Кижеватова не помнила, что такое свет, но смутное, неосознанное удивление
возникло в мозгу. Оказывается, кроме запахов и звуков, существовали еще и
цвета, формы. Крысы, зная нравы хозяев дома и подземелья, тут же
попрятались по углам.
А затем в столбе пыльного света появилась тень. Илья сунул голову в
люк.
- Сидит, сучка, ты смотри, даже не пошевелилась!
- Быть того не может, - отозвался Григорий, и братья загрохотали
грубыми подошвами ботинок по железной лестнице.
Рита так и не повернула голову, ее глаза оставались стеклянными, лишь
изменчивые отражения, которые появились в них благодаря свету, сделали их
немного осмысленными. Братья стояли, глядя на пленницу.
- Проститутка все-таки, - сказал Григорий, - из-за нее нам пришлось
полночи работать. Но мама будет довольна, все убрали.
- То, что она проститутка, мне не нравится.
Вырезубовы вздохнули, вспомнив, как они развлекались предыдущей
жертвой.
Они уже вошли во вкус и с удовольствием занялись бы тем же самым и с
этой девушкой, к тому же она походила фигурой на предыдущую, а лица жертв
братьев почти не интересовали.
- Заразная, может статься, - с брезгливостью произнес Григорий.
- Почти наверняка. Справку-то у нее не попросишь на предмет СПИДа или
сифилиса.
СПИДа и сифилис в семействе Вырезубовых боялись панически, как и
любой другой заразы. Все программы по телевидению, связанные с
наркоманией, СПИДом, венерическими заболеваниями, семейка Вырезубовых
смотрела в полном составе. И если бы кто-то из братьев вздумал
разговаривать во время передачи, то мать врезала бы сыну ладонью по
затылку.
- Смотрите и слушайте, - говорила она, - и, не дай бог, кто-нибудь из
вас притащит домой эту заразу! Я сама голову отрежу, ни в больницу, никуда
не поведу, отрежу - и все.
О том, что будет дальше с телом, никто из братьев, естественно, не
спрашивал. Но то, что мамаша есть не станет, подразумевалось. И не из-за
того, что нельзя есть родственников, а нельзя есть больных родственников.
Расчленит и закопает в розарии, чтобы цветочки росли красивые.
На измельченных человеческих останках розы вырастали фантастически
красивые, с мясистыми, огромными лепестками. Да и стояли они очень долго.
Сохранность роз, которые могли стоять в вазе по две недели, была
коммерческой тайной семьи. Эту тайну пытались разгадать конкуренты, другие
цветоводы, но что они ни пробовали применить, ничего не помогало. Розы
Вырезубовых всегда выигрывали состязание. Другие становились чахлыми,
лепестки сворачивались в трубочки, а пунцовые розы, привезенные Григорием
и Ильей, оставались свежими, словно их только что срезали с куста.
Но две недели являлось порогом для этих роз. В одну ночь они
изменялись до неузнаваемости, живые цветные лепестки превращались в
мертво-черные, но не сохли, а становились влажно-гнилыми, источали из себя
неприятное зловоние. Усни с таким букетом на тумбочке возле кровати, и на
утро проснешься с нестерпимой головной болью. Настроение будет испорчено
на неделю вперед. Запах пропитывал комнаты, и никакие дезодоранты не
помогали. Но две недели - срок солидный, за который не жалко заплатить
деньги.
Потому фирмы, занимающиеся оформлением свадеб, похорон, с огромным
удовольствием работали с продукцией Вырезубовых. Их цветы котировались
высоко, цена на них неизменно держалась раза в полтора-два выше, чем на
остальные цветы, хотя семья специально цены не накручивала, а на рынок
свои замечательные розы продавали даже иногда дешевле, чем другие.
Держались за счет оборота.
- Здоровая вроде, - Илья взял девушку за подбородок и осмотрел ее
щеки, губы, а затем сжал пальцами скулы и приоткрыл рот. - И зубы все
целые. Хотя нет... - он склонил голову набок и присел, чтобы получше
заглянуть в рот проститутки, - один с гнильцой.
- Покажи, покажи, - братья рассматривали девушку, как мумию в музее,
восхищаясь ее сохранностью.
- Да, вроде бы здоровая, но может оказаться, как с тем зубом - сверху
чистая, а внутри с гнильцой.
- Хочется? - поглядывая на брата, спросил Григорий, не уточняя, чего
именно.
Но Илья понял без лишних слов.
- Конечно хочется! Но страшно.
- Так.., подожди, брат, - на губах Григория появилась глуповатая
ухмылка, - можно ее проверить. Давай завезем бабу в больницу, пусть
посмотрят.
- Ага, завезем! Тут нас и повинтят. У нее ж ни документов, ни хрена
нет! Да и не в себе она, черт ее знает что ей в голову стрельнет. Пока
сидит тихо, а потом вдруг что-то в мозгах щелкнет, начнет рассказывать или
кусаться бросится. Зачем лишние неприятности?
