сейчас наблюдай за дамбой.
раздался звук, который можно было принять за раскат грома, хотя и довольно
странный по тональности.
дамба эта будто не стоит на месте и движется в нашу сторону!
ясно, а чувства как это обычно с ними бывает, не сразу признали очевидное.
американцы долбанули ее взрывчаткой. Волна идет, с грязью, с камнями,
стволами, с дерьмом каким-то, и через минуту она окажется здесь.
определил Серега смертельный изгиб судьбы, как артист перед спуском
занавеса.
подполковник.
управились быстро и уселись, вцепившись, кто во что горазд.
Баранка.
как ты думаешь, мы сейчас в ковчеге, как наш прародитель Нух, или нет?
отрешенное состояние. Может, очень быстро я окажусь "там". И что? Пустота,
то есть рай атеиста. Или же Страшный Суд, на который я явлюсь с
благодарностями от начальства и списком проведенных мероприятий. Сгодятся
ли они для моего оправдания?
выжимающим движением. Внутренний мир кабины перевернулся. Еще раз и еще.
Ощущения, и болезненные, и просто странные, плескались по телу, словно оно
было полым как фляга. Ритм времени изменился. Взгляд обрел силу и разбивал
окружающее пространство на дискретные картинки. Чья-то искаженная рожа,
похожая на смятую промокашку. Усатый вопящий рот. Ворох лент и бумаг,
парящий в невесомости. Ящик с аппаратурой, разлетающийся разноцветными
брызгами после поцелуя с бортом. Струйки воды, похожие на голубую
проволоку.
сальто, удар и тройной тулуп. Потом опять тулупы, кувырки и сальто. Какое
жюри все это по достоинству оценит? Наконец, вертикальный крутеж
прекратился, хотя нас еще вертело в горизонтальной плоскости. Вертело, с
чем-то соударяло и сталкивало, качало и несло. Откуда-то внутрь кабины
рванул бурун воды и я смотрел как потоки весело обтекают мои говнодавы.
Ну, все, движемся вниз?
машина расположилась на левом боку, со стороны "лежачего" борта плескалась
вода.
дизель еще немного потужился и внезапно заткнулся, грохот уступил место
тишине.
не то сейчас развалится и шарахнет во все стороны.
молний вижу. Какие-то стебли прямо перед глазами, грязь все залепила и
смотреть мешает, - отозвался Баранка.
большую кочку, потому и стоим! - рыкнул прозревший Остапенко. - Маков,
балбес несносный, дай же задний ход, что застыл как несмазанный хер.
переднего нет. Может и сам зад отсутствует.
раскаты грома удаляются и качает нас едва-едва, хотя легкое покручивание в
горизонтальной плоскости продолжается.
правого борта и глянуть как там на природе, - предложил я.
Аккумулятор трудился пока, поэтому горели некоторые индикаторы. Но дизель
был взрывоопасен, коробка передач и отбора мощности полностью гикнулась.
Что там осталось после всех страданий от колес, мостов, тормозов, винтов и
прочего железа можно было гадать по кофейной гуще и внутренностям
животных. Часть Бореевской аппаратуры сорвало с креплений и покореженные
ящики с вывороченными потрохами и торчащими волосьями проводов сейчас
валялись там и сям. Однако значительная часть нашей спецтехники осталась
на штатных местах. Что гораздо хуже, рация мокла в воде, хотя коробок,
куда самописец сбрасывал бумажные ленты шифрограмм, торчал где положено,
также как и магнитофоны.
Однако мужественное содержательное лицо подполковника украшал теперь
фингал под глазом, - как орден за личные заслуги. Я, кажется, тоже
отделался легкими побоями. Но вот Хася держался за голову и между пальцев
у него сочилась красная жидкость. А Дробилин как-то неестественно вытянул
ногу и откинулся назад. "Перелом, чуть пониже колена", - прошептал он со
всей ответственностью.
Долгопрудном его кое-чему учили по медицинской линии. Но, в основном,
наверное, как от раненых избавляться.
головы.
помутилось в глазах... Значит, небольшое сотрясение. Радуйся, было чему
сотрясаться под шляпой. Сейчас наложим шов и забинтуем. Голова не задница,
перевяжи да лежи. Вот одного моего товарища в попу ранило, ну и настал
конец всем удовольствиям - он, естественно, застрелился... Товарищ майор,
вкати пока Александру Гордеевичу восемь кубиков анальгина и два кубика
реланиума. Ничего, что тяжело в лечении, зато легко в гробу.
Покончив с иракцем, - тот прекратил трепыхаться в "умелых" руках - старлей
занялся Дробилиным, которого я немного успокоил крепким уколом. Для начала
решительно распорол ему штанину скальпелем.
такое.
"квалифицированного" медобслуживания Сережи, но потом затих - болевой шок
избавил страдальца от дополнительных мучений.
бортовой люк. Вода не хлынула навстречу, значит, действительно, правым
боком мы выше ее уровня. Потом я вылез и сразу захлопнул за собой стальную
крышку - дождь еще вовсю хлестал. Однако картина более-менее прояснилась.
Наш вездеход врезался в торфяной островок и надежно застрял в нем.
Поскольку оба плавсредства, техническое и естественное, сохраняли
положительную плавучесть, то соответственно их несло и кружило водой.
Вернее, мутной, густой от грязи жидкостью, столь далекой от идеального
образа "аш-два-о". Правда, густая дрянь вела себя довольно уже покладисто
и в этом заключался ее единственный плюс.
сдерживаемая дамбой, а затем усиленная ливнем, разлилась по приволью на
много километров. Два колеса правого борта были сильно погнуты, передний
мост просто треснул, похоже, многие другие детали находились не в лучшем
состоянии и нуждались то ли в хорошем докторе, то ли в похоронах. По
крайней мере, самостоятельно езда и плаванье нам в ближайшее время не
улыбались. Я, собираясь вернуться в кажущуюся теперь уютной кабину, дернул
крышку люка, но тот был заперт изнутри. Тогда двинул два раза каблуком.
же офицер, а не жаба болотная.
вниз. Первым делом заметил напряженные глаза Остапенко и Колесникова,
словно жующие меня - такие бывают у котов, когда они подкарауливают
какую-нибудь пташку.
и замеченном. Однако, оценив психическое состояние товарищей офицеров,
определил, что их гораздо больше интересует то, что я не сказал.
Остальные достопримечательности под водой, надо уже нырять, чем мы и
займемся в более умиротворенной обстановке.
Маков тут за панелью поработал, если не брешет, так нам и в самом деле
теперь не плыть и не ехать на Василисе. Изранили красавицу во все места.
словно из нее что-то вытянули.
кувыркания? Небось посоветовали пристегнуть ремни безопасности.
взглядом Колесникова, словно ища поддержки.
слишком сильные атмосферные помехи. - Глаза Сереги были теперь не столько
напряженные, сколько враждебные, шипастые, что контрастировало с прежним
приятельским тоном.
Доставалов Александр
Андреев Николай
Шилова Юлия
Жюль Верн
Журавлев Владимир
Сертаков Виталий