Чтение 31–й страницы книги ~Кого за смертью посылать~

- Назад! Уходим! - вякнул Колобок.

- Это бессмысленно! - крикнул владыка мертвых. - До нее триста тысяч
километров!

Но Жихарь никого не слушал. Он озверел от долгого бездействия, от напрасных
разговоров, от ожидания...

- Дубина! - стонал Колобок. - Слезай вниз! Уходим скорее!

- Помалкивай, горбушка! - огрызнулся богатырь.

Колобок вывернулся в своей сбруйке, уперся ножками в богатырскую грудь, а
лапки его неожиданно вытянулись и с неожиданной же силой вцепились в
богатырское горло.

- Эк! Эк! - только и мог сказать Жихарь перед тем, как серебряный шар
наверху погас и все погрузилось в безмолвную тьму...

- Просыпайся! Задохнешься! Что я с тобой, с полумертвым, делать буду?
Очнись! Воздуха совсем мало осталось! Обманула нас твоя Армагеддоновна!
Нарочно пустила по ложному следу!

Ладошки Гомункула больно колотили Жихаря по щекам, дергали за бороду,
щипались и царапались.

- Встань! Заберись повыше! Там еще маленько дыхания осталось! - орал
Колобок. Потом силком поднял богатырю веки. В синем свете фонарика
показалась все та же погребальная камера, смертное ложе, скифские дорожные
припасы...

- Да отцепись ты! - Жихарь вскочил, сделал несколько глубоких вздохов.
Кровь колотилась в висках. - Так мы никуда не ходили! - с ужасом догадался
он.

- Вот именно! Давай скорей вылезать! Хватит у тебя силы, должно хватить! Я
недаром велел положить много еды! Жри давай! Набирай свою хваленую
Святогорову силу!

Все прочие беды и несчастья мигом вылетели из головы многоборского князя,
когда он представил, что придется здесь застрять навеки в обществе
болтливого черствого хлеба.

Он не стал даже доставать кинжал - схватил первый попавшийся окорок, впился
в него зубами. Колобок заботливо подсовывал ему просяные лепешки - свою
лишенную разума родню. Покончив с первым окороком, богатырь осушил огромный
кувшин пива, потом снова принялся за мясо, запивая его кислым молоком и не
думая, что от этого может приключиться в животе, ел, словно мчался в бой
или взбегал на крутую гору, как будто хотел уважить гостеприимного друга
или обожрать врага...

- Никто на свете так много и так быстро не ел - разве что огонь! - похвалил
его Колобок.

...А на вершине свеженасьшанного кургана беспечные скифы тоже пировали,
справляя тризну по ушедшему вожаку, причем пировали стоя. После безуспешных
попыток сломать крестец водяному коню Налиму у них все ныло и мозжило. Даже
переминаясь с ноги на ногу, степные витязи кряхтели от боли.

Сам конь Налим с невинным видом отдыхал у подножия кургана, дожидаясь по
уговору хозяина.

И тут, как мог бы выразиться сказитель Рапсодище, "мать-земля под ними
всколебалася".

Сперва скифы на это даже ухом не повели - решили, что их просто покачивает
от пива, взбодренного мозголомкой - Жихарь поклонился им целым бочонком. А
потом, изумленно поглядев друг на друга раскосыми и жадными очами, не
устояли и покатились по склону кургана.

Покатились они вовремя - из-под земли полетели толстые бревна наката,
послышался нелюдской рев и пронзительное пищание - то помогал богатырю
голосом Колобок.

- Всех убью, один останусь!

- Правду и в земле не скроешь! Богатырь распахнул курган изнутри - как
крышку котла отворил.

От свежего воздуха ему сперва стало еще хуже, он опустился на могильную
землю и лег, раскинув руки.

Колобок поудобнее уселся ему на грудь. Жихарь раздышался и все вспомнил.

- Значит, не были мы в Навьем Царстве? - спросил он первым делом. От
яростного жевания ныли скулы.

- Значит, не были, - всхлипнул Колобок.

- А как же вопрошающие покойники? Князь Наволод? А Яр-Тур мой где? Там
остался?

- Не было никакого Яр-Тура, - признался Колобок. - Мы ждали-ждали, да и
уснули. Мне, к примеру, опять всякие детские ужасы снились - заяц, волк,
медведь, лиса-гадина... Успела-таки хватить меня зубами за бочок, я
проснулся и давай тебя будить...

- Постой, - сказал Жихарь. - Я же не мог сам такого придумать, чтобы
мертвецов распределять по разрядам. А сколько неведомых имен услышал! А
Беломора на Луне увидел!

- Это все твое подсознание, - снисходительно объяснил Колобок. - Или, проще
сказать, коллективное бессознательное. У всякого свое представление о
посмертном существовании. Бытие определяет сознание - так?