- Да, дела... Ни сожрать ее, ни трахнуть, только кормить надо. А она
ничего не жрет.
- Попоить хотя бы надо, а то загнется. Илья попробовал сунуть девушке
кружку с водой, но та даже не пошевелила рукой, чтобы взять.
- Сожми ей челюсти, вольем.
- Еще захлебнется. Ну ее на хрен!
- Ты попробуй.
Братья попытались напоить Риту, но та дергалась, вода из кружки
выливалась.
- Придумал! - хлопнул себя по лбу Григорий. - Помнишь, собака у нас
занемогла, есть и пить отказывалась? Так ветеринар посоветовал через шприц
ее поить, сунуть кончик между зубов - ив рот лить.
Илья вернулся с большим пластиковым шприцем, и дело пошло. Григорий
держал девушку, а Илья загонял ей в рот воду. Рита оттого, что двигалась,
а может, и от воды, немного ожила. На щеках появился румянец, и от этого
она стала еще более привлекательной.
- Есть идея, - оживился Григорий. - Зачем ее в больницу везти, ведь
анализ по крови делают. Наберем в шприц крови и завезем. Скажем, будто
наша родственница из деревни стесняется в больницу идти, категорически
отказывается обследоваться даже анонимно. Ты же немного знаешь Федора
Ивановича из больницы в Клину? Мы ему еще цветы на похороны тещи бесплатно
давали. Он нам должен, пусть и отрабатывает.
- Он в лаборатории работает, - глаза братьев засветились радостью,
то, что раньше казалось им сложным, на поверку выходило простым.
- Да и мать справке поверит. Пару дней повеселимся, а потом, если все
в порядке, сожрем ее, - Григорий хлопнул в ладоши, словно ребенок,
радующийся новой игрушке.
Для братьев Вырезубовых девушка была тем же самым, что и курица для
крестьянских детей: немного побалуются, а потом в суп - и ничуть не жалко.
Мать отрубит голову, ощиплет, а потом вся семья соберется за обеденным
столом, и никто даже не вспомнит, как она квохтала, как несла яйца. Разве
что все позабавятся рассказу о том, как курица с отрубленной головой еще
пару кругов пробежала по двору, а затем замертво упала в пыль, обагряя ее
кровью.
Резиновый жгут перехватил руку выше локтя, и Илья занес шприц. И тут
девушка испуганно вскрикнула. Это был первый звук, изданный ею сегодня.
Раньше Рита панически боялась наркотиков - инстинкт самосохранения
сработал. Она попыталась вырваться, но ее тут же грубо ударили в лицо. Из
рассеченной губы потекла кровь, а под глазом тут же вздулся бугор.
- Ты поосторожнее, шкуру испортишь! Игла скользнула под кожу,
хрустнула вена.
- Держи, держи, а то иглу обломает! Темная кровь медленно наполняла
шприц.
- Ну вот и порядок, - выдергивая иглу, произнес Григорий. Шприц он
держал двумя пальцами на отдалении, боясь, что кровь попадет на руки. -
Прямо сейчас и завезем. Зачем тянуть? Завтра, может, результат узнаем.
Главное, чтобы Федор Иванович справку написал, матери показать. Срежь штук
семь роз, завезем, пусть девчонкам из лаборатории раздаст, а они уж
постараются.
Братья на всякий случай, памятуя о происшедшем ранее, поставили на
люк не только небольшой ящик, засыпанный землей, но и тяжелую деревянную
колоду с топором.
- Думаешь, мать зарубить ее сможет?
- Кто ж ее знает! Если невзлюбила, то зарубит.
- Обидится мама, когда колоду увидит. Нельзя ее сердить, оттаскивай
назад.
Колодку нехотя, кряхтя и охая, откатили.
- И ящик убери, пусть не думает, что мы от нее что-то скрываем.
Григорий Вырезубов держал в правой руке шприц и важно шел от
оранжереи к дому. Брат следовал за ним. Собаки смотрели на хозяев
немигающими взглядами.
Мать мыла посуду на кухне.
- Мама, - сказал Григорий, переступая порог. Женщина вытерла руки
белым вафельным полотенцем и присела на табурет.
- Что это у тебя? - глядя на шприц с кровью, спросила женщина.
- Это, мама, - за брата начал говорить Илья, - мы у нашей сучки
немного крови отсосали. Понимаешь, мы тут подумали...
- Здесь думаю я, а не вы.
- Если скажете, что не надо, мы и не поедем.
- Куда?
- В больницу.
- Разве кто-нибудь заболел? Ты, Гриша, себя плохо чувствуешь?
- Нет, мама, что вы, у меня все в порядке, здоровье железное. Мы с
Афанасьев Роман
Контровский Владимир
Березин Федор
Лондон Джек
Никитин Юрий
Зыков Виталий