погубить человека, да? Тогда я скажу тебе. Я не на той стороне, вот в чем
дело. Они считают, что я должен держаться, как они, и выглядеть так же
респектабельно, как Люкас, чтоб он сдох, и вся их шайка. Я ведь тоже
гражданин иностранного происхождения. Я у них бельмо на глазу. Они не
могут понять, почему я трачу силы и время на бедняков, которым _по праву
принадлежит_ эта страна. Понимаешь? Я не лезу из кожи вон, чтобы урвать
гонорары повыше, потому что я знаю закон и говорю, что он не на стороне
обездоленных. Такая вот легкомысленная несовершеннолетняя дурочка им очень
кстати. Поверь, они спят и видят, как бы дать мне по шапке!
глаза его жены.
Вы позволите подвезти вас? - сказал я по-испански.
домой?
автомобиля. Десять тысяч хочет эта паршивка. Десять тысяч мне не
заработать и за два года!
ребенок. И притом не в моем вкусе. Мне не нравятся такие молоденькие и
тощие...
и села с ним на заднее сиденье. Шурин занял место рядом со мной. По дороге
я посматривал в зеркало. Толстяк постепенно успокаивался, он сидел тихо и
не мог не вызывать сострадания. Он держал жену за руку, неловко поглаживая
ее, словно застенчивый юноша в темноте кинозала.
доме, где обитали в основном люди среднего достатка. Я высадил всех троих
и подождал, пока Брауна не довели до подъезда. Когда мы прощались, сеньора
Браун полушепотом поблагодарила меня.
наблюдательный пункт у перекрестка.
обычно скучавший в своей будке, стал проявлять признаки активности. На
пульте рядом с его телефоном замигала лампочка. Он поднес микрофон к губам
и стал нажимать на кнопки. Зажегся красный свет. Движение приостановилось.
полицейский автомобиль. За ними проследовала машина скорой помощи. Снова
дали зеленый, и транспорт пришел в движение.
выбросилась, разбившись насмерть, Эстрелита Халискос, а Толстяк Браун
бесследно исчез.
16
слушание дела. Его можно было понять. Место Толстяка Брауна занял какой-то
апатичного вида адвокат. Он покорно согласился на продолжение слушания
вместо того, чтобы потребовать перерыва, дабы ознакомиться с материалами,
собранными его предшественником.
Он не стал вызывать меня в качестве свидетеля. Адвокат Сигейраса в своей
заключительной речи перепутал все и вся, судья, основываясь на
представленных показаниях, постановил, что само существование трущоб
Сигейраса является нарушением общественного порядка. Права же граждан
иностранного происхождения на подобные случаи не распространялись.
немедленно подал апелляцию. Из зала послышались негодующие возгласы. Я же
думал только о том, как бы поскорее выбраться на свежий воздух.
Когда мы с Энжерсом уходили, он подошел к нам. Мне показалось, что я уже
где-то видел этого высокого черноволосого, безукоризненно одетого мужчину,
но где - вспомнить не мог.
новым назначением!
познакомьтесь с сеньором Луи Аррио, новым председателем гражданской партии
Вадоса.
президента хотелось познакомиться с вами.
крупных магазинов.
без вашего содействия. Вынесенное решение знаменует еще одну победу
цивилизации. Оно, как и ваша, сеньор Хаклют, деятельность, поможет сделать
наш прекрасный город еще лучше.
очередному контракту. Причем я жалею, что согласился на нее.
сторону Энжерса, - сказал мне, что наглец Дальбан и его сообщники угрожали
вам. Однако, сеньор, хочу вас заверить, что вам не стоит их опасаться. Мы,
граждане Вадоса, позаботимся об этом, можете на нас положиться.
Пласа-дель-Норте. К тому же он ни на секунду не сомневался, что его устами
глаголет истина.
больше не повторилось, - продолжил он. - Я убежден, что надо правильно
информировать общественность. Когда люди поймут, какие это сулит им
преимущества, никто не станет противиться переменам. Сеньор, вы окажете
мне честь, если согласитесь как-нибудь поужинать со мной и моей семьей.
Именно по вечерам я занимаюсь изучением транспортных потоков.
несообразительность. - Вы ведь заняты не только днем, но и по вечерам.
Вам, сеньор, не позавидуешь. Однако я восхищаюсь вашей самоотверженностью.
Тогда, может быть, мы пообедаем вместе, причем не откладывая, прямо
сейчас?
несколько минут к нам подсел и Люкас.
особенно не вмешивался и воспользовался случаем, чтобы понаблюдать за
собеседниками.
свое дело. Однако ему не хватало увлеченности Брауна. Люкас поражал своим
умением хладнокровно сопоставлять и анализировать факты, к тому же он
производил впечатление человека, лишенного фанатизма, но, как и Энжерс,
достаточно догматичного и упрямого. Я заметил, что последнее вообще
характерно для людей, покинувших родную страну. Они не могут отрешиться от
сознания собственного превосходства над гражданами своей второй родины.
смолоду и вжился в нее. Честно говоря, образ, который он создал,
производил впечатление, хотя я прекрасно понимал, что человек и актер
слились в нем воедино.
добропорядочных граждан Сьюдад-де-Вадоса. Возможно, и в жизни на них можно
было так же положиться, как и в профессиональном отношении. (Я должен был
признаться себе, что меня подсознательно продолжали беспокоить угрозы
Дальбана, как бы я ни пытался не обращать на них внимания.)
телестудию дать интервью по случаю своего нового назначения. Я попросил
его передать привет сеньоре Кортес и Франсиско Кордобану, подумав при
этом, станут ли они изображать Аррио ангелом. Во всяком случае, он
подходил для этой роли гораздо лучше, чем я.
Энжерс, подумав о чем-то, спросил меня:
распинался вам о том, с какой легкостью разделывается со свидетелями.
это не произвело никакого впечатления. Довольно забавна вся эта история с
Толстяком.
важным сообщением по телевидению должен выступить епископ.