- Так! - согласился Жихарь, потому что слов для спора не нашел.

- Ну вот. А небытие, стало быть, определяет подсознание. Очень просто.

- Спасибо, просветил. Значит, не ходили мы в Навь?

- Ну... это как посмотреть...

- Так ходили или нет? - Богатырь начал уже серчать.

- Скорее всего - нет...

- Ха! - воскликнул Жихарь. - Катючая бездна премудрости! Теперь-то я понял,
почему самого большого дурака называют круглым! Вон от кого это выражение
пошло!

- В чем дело? - взвился Колобок.

- А в том дело, - масляным голосом сказал богатырь, - что проводника
нашего, Карбаксая, в могиле нет!

Гомункул выбрался из своей упряжи, подкатился к рубежу образовавшейся ямы и
заглянул вниз.

Смертное ложе скифского вождя было пусто...

Жихарь поднялся и потянулся.

- Пора, - сказал он. - Отдохнули, надо и в путь. Время не терпит!

Он побежал по склону, глубоко проваливаясь в рыхлую землю.

Гомункул покатился следом, но поражения своего признавать никак не желал:

- Откуда я знаю, куда умрун девался? Может, ты его тоже сметелил под
горячую руку?

Жихарь на бегу нагнулся и ухватил Колобка за ворот кафтанчика.

- Я же только что плотно пообедал, - укоризненно сказал многоборский князь.

ГЛАВА ПЯТАЯ

- ...Он дал собаке понюхать его, когда наводил ее на след сэра Генри, и так
и убежал с ним, а потом бросил.

Артур Конан Дойл.

- ...Никому ничего доверить нельзя! У Окула на кузне подмастерье руку
сломал - так и ходит, кость торчит наружу! Лекарей полон двор, а двух
плашек наложить некому! За собой совсем перестали следить! Я же приказывал
жить прежним порядком, несмотря ни на что! Людей, видно, ничем, кроме боли,
не проймешь, а не стало ее - вот вы и распустились!

Хихарь бушевал посреди двора, потрясая новорожденным сыном, а мамки и
няньки во главе с Армагеддоновной сбились в кучку и трепетали по привычке.
Младенец же безымянный весело смеялся - сообразил, видно, что пребывать в
беспечальной поре ему придется изрядно...

Народ за время недолгого отсутствия начальства и впрямь распустился -
ходить стали еще медленнее, говорили нараспев, долго собираясь с
немудрящими мыслями. Питались чем попало, да и о еде частенько забывали.
Перебирали прошлое, завтрашнего дня не предполагали вовсе...

Жихарь поглядел на сына, рыкнул, успокоился, отдал младенца какой-то бабке
и движением руки разогнал дворню.

Из-под терема тоже доносилась черная ругань:

Колобок, принимавший у домового по описи свое золотишко, ни с того ни с
сего решил, что золотая цепь стала ему тесна:

- Выкусили щипцами звенышко! Или даже два! И расплавили, чтобы улик не
осталось! Кому верить? На что тебе, косматому, золото? Плошку позолотить?

- Никто ничего не выкусывал! Ты сам на чужих дармовых харчах рожу наел - в
подполье не пролазит! - упирался домовой.

Перед Жихарем осталась только повинная гувернянька.

- Ну и что мне с тобой делать? - сказал богатырь. - Что мы там узнали?

- Ты, батюшка, не гневись, а выслушай! - взмолилась старушка. - Во-первых,
ты узнал, что в Навьем Царстве Смерти нет. Во-вторых, увидел на Луне
Беломора...

- То ли увидел, то ли нет... - насупился Жихарь. - Тут бабка надвое
сказала...

- Не надвое! Не надвое! Увидел-увидел! - замахала руками Апокалипсия
Армагеддоновна. - И по всем гаданиям так выходит, а гадала я и на книге
"Эфиоп Мракообразный", и на решете, и на яйцах, и на иглах, и на воске, и
на свинце, и в зеркале, и на воде, и на бобах, и всякий раз выходило одно и
то же - месяц, змея, ложная весть, спор и наказание...

- Правильно! - гаркнул Жихарь. - Скоро месяц уже, как из-за твоей, змея,
ложной вести у нас сплошные споры и наказания!

- Все-таки не допекла я тебя в свое время, - сокрушенно сказала
Армагеддоновна. - Головку не прожарила как следует... Вот ты и получился
без понятия...

- Да ладно тебе! Рассказывай лучше, что разузнал еще Симеон...

Бабка только руками всплеснула:

- Да он не лучше тебя! Бегает быстро, а в чертежах земных разбираться не
умеет! Я его наугад посылаю, во все четыре стороны. И по всей земле,
оказывается, одно и то же - люди сдурели, осмелели, оставили страх и сами
себе непрерывно вредят. Только у нас и остался какой-то порядок под твоим,