Соня в книжной лавке)
проскальзываю в телефонную будку с десятицентовиком в руках и набираю номер,
всегда так в джазовых местечках, однажды в нью-йоркском "Бердленде" я
забрался в телефонную будку и там в относительной тишине вдруг услышал Стена
Гетца, который в туалете неподалеку негромко подыгрывал на саксофоне
игравшей снаружи группе Ленни Тристано, и тогда-то я и понял что он может
все -- ("Забудьте о Уорне Марше[53]!" говорила его музыка) - Я звоню Рафаэлю
и он отвечает "Да?"
через полчаса!"
Подвал уже отплясывает, теперь официанты начинают сами прикладываться к
пиву, они раскраснелись, возбужденные и опьяневшие - Пьяная брюнетка падает
со своего сиденья, ее чувак относит ее в дамскую уборную - Внутрь врываются
новые компании - Настоящее безумие - И в конце концов как венец всему (О
Одиночество Мое Молчание Мое) появляется Ричард Де Чили безумец Ричард Де
Чили который по ночам мотается туда-сюда по Фриско, в одиночестве,
разглядывая образцы архитектуры, всякие там чудные прибамбасы и фонари и
садовые заборчики, прихихикивая, один, ночью, не пьет, и в карманах у него
полно смешных мыльных конфет и обрывков веревок и сломанных зубных щеток и
полубеззубых расчесок, и придя переночевать на одну из наших хат он первым
делом сожжет зубные щетки в камине, или будет торчать часами в ванной
включив воду и расчесывать себе волосы различными щеточками, совершенно
бездомный, каждую ночь он спит на чьей-то чужой кровати и все же раз в месяц
ходит в банк (в вечернюю смену) и там его ждет месячная рента (днем банк
слишком пугающ), как раз впритык чтобы прожить, оставленная ему каким-то
таинственным и никому неизвестным богатым семейством о котором он никогда не
рассказывает - Во рту спереди у него нет зубов, вообще никаких - Шизовые
одежки, вроде шарфа вокруг шеи, джинсов и дурацкой куртки которую он нашел
где-то заляпанную краской, он предлагает тебе мятную конфету и на вкус она
настоящее мыло - Ричард Де Чили, Таинственный, исчезнувший куда-то на долгое
время (шесть месяцев назад) и вдруг проезжая по улице мы видим его заходящим
в супермаркет "Это Ричард!", и мы выпрыгиваем из машины чтобы догнать его, и
вот он в магазине пытается тайком стибрить конфеты и банку с орешками, и
мало того, его замечает продавец-Оки,[54] и нам приходится заплатить чтобы
его отпустили и он выходит с нами невразумительно бормоча что-то вроде "Луна
- это кусок чая[55]", разглядывая ее с заднего сиденья - В конце концов
когда я пригласил его погостить несколько дней в Милл-Волли, в домике где я
жил 6 месяцев назад, он собрал все спальные мешки (кроме моего, спрятанного
в траве) и завесил ими окно так что они разодрались, и в последний раз
заехав в миллволльский домик перед выходом на трассу на Пик Одиночества, я
нашел там Ричарда Де Чили спящего в заваленной гусиными перьями комнате,
невероятное зрелище - типичное зрелище - с его бумажными пакетами со
странными эзотерическими книгами (он один из самых образованных людей из
всех кого знаю), с его мыльцами, свечками и прочим хламом, О Боже, точный
список мне уж и не вспомнить -- Как-то однажды он позвал меня на длинную
прогулку по Сан-Франциско одной моросяще-дождливой ночью, чтобы
подсматривать в выходящее на улицу окно за двумя лилипутами
гомосексуалистами (которых не оказалось дома) - Ричард заходит и становится
как обычно возле меня, в грохоте музыки я не слышу что он говорит и это все
Василенко Иван
Володихин Дмитрий
Корнев Павел
Мурич Виктор
Распопов Дмитрий