Чтение 31–й страницы книги ~Завещание Колумба~

оказавшаяся бывшей Надиной одноклассницей охотно помогала
нам разобраться с бланками заказов. Я объяснил ей, что нам
нужны вызовы, сделанные из Рузаева в середине мая в пять
сопредельных с Воронежем областей. И четверти часа не
прошло, - просматривая пачку талонов, Рая сказала:

- Надь, глянь - вызов в Волгоградскую область, город
Урюпино. Звонили четырнадцатого мая.

От почтения ко мне она разговаривала только с Надей,
адресуясь ко мне через нее.

- А можно узнать с какого звонили телефона? - спросил я.

- Конечно! - сказала Рая. - У нас здесь в книге
обратных заказов обязательно указывается.

Она полистала журнал снова взяла в руки отобранный талон,
что-то сверила и твердо сообщила:

- Урюпино вызывали в двадцать один час пятнадцать минут с
номера 22-18.

Надя стала быстро перебирать своими гибкими тонкими
пальцами оставшуюся пачку отрывных талонов я видел, что она
сильно нервничает и через минуту Надя вытащила листок.

- Вот еще один вызов в Урюпино. От девятнадцатого мая
двадцать часов десять минут.

- А номер? - быстро спросил я.

- Тот же абонент - 22-18.

- Вы не можете узнать, кому принадлежит номер 22-18? -
попросил я телефонистку.

- Минуточку, - она стала набирать справочную, но Надя
махнула ей рукой.

- Не надо узнавать. Я и так знаю. Телефон 22-18
установлен у нас в школе. В канцелярии...

Не спеша возвращались мы домой. Пахло жимолостью, ночной
свежестью. Не хотелось ни о чем говорить. Да и сил не
было. Все-таки круг замкнулся и телефонный вызов сделали из
школы. Из школы позвонили и дали команду на смертельный
выстрел в Кольяныча. Такие вот дела...

Совсем стемнело. С неба сорвалась и, косо чертя синий
купол полетела к земле звезда. И вспыхнув сиреневой
серебристой искрои над лесом погасла.

Надя сказала:

- Загадайте желание.

- Не верю я в приметы.

- А я верю, - упрямо покачала она головой.

- Я тоже верил когда-то, - сообщил я доверительно. -
Пока был молодой.

- Вы и сейчас молодой! а почему верить перестали?

- В самом начале службы, чуть не с первого дежурства,
выехал я на происшествие - самоубиица. Повесился в кладовой
на ремне, а существует поверье, будто кусок веревки или
ремня на котором повесился самоубийца, приносит удачу. Ну
оформили протокол как полагается выполнили все процедуры
труп увезли в морг, а я потихоньку отрезал кусок ремешка и
спрятал. Как талисман.

Надя спросила

- И, что не принес он вам счастья?

- В тот же вечер стоял в магазине за колбасой и у меня
карманник вытащил всю получку.

Надя засмеялась. Мы уже подошли к дому она взглянула на
часы.

- Сегодня исполнение вашей мечты задержалось всего на два
часа. Сможете лечь в полночь.

- Боюсь, что нет. Раз моя конструкция не развалилась,
надо сейчас кое- что написать - завтра наверняка
понадобится.

Ночью пал туман. Городок будто по пояс провалился в
фиолетово-серое марево, подсвеченное розовы ми всполохами
утреннего солнца. Размытые, нерезкие белые кубики домов,
плывущие в перламутрово-дымчатых клубах тумана, вдруг
вспыхивали нестерпимо алым светом, когда в стекла попадали
прямые солнечные лучи.

Около дверцы "Жигулей" уже сидел в
напряженно-выжидательной позе Барс совершенно мокрый от росы
встрепанный похожий на размокший валенок. Увидел меня
взвизгнул забил хвостом закрутил головой, толкнул плечом
уперся крутым лбом мне в колени, а потом, не в силах
сдержать радости встал на дыбы, а передние лапы положил мне
на плечи и в упор уставился своими близорукими собачьими
глазами. И я вдруг понял, что Барс - еще одна нерешенная
проблема, что делать с ним? Как дальше быть с собакой?
Здесь ему не с кем оставаться, а Владилен вряд ли готов
спуститься по трапу самолета в столице Уругвая с этой
лохматой дворнягой.

