внутренним, а внешним. В округе не менее сотни километров, очевидно, не было
ни одного человека. Однако внутри меня шумела целая толпа. Я слышал голоса
капитана Фаррины, Гута и Гледис. Снова я перебирал в памяти мгновения в
посольстве. Когда нас сфотографировали и для чего? Возможно, это обычная
практика, и каждый посетитель должен оставить оттиск своего лица? Или им
было с самого начала ясно, кто мы и что они с нами должны сделать?
доказанными. Что, если мы были сфотографированы только потому, что посетили
посольство и это привлекло внимание местного правительства? Во всем мире
контрразведчики тщательно следят за посетителями посольств. После смерти
Гута они начали обдумывать, куда я мог исчезнуть. Шли по прямой дороге, как
и я, и она их привела к цели. Иначе и быть не могло. И теперь так же выйдут
на меня - это логика робота, вычислительной машины. А у меня нет возможности
действовать иначе, чем сейчас. Это обстоятельство вызывало тревогу, но и оно
не слишком меня задевало. Солнце, безжалостно сжигающее лицо, было более
реальным.
уяснил себе это обстоятельство и остановился. Впервые я видел эту границу
совершенно отчетливо. Вот оно, это мгновение, в которое что-то меняется.
Новый рубеж в моей жизни. Я знаю, что было на этой стороне, но не имею даже
и представления, что будет на другой. Что произойдет, когда я перейду
границу, когда? пройду по этой дороге до конца? Пока я двигаюсь где-то
посредине - между прошлым и будущим. И не принадлежу ни тому, ни другому.
действительности: дело идет обо мне, о моей жизни, это не игра. Она стерла
чувство непричастности. Вдали появилась красная туча. Облако пыли,
взвихренное над дорогой. Кто-то приближался, подъезжала незнакомая машина -
или судьба! Я дождался. Если остановится, то сяду, ничего другого мне не
остается. Я поднял руку и пошел ей навстречу по осевой линии.
доверху нагруженного ящиками с пивом, ослепительно улыбнулся и певуче
сказал:
белоснежные зубы и, не говоря ни слова, открыл дверцу. Я упал на раскаленное
сиденье и жадно лил в себя содержимое баварской пивной консервной банки.
Наихудшее и наитеплейшее пиво, какое я когда-либо пил. Мгновенно у меня на
лбу выступил пот, а рубашка приклеилась к спине.
будущему. Шофер дружески взглянул на меня и начал петь. Он ни о чем не
спрашивал, даже не пытался завязать разговор. Только теперь я понял, как я
устал. Совсем нелегко идти пешком по африканскому шоссе.
местность начала меняться. Становилась не такой однообразной и более
зеленой. Минутами я замечал вдалеке стада зверей, но глаза в этой жаре
закрывались, голова падала на грудь. Где я буду через неделю, где буду через
год? Может быть, в земле. Благодарю бога, что я не знаю своей судьбы. Пиво
ударило в голову, и все стало безразлично. Собственно, смерти я не боюсь,
каждый дойдет до конца пути. Лучше раньше, чем позже, - так чего бояться.
Конечно, лучше бы не слишком рано, не сейчас.
пятидесяти градусов. Время приближалось к полудню.
часок будем в Умтали. Вы нездешний?
достаточно долго, чтобы знать: белый не влезет в машину к черному, здесь так
не делается.
поднял их над головою, показывая, что сдается.
банкноту.
предприятие, очень шикарное, вам понравится.
пивом, но я не стал ее открывать. От пива только понапрасну потеешь, чай
лучше. Я уже научился его пить. Потерплю до Гуцци, а там напьюсь. Если это
благополучно кончится, если нас не остановит военный патруль или полицейская
машина. Лучше бы я шел пешком или подождал машину с белым шофером. Я все еще
веду себя необдуманно. Этот добряк остановит машину перед самым бюро
обслуживания мотеля, и мгновенно я привлеку к себе внимание.
страну, может быть, где-нибудь на границах...
правительство Смита, проклинать Патриотический фронт - все, что угодно. От
него я ничего не добьюсь. У него хорошее место, и он достаточно умен, чтобы
дорожить им. Я не обратил внимания на фирму, в которой он служит, но это
неважно. У меня достаточно своих забот.
вдалеке над горизонтом.
плантации и цитрусовые рощи. Город тонул в садах, но промышленность всюду
оставляла нестираемые следы. Она уже овладела и Африкой.
вас завезти прямо к нему: дорога узкая, трудно будет разворачиваться.
Никто не должен знать, как я приехал.
Узкая асфальтированная дорожка вела меж кустов к главному шоссе. Тормоза
застонали. Я выпрыгнул из машины и поднял руку в знак приветствия: "Всего
хорошего, парень..." Потом я остался один. Жара, тишина и пустота. Только
дым из фабричных труб закрывал ясный небосвод над этим очаровательным
городом с виллами и садами. Мне пришло в голову, что мотель Гуцци чем-то
похож на отель в Претории. Хотя он и не лежал у реки, но тоже состоял из
самостоятельных бунгало, расположенных под деревьями вокруг одноэтажного
здания ресторана. Впрочем, был здесь и бассейн с прозрачной зеленоватой
водой.
полуголая черная дама. Золотые цепи вокруг шеи и юбочка из цветной соломы.
По-видимому, туристский аттракцион Гуцци. Когда я вошел, она закрыла журнал
и удивленно посмотрела на меня. Потом с белозубой улыбкой пошла навстречу.
Большие конусообразные груди покачивались на каждом шагу, а цепи тоненько
звенели. Как будто она только что выбежала из саванны или джунглей.
сеньора Гуцци! Она смеялась вместе со мною, а потом на правильном английском
сказала:
пуст. Дама направилась к пестрой коралловой портьере.
полотняных шортах и в клетчатой рубашке, с огромной сигарой, зажатой между
пальцев.
руку. Комедия, африканский спектакль - надо производить естественное
впечатление. Лицо у Гуцци просияло, он раскрыл объятия, мы стучали ладонями
друг друга по спине.
прекраснейшее время моей жизни, друзья... Оливия, Оливия... - Звон цепей и
покачивание вулканических гор. - Пиво, принеси нам пиво и виски! Ты хочешь
здесь поселиться? - обратился он ко мне. - Мой отель к твоим услугам! -
рассыпался он в любезностях и комплиментах. - Надолго хочешь здесь остаться?
Может, побудешь, пока не подыщешь что-нибудь для себя? В Умтали с тебя
сдерут шкуру, время сейчас злое, чем дальше, тем хуже. А я сделаю тебе
солидную скидку.
черная красавица, накрывала на стол. Бунгало, вероятно, были такими же
пустыми, как и ресторан. Но для афри- канского мотеля это еще ни о чем не
говорит. Гости съезжаются только под вечер. Пусть только раз в неделю или в
месяц, но уж обдерут их до нитки. Гуцци обещал меня от этого избавить, но я
ему не очень-то верил.
пожелать, и за пару лет он загребет приличные денежки. Он, вероятно, заметил
в моем взгляде вспышку зависти. Отодвинул кружку пива и сказал:
Сертаков Виталий
Николаев Андрей
Шилова Юлия
Лукин Евгений
Свержин Владимир
Прозоров Александр