Возможности у них неограниченные, а цели несообразно примитивные. Не
верится как-то в это, несерьезно все слишком.
усмешка Виктора была усталой и грустной. - С целями этих, как их Зеленый
наименовал, упырей некий карамболь получается. Не знаем мы этих целей. И
Странный - или не знал, или не стал объяснять Хромому ввиду беспросветной
дремучести последнего... А вот Глеб, похоже, сумел-таки докопаться до этих
самых целей.
дата стоит и время - когда писал, значит. Так вот, последняя запись была
сделана пятнадцатого апреля в четыре с минутами утра. И выглядит эта
запись странно. Сперва аккуратным красивым глебовским почерком без всяких
пояснений написано: "Равновесная система". А несколько ниже имеет место
чуть ли не всю страницу размахнувшееся слово: "сволочи". И восемь
восклицательных знаков. Это было написано пятнадцатого утром. А в ночь с
пятнадцатого на шестнадцатое Глеб... Вы уже знаете, что случилось в эту
ночь с Глебом.
какая-то птица, невидимая, но близкая, все кричала, кричала - резко,
назойливо. То-ли люди мешали ей, устроившись невдалеке от незаметного ее
гнезда, то-ли просто шалела она в призрачном лунном сиянии... Потом Толик
спросил задумчиво:
как Странный? ("То есть, говоря по-простому, на хрена?" - тихонько вставил
Антон.)
Говорил, что Люди Звенящих Камней живут слишком медленно, чтобы быть
здесь. И еще говорил, что он и такие, как он - их тени. Наверное, время в
нашем мире другое, чем у них. Наверное, темп нашей жизни выше, скорость
восприятия выше, чем у них...
вставил Виктор. - Это если мы - модель. Глеб тоже считал так.
колени. - Может быть это просто доступный Хромому образ. А может быть мы -
трехмерные тени существ из другого, многомерного мира... Может быть мы
действительно сны какого-нибудь нездешнего Будды... Или нескольких Будд. А
потом они проснутся, и сны закончатся...
норманнскую сагу из глебовой папки.
медными бликами в такт словам:
объясните мне, дураку... Сны Наты и Глеба - генетическая память. Так? Так.
Тогда откуда все эти этикетки к экземплярам - серии, номера, эмоциональные
градиенты, интеллектуальные спектры, - вся эта упыристическая белиберда по
поводу Хромого и Кошки? Это, конечно, тоже генетическая память, да? И ваши
дремучие неандертальцы все это, конечно, запомнили. Это ведь на их языке
объяснили, просто и доходчиво. Они ведь знали, что такое элитная пара
производителей, остаточные явления знали, ареал. Были у них, у
неандертальцев, такие простые и нужные в палеолитическом обиходе словеса.
Чуете? Хреновина ведь получается. И всех прочих хреновин эта, по-моему,
похреновее будет.
в свою палатку.
лязг и звон пересыпающейся посуды. - Вроде, ищет чего-то?
прочим, там сковородка есть. Знаешь, большая такая, на длинной ручке. Так
что, я бы на твоем месте, Зеленый, растаял во мраке...
нее была не сковородка, а какая-то баночка ("Граната, - предположил Толик.
- Зеленый, беги! А то и нас с Витькой осколками заденет!")
просительно:
сказать захочется, кушай понемножечку из баночки, хорошо? Ложечку дать?
банки. Наташа, округлив глаза, смотрела на его блаженную жующую
физиономию.
не ложечка, тут совковая лопата нужна.
банку. - О чем это я? Да, так вот я и говорю: какого сгущенного молока...
Наташу, заговорил снова - медленно, отчетливо:
какого сгущенного молока...
Друзья у меня - люди превосходные, вот только стремительно наглеют, если с
ними по хорошему...
Понимаешь, поговорка такая есть: скажи мне, кто твой друг... А рефлекса
твоего, Антон, я ну ни капельки не боюсь: все равно сгущенного молока
нету.
сахара...
открываешь, а они туда беспощадно плюют.
дыма. - Ну и все. Позубоскалимши, и будя. А что касается твоей
наихреновейшей хреновины... Знаешь, Зеленый, объяснить ведь можно все, что
угодно. Можно, например, предположить, что упыри внедряют этикетки в
подсознание отловленных экземпляров - вроде как мы птиц кольцуем. При чем
так внедряют, чтобы по наследству передавались. А потом изловишь этакого
зяблика, заглянешь ему в извилины: "Кто таков?". А генетическая память
тебе рапортует: "прямой потомок экземпляра серии "Б", код - "Балабон",
каковой экземпляр отличался гипертрофированными речевыми и
пищеварительными органами при недоразвитом интеллекте".
незамедлительно! Толик, а ты чего молчишь?! Его оскорбляют, а он как воды
в рот...
границ.
- Виктора вдруг осенило. - Кстати... Может быть способностью
разблокировать свою генетическую память обладают только потомки помеченных
упырями, а? Так сказать, побочный эффект... Ну, да не в этом суть.
Зеленый, ты ведь знаешь моего шефа?
Валентин Сергеевич мужик серьезный, грех такого не знать!
объяснить все известные факты, а та, которая способна предсказывать еще
неизвестные". И в свете этого афоризма теория Глеба и Наташи
неопровержима.
прищурился Антон.
вкрадчиво. - Толик, друг мой, ты ведь археолог у нас... Скажи, пожалуйста,
в здешних краях море было когда-нибудь?
динозаврах.
было, значит, а потом - пересохнумши. Тем не менее Хромой упорно поминает
некую Горькую Воду, с которой дуют сырые ветры. Уж не море ли? Стало быть,
Странный зарезался в последний раз весьма далеко отсюда. Во всяком случае,
полумертвый Хромой доползти сюда от моря (ближайшего даже) не смог бы.
Так? Тогда, значит, это не та пещера, в которой он нашел Странного и его
знаки во второй раз. И, значит, одно из двух. Либо Странный снова обманул
Хромого, снова симулировал самоубийство и смылся сюда - делать свое дело в
этой пещере, либо он сделал здесь все, что хотел, за год отсутствия. А
там, у моря, зарезался по-настоящему. Но в любом случае, заметьте, он сдал
упырям через посредство Хромого ту, приморскую пещеру со знаками.
от упырей факт существования данной пещеры, засветив при этом аналогичную,
делаю вывод: в этой есть нечто очень важное, помимо знаков. Скорее всего -
предмет, дубликата которого у Странного не было, и сделать который он сам
не мог.
коротко, отвернулась. - А ты, оказывается, очень-очень умный.
очень скромный. А еще... - он воровато оглянулся, склонился к самому уху
Наташи: