Чтение 31–й страницы книги ~Человек, который ненавидил Маринину~

— В таком случае я прошу тебя об этом как о личном одолжении.

Художница вздохнула и поднялась с софы.

— Это другое дело, — усмехнулась она, закутываясь в халат. — Ну что, теперь ты доволен?

— Вполне.

— Зря вы арестовали Тараса. Он невиновен.

— У него отсутствует алиби. Кроме того, есть серьезные улики.

— Ерунда. Я знаю Тараса. Он, может, и не ангел, но убить кого-то он точно не способен.

— А может, это ты убила Буданова? Ошарашенная Селена уставилась на Филимонова.

— Я? С чего мне его убивать? Ты в своем уме?

— Ну, это просто предположение. Согласно показаниям Денисова, Егор дал ему три дня на размышления. Тарас утверждает, что он позвонил тебе и ты ему пообещала, что сама разберешься с шантажистом, так что он может ни о чем не беспокоиться. А потом Егора убили, и на месте преступления обнаружили чулок Денисова, а на кроссовках, выброшенных убийцей в помойку, были следы пастели из набора Тараса. Вывод напрашивается сам собой — или Буданова убил Тарас, или, что мне кажется даже более вероятным, его убил некто, пытавшийся подставить Денисова. Ты была в курсе шантажа, ты имела возможность беспрепятственно проникнуть в его квартиру, выкрасть чулок и образцы пастели, а затем назначить Буданову свидание и пристукнуть его.

— Как гипотеза звучит вполне правдоподобно, но ты забыл об одной маленькой детали — мотив. У меня не было мотива. Я, конечно, дружила с Тарасом, но не настолько, чтобы ради него пойти на убийство.

— Ты могла сделать это ради себя. У Буданова ведь были и твои фотографии. После Денисова он вполне мог переключиться на тебя, если, конечно, он не начал шантажировать тебя одновременно с Денисовым. В этом случае мотив у тебя был более чем серьезный.

— Но ты упомянул, что милиция нашла кроссовки убийцы, — напомнила художница. — Судя по всему, это были мужские кроссовки, а у меня, к вашему сведению, тридцать седьмой размер.

— Что не мешает тебе надеть кроссовки большего размера, — усмехнулся Филимонов.

— Допустим. Но если бы я захотела убить Егора, во-первых, я не стала бы подставлять Тараса, а во-вторых, тебе известно лучше, чем кому бы то ни было, какие у меня связи. Если бы мне так уж приспичило избавиться от Егора, мне бы было достаточно просто шепнуть на ушко нужному человеку, что он меня обижает.

— Может быть, ты так и сделала?

— Честно говоря, я рассматривала подобный вариант, но решила от него отказаться. Мне не хотелось быть замешанной в преступлении, и, кроме того, я надеялась уладить все миром. В любом случае я не стала бы подставлять Тараса.

— Нам известно, что после того, как мы в первый раз навестили Денисова, он немедленно позвонил тебе, сказал, что его допрашивали, что у него нет алиби и ему необходимо срочно встретиться с тобой. О чем вы говорили?

— Тарас был страшно напуган. Был момент, когда он подумал, что это я убила Егора, пытаясь помочь ему, но я поклялась, что это не так.

— Но ты пыталась отговорить Буданова? Убедить его, чтобы он оставил твоего друга в покое?

— Конечно. Сначала я по телефону договорилась с ним о встрече. Мы встретились в кафе около галереи “Экстази”. Разговор был довольно неприятный и шел на повышенных тонах. Егор вел себя очень нагло. Он заявил, чтобы я не вмешивалась в его личные дела, и намекнул, что и мне пора готовить денежки, поскольку его следующей жертвой стану я. Впрочем, по старой дружбе он обещал сделать мне скидку. Я рассвирепела и сказала, что не поддаюсь на шантаж и организовать его похороны будет гораздо дешевле, но этот негодяй возразил, что оставил в надежном месте конверт с копиями всех фотографий и указаниями фамилий его возможных убийц.

Я рассмеялась ему в лицо и заявила, что мне глубоко плевать на то, что он там написал, и вообще я не такая дура, чтобы убивать его собственными руками. Просто он умрет от несчастного случая. На самом деле я отчаянно блефовала, но это был единственный способ остановить шантажиста.

Создалась патовая ситуация. Я чувствовала, что Егор слегка струхнул, но гордость и упрямство не позволяли ему отступиться. В конце концов мы решили отложить этот разговор на несколько дней, чтобы остыть и хорошенько все обдумать.

Я почувствовала, что он готов пойти на попятную, но надо было предоставить ему возможность “сохранить лицо”. А для этого требовалось время. Я позвонила Тарасу и сказала ему, что все улажено. А потом Буданова убили. Понятия не имею, кто это сделал, но ни я, ни Денисов не имели к этому отношения.

— А ты не в курсе, Егор шантажировал еще кого-либо?

— Если и шантажировал, мне об этом ничего не известно.

— А ты никому не упоминала о шантаже? Селена отрицательно покачала головой.

— Нет. И, насколько я знаю, Тарас разговаривал об этом только со мной. Боюсь, что я больше ничем не смогу помочь. Я рассказала вам чистую правду.

— Я верю тебе, — кивнул головой Игорь. — А теперь вопрос немного из другой оперы. У тебя были отношения с Вермеевым?

— Ты имеешь в виду сексуальные отношения?

— Нечто вроде этого. Художница рассмеялась.

— Ты же знаешь, что нет. Сергей покупал картины только Лили Ужик. Кроме того, похоже, бедняга вообще был девственником. Чего только Лиля про него не рассказывала! Ты представляешь, он заставлял ее наряжаться пожарным и звонить в колокольчик, а потом, глядя на нее, мастурбировал. Без костюма пожарного его член было невозможно поднять даже с помощью лебедки.

— Вы с Лилей вроде дружили. Она случайно не упоминала тебе о том, что Вермеев держал деньги в налоговых “оазисах” и занимался биржевой игрой?

— Сейчас все богачи держат деньги в налоговых “оазисах”, — пожала плечами Селена. — Лиля, естественно, говорила, что у него денег куры не клюют. А насчет биржевой игры — не помню. Может, и упоминала — всего в голове не удержишь. А почему ты об этом спросил? Это имеет какое-то отношение к его смерти?

— Вполне возможно, — уклончиво сказал Игорь. — Если ты вдруг вспомнишь что-то еще о Буданове, возможно, какую-нибудь деталь, которая может оказаться полезной, сразу позвони мне на мобильный. Хорошо?

— Позвоню, — пообещала художница.

Крестовоздвиженский и Демарин механически брели за Игорем к припаркованному во дворе “Бентли”. Казалось, они движутся чисто инстинктивно, как следуют за мамой-уткой вылупившиеся из яиц утята. Во время допроса Селены милиционеры так и не открыли рта. Им удалось лишь с трудом выдавить из себя неопределенные сдавленные звуки при прощании с главной секс-бомбой галереи “Экстази”.

— Садитесь, — напомнил Игорь, отпирая дверцы машины.

Служители закона тупо смотрели на него.

— Да что с вами! Придите в себя, наконец! — разозлился Филимонов. — Вы что, мужики, порнофильмов никогда не смотрели?

— Смотрели, — вздохнул Гоша. — Только одно дело — на экране, а совсем другое — вживе. Представь, что сейчас перед тобой появилась бы обнаженная Шерон Стоун и начала с тобою заигрывать. Что бы ты сделал?

— Если бы я был милиционером, то арестовал бы ее за нарушение общественного порядка, — усмехнулся Игорь.

— А я бы не смог, — честно признался Гоша, с уважением глядя на Игоря. — Ну и воля у тебя! А ты, часом, не…

— Нет, я не “голубой”, — с легким раздражением произнес Филимонов.

Если бы он только мог сказать им правду! Действительно, для нормального здорового мужчины он ведет себя несколько странно, но ведь он не мужчина, а Анастасия Каменская. Как же мучительно постоянно лгать и притворяться, даже перед друзьями и коллегами по работе!

Щеки Филимонова-Каменской слегка порозовели от смущения. Он подумал, что в его маскировке все-таки есть изъяны. Это означало, что она не так уж безупречна, а подобного непрофессионализма он не может допустить, ибо, по меткому замечанию Марининой, стыда у Каменской не было, а вот самомнения — хоть свиней откармливай. Самомнение Игоря страдало. Надо было срочно исправить положение.

— У меня есть девушка, — объяснил он. — Именно поэтому другие женщины оставляют меня полностью равнодушным. Кроме того, я не могу позволить себе распускаться на службе.

— Вообще-то это мы на службе, а не ты, — заметил Гоша. Ему почему-то стало стыдно. — А кто твоя девушка? Я бы хотел с ней познакомиться.

— Возможно, когда-нибудь в будущем, — уклонился от ответа Игорь.

Он не хотел называть имя Оли Кузиной, боясь непредсказуемой реакции безнадежно влюбленного Гоши.

Юра Демарин, за все время их разговора не произнесший ни единого слова, стоял, тупо уставившись в одну точку.

Окончательно оклемавшийся Гоша потряс его за плечо.

— Эй! Очнись! — позвал он.

Взгляд Демарина с трудом сфокусировался на лице напарника.

— Да-да, — пробормотал Юра. — Конечно. Нам надо работать.

* * *

"Мерседес” Марины Будановой, взвизгивая на поворотах тормозами, на повышенной скорости мчался в направлении метро “Новые Черемушки”, недалеко от которого снимал квартиру Мапота Тамба.

Она увидела мулата только мельком, в отделении милиции. Мапота спешил к матери. Присутствие брата сдерживало девушку, не позволяя ей выразить переполнявшие ее чувства, и она ограничилась только прощальным кивком и вежливой улыбкой.

Игорь отвез сестру домой и сразу же ушел, сославшись на неотложные дела. Перед уходом он упомянул, что занимается расследованием вместе с милиционерами, которые ее арестовали.

Марина не успела его ни о чем расспросить, но столь странное сотрудничество немало ее обеспокоило. Как он ухитрился влезть в расследование? Еще не хватало, чтобы он раскрыл свое инкогнито, публично заявив о том, что он — Анастасия Каменская. Впрочем, вряд ли Игорь это сделает. Он же Каменская, работающая под прикрытием, а она никогда не рискнула бы поставить под угрозу успех операции, доверившись посторонним людям. Но ведь он же пытался, забыв об осторожности, подать в суд на Маринину. Что поделаешь, мышление шизофреника не отличается логикой.

То есть логика у него, конечно, есть, но она столь специфична, что ее таковой и считать нельзя. Скорее, это антилогика. Но, с другой стороны, женскую логику тоже логикой не назовешь, а ведь большинство женщин с точки зрения психиатрии вполне нормальны.

Раздираемая противоречивыми мыслями и чувствами, Марина заметалась по квартире, заглядывая в спальни, гостиную, ванные комнаты, зимний сад и кухню. Ей хотелось убедиться, что это не сон, навязчиво повторявшийся в краткие минуты, когда она отключалась от реальности на жестком тюремном матрасе.

Каждый раз во сне она возвращалась домой, принимала ванну, заказывала обед из ресторана, варила себе кофе, примеряла новые платья. Потом чужой кашель, храп, стон или вскрик вырывали ее из блаженного забытья, и она, проснувшись на нарах, начинала плакать от отчаяния и бессилия.

Нет. На этот раз это не сон. Она у себя дома. Милиция нашла другого подозреваемого. Она свободна.

Что же сделать сначала? Сварить кофе? Переодеться? Принять ванну? Лечь в чистую, благоухающую лавандой постель?

"Кофе, ванна и Мапота, — решила Буданова. — Я не буду ему звонить. Я просто нагряну к нему домой и скажу, как сильно люблю его”.

* * *

— Значит, с расследованием смерти Егора мы снова зашли в тупик, — мрачно констатировал Гоша Крестовоздвиженский.

— Это не тупик, а всего лишь поворот, — возразил Игорь. — К истине редко можно добраться прямым путем.

— Если к ней вообще можно добраться, — скептически ввернул Юра.

— Что это с тобой? — удивился Гоша. — Я тебя не узнаю. После разговора с Селеной тебя словно подменили.

— Каждый человек имеет право на плохое настроение, — огрызнулся Демарин.

— Надо будет еще раз допросить Денисова, — сказал Филимонов. — Возможно, он еще кому-то проговорился о шантаже и этот кто-то убил Егора. Заодно попросим Денисова составить список всех людей, которые в последние три месяца имели доступ в его квартиру. Убийца или сам должен был похитить чулок и образцы пастели, или их должен был кто-то ему передать, хотя не думаю, что в деле был замешан посторонний. Это было бы слишком неосторожно.

— Думаю, стоит показать Денисову кроссовки. Возможно, он их где-то видел, — предложил Гоша. — Хотя, конечно, это маловероятно.

— Этим мы еще займемся, — кивнул Игорь. — А теперь пора позвонить генералу Елагину. Думаю, он уже дозрел.