Тебе, Барс, не повезло. Если бы ты родился не дворнягой,
а длинношерстным пучеглазым мопсом "ши-пу" с тысячелетней
родословной, может быть, взял бы тебя Владилен под мышку, и
объехал ты с ним мир, увидел заокеанские города и страны.

Но тебе это не суждено, поскольку ты по рождению был бы
маленький, злой и жадный, и наверняка Кольяныч не подружился
бы с тобой и не взял к себе на весь остаток дней с честным
уговором - неведомо, кто кого переживет.

Открыл дверцу, запустил Барса и поехал в милицию.

- А я вас ждал, если честно сказать... - сказал мне
вместо приветствия капитан Зацаренный.

Он встал мне навстречу в сиянии своих значков, звездочек
и петлиц, голубоглазый, утренне-ясный, но у него было
выражение лица человека, приготовившегося сделать важное
заявление.

- Для начала - здравствуйте, - заметил я сухо, сбив его с
заготовленной позиции.

- Здравствуйте, конечно... - растерялся он.

- Вы меня ждали, поскольку у вас наверняка полным-полно
новостей? - спросил я.

- Нет, с новостями у меня не густо, но поговорить с вами
хотел бы, - задумчиво - многозначительно сообщил Зацаренный,
и от утробного рокотания его голос звучал угрожающе. - Я
получаю сигналы, будто вы ведете некое самостийное
расследование...

- А вы возражаете? - поинтересовался я.

- Что значит возражаю? - гулко удивился Зацаренный. -
Существует порядок. Вы разве не понимаете, что закон не
предусматривает никакой самодеятельности? Если компетентные
органы считают нужными какие-то действия, то надлежащим
лицам даются указания, и все осуществляется в надлежащем
порядке. У нас ведь частного сыска, слава богу, нет.

Я уселся против него и тихо начал объясняться:

- Не знаю, можно ли расценивать мои действия как работу
частного сыщика, но хочу вас заверить, что формально
никакого следствия я не веду. Я просто разговариваю с
людьми, хорошо знавшими Николая Ивановича Коростылева. Во
время разговоров они отвечают или спрашивают меня не как
должностное лицо, а просто как старого друга и ученика
покойного.

Зацаренный сердито вскинулся:

- Но это неправильно! И вы знаете, что вам так вести
себя не полагается. Вы не просто знакомый Коростылева, но и
офицер милиции.

Я пожал плечами:

- Я вынужден так поступать, поскольку не нашел с вами
общего языка, а разговоры мои не противоречат ни букве, ни
смыслу закона.

- А вам не приходит в голову, что это смахивает на
злоупотребление служебным положением? - осведомился
официальным басом Зацаренный.

Меня пугал его раскатистый, нутряной голос, слова его
удручающе впечатляли. Я откинулся на спинке стула, положил
ногу на ногу и покачал головой:

- Ну-ну-ну! Не стращайте меня, пожалуйста, такими
категорическими формулировками. Вам, как юристу, не
надлежит путать понятия "использование должностного
положения" и "злоупотребление" оным. Это вещи весьма
разные.

- А мне кажется, что это софистические игры, - сказал
Зацаренный. - Смысл не меняется.

- Еще как меняется! Если бы я был не сыщиком, а химиком
и в этой ситуации проанализировал состав клея с телеграммы -
было бы это злоупотребление служебным положением научного
сотрудника?

- Но вам никто ничего не поручал анализировать! - пер на
меня грохочущим танком Зацаренный. - Вам никто не поручал
расследовать это дело!

Я на него не сердился. По - своему мне даже стали
интересны причины его такого служебного энтузиазма, но