будто принюхиваясь, не нарушил ли закона о нравственности сам Апельсин.
молодец... Это мы сейчас... Или... Знаешь, давай-ка я сам с тобой пойду, а
то упустишь еще... Сейчас во дворец, а потом прямо на место... - и
торопливо засобирался.
ловко пополз по кустарнику к опушке. Четверо стражников лежали рядком на
земле, недовольно сопя, а через некоторое время один из них явственно
захрапел. Апельсин, пнул его ногой в бок, и когда тот поднял одуревшие ото
сна глаза, молча погрозил пальцем.
доползли-таки до опушки. Здесь Нюх приказал разделиться, чтобы взять
нарушителей в окружение. Двое стражников поползли с ним налево, двое
других с Апельсином - направо.
среди обрамляющих веселую полянку кустов, он готов был проклясть себя, что
согласился принять столь тяжелую должность, но увидел преступников - и
забыл о выпавших испытаниях. На старом бревне, валявшемся посредине
полянки, сидели двое: молодой мужчина, которого Апельсин решительно не
знал, и черноволосая девушка, показавшаяся знакомой. Наверно, видел
где-нибудь в городе, - решил про себя лавочник. Они разговаривали, девушка
смеялась. "Посмеетесь вы у меня", - мстительно подумал Апельсин, выбирая
из головы травинки и сухую листву. Тут мужчина ("Здоровый какой, как бы
драться не стал", - испугался надзиратель) взял девушку за руку и надел ей
на палец... "Кольцо", - смекнул Апельсин, и затрепетал: какая удача! Это,
конечно, подарок, а значит, одно нарушение уже есть. Он хотел было встать,
но замер: девушка обняла мужчину за шею и прильнула своими губами к его.
Закон нарушался злостно и неприкрыто.
Собачий Нюх со стражниками. "Именем закона!" - по-петушиному сорвавшись
голосом, выкрикнул Апельсин. Мужчина вскочил, схватил девушку за руку -
видно, собирался сбежать от невесть откуда взявшихся дураков, но оглянулся
и увидел, что сзади путь отрезан Собачьим Нюхом. Тут все четверо солдат
кинулись к преступникам и стало ясно, что тем не уйти. Мужчина в драку не
полез. Только когда один из солдат протянул руку к девушке, он показал ему
здоровенный кулак, и тот передумал. Так и вели их в тюрьму - без рук.
звон. Последыш Лабаст готовился кинуть биту с черты, а косоглазый гаденыш
Хорек, поставивший на кон единственную монету, следил за ним с ненавистной
жадностью. Но бросок не состоялся. Из-за забора, отгораживающего пустырь
от улицы, высунулась голова Воротка, оборвыша с Потрошки, высунулась и
завопила: "Арестантов ведут!" Тут, понятно, игра прервалась, игроки мигом
оседлали забор, который стал потрескивать и шататься.
Хорек пытался было улюлюкнуть, но переросток Мешок Брюхо так пихнул его в
бок, что тот чуть не полетел с забора. А вот второго, здорового
симпатичного мужика никто не знал. Пацаны загалдели тихонечко - кто такой?
А Последыш, нахмурив брови, мучительно вспоминал: где-то он его видел...
Вспомнил: на ярмарке, со Смелом. Со Смелом? Эге, надо бы сообщить. Еще раз
внимательно поглядев на незнакомого мужика, на Апельсина, на Нюха,
Последыш спрыгнул с забора и кинулся бежать в постоялый двор Грымзы
Молотка - не забрал даже монету, что поставил на кон.
переговаривались негромко по-своему: "Шурух-бурух-мурух? -
Шулды-булды-мулды..." Последыш подошел к Молотку и спросил, где Смел. Тот
пожал плечами и мотнул головой на лестницу - мол, пойди, погляди.
слишком много тащить - в три мешка не укладывалось. Но идти как сюда
пришли, перебиваясь с грибов на рыбу, не хотелось. "Ай, ничего. Дотащим
как-нибудь. Сначала тяжело будет, а потом все легче", - говорил Смел, и
Верен кивал, соглашаясь. Ему не терпелось уйти из надоевшего города, а с
какими мешками - легкими, тяжелыми, или вообще без оных, было уже все
равно.
пояснил: - Мы уходим завтра.
прислонил набитый дорожный мешок к кровати и вышел с Последышем в коридор.
ним в городе видел... Он кто такой?
ты?..
Председатель Котелок сухо спросил, в чем дело, на что надзиратель за
нравами гордо ответил:
не выдержал:
как на недоумка. Но тот был холоден и доволен собой. Он отчеканил:
налогов".
своего детища такой прыти.
арестованных, но нашелся: - А какая разница? Перед законом все должны быть
равны.
доказана? Нельзя же так сразу людей хватать...
взяли с поличным, - повторил Апельсин звучное словечко осведомителя. -
Позвать?
скажи, что мы с ними будем делать?
подвиг чреват неприятностями прежде всего для судьи, перебрал
встревоженным взглядом членов совета, но они отводили глаза. Тогда Учитель
стал спешно обдумывать речь - о том, что не все еще знают новый закон, что
не установлены меры наказания, что нельзя начинать сразу с жестокости,
что... Но не успел. Надзиратель за нравами, истолковав длительное молчание
как неодобрение (а рассчитывал он на единодушный восторг по поводу его
хватки и решительности), обиделся:
хотят. Тогда сами и... - он запнулся, - надзирайте за нравами. А я тогда
пошел, - и Апельсин стал уходить.
забыл ли чего?), озабоченно подержался за порожние поясные карманы (ничего
ли не осталось от бывшей службы в совете?), аккуратно придвинул стул к
столу, застегнул пуговицу на воротнике рубашки и пригладил оранжевые
волосы. Все это продолжалось долго. Наконец не выдержала Лыбица:
грудью и вызывающе оглядела собрание. - Закон принимали? Принимали, ежа
вам в штаны? Вот теперь не виляйте. Судить, так судить. Зря он старался,
что ли? - Надзиратель за нравами все стоял с обиженным видом. - Садись,
Апельсин, никуда они не денутся. - И ухмыльнулась скабрезно: - А чего ты
видел-то? А?
будь по-вашему. Только не надо совет в балаган превращать. Есть дела
поважнее.
чтобы сейчас же назначен был день суда, а также чтобы на суд пригласили
домината.
состоится завтра, после обеда, и обвинителем на нем выступит Апельсин,
пока определили меру наказания - по три месяца тюрьмы и по пятьдесят монет
взноса с каждого нарушителя ("Сколько их у тебя?" - спросил Котелок.
"Двое", - важно отвечал Апельсин, а Лыбица хихикнула: "Будто