комаров, которых панически боялась Лариса, принес две простыни. Вспомнив
подробности ночных любовных баталий, Савелий улыбнулся и с нежностью
скосил глаза на руку Ларисы, лежащую на его груди. Простыня, скомканная во
сне, лежала в ногах, и Лариса была прекрасна в своей наготе. Ее волосы в
беспорядке разметались по подушке, и небольшой ветерок шевелил локоны на
лбу. Ласково прикоснувшись губами к ее щеке, Савелий осторожно снял ее
руку с груди и медленно приподнялся с матраца, просунул руку под простыню,
где лежал, и вытащил сухой колючий сучок. Чертыхнувшись про себя, отбросил
его в сторону и начал растирать вмятину на боку. Оглядевшись вокруг, он
нашел среди трех бутылок шампанского, купленных по дороге, одну не пустую
и приложился к горлышку.
Лариса.
шампанское. Лариса отрицательно покачала головой.
прописаться...
сделает, то сделает: он всегда свое слово держит! А ты ему понравился, я
это сразу почувствовала... И не только понравился... - Она
многозначительно замолчала.
усмехнулась она. Савелий попытался возразить, но ее поцелуй оборвал его на
полуслове.
дела, "намеченные ранее". Они договорились встретиться на следующий день.
встречу с Варламовым. Быстро собравшись, он чуть не бегом примчался к
почтамту, где уже стоял его друг с огромной сумкой "Сафари".
видеть Савелия.
извиняющимся тоном сказал Савелий. - Пошли?
- огороженному высоким забором. Сунув военизированной охране записку,
Варламов и Савелий прошли на территорию Санатория и вскоре очутились перед
трехэтажным строением. На первом этаже и находилась сауна. Здесь Варламов
протянул другую записку и ассигнацию в двадцать пять рублей.
хитро прищурился администратор во фраке.
добавив: - Венички-то помоложе!
испугался, не порвутся ли щеки.
их провели в номер сауны.
вышел.
парилки, находились два широких дивана, четыре кресла вокруг круглого
стола, вместительный финский холодильник фирмы "Розенлев" и барная стойка
с необходимой посудой.
осматриваясь по сторонам. - Был, правда, за рубежом, нечто подобное, но
намного скромнее.
был явно доволен, что Савелию понравилось здесь.
вкатился двухэтажный столик на колесиках. Его толкала перед собой
длинноногая симпатичная молодая женщина в таком "мини", что при малейшем
наклоне их обозрению представлялись миниатюрные ажурные трусики.
понадобится что-нибудь еще, то кнопка вызова над диваном...
присев с поклоном. - Спасибо! Приятного отдыха! - завлекательно покачивая
стройными бедрами, она вышла, бесшумно прикрыв дверь.
резного мореного дуба был бассейн с постоянно циркулирующей водой. На
широких деревянных скамейках, разместившихся у стен, лежали красивые
резные шайки, медные ковши с деревянными ручками, до зеркального блеска
начищенные. У лесенки в бассейн висело несколько огромных махровых
полотенец, под ними, в специальной нише, тапочки, заклеенные в
полиэтиленовые пакеты, и вязаные шапочки.
парилку, сравнительно небольшую комнату метра два с половиной шириной с
тремя внушительными полками, на каждой свободно мог лежать человек с
самыми значительными формами. При входе слева стояла электрическая финская
печь с гладкими валунами.
температура, и вскоре они опустились на первый полок. Их тела покрылись
мелкими бисеринками пота.
парилки дышалось до легкости хорошо и свободно. Когда прогрелись
настолько, что волосы начали потрескивать, они выскочили оттуда и
бросились в ледяной бассейн с проточной водой. Тысячи иголок вонзились в
кожу и приятно покалывали. Выдержав там около минуты, друзья вылезли из
воды, обернулись махровыми полотенцами и вышли в комнату отдыха.
произнес Савелий.
раками, чешское пиво в запотевших бутылках. - Но сначала давай помянем
всех наших... - тихо произнес он и налил в изящные рюмки коньяк.
решительно сказал:
виделись... - Несмотря на деланную бодрость, он выглядел несколько
растерянным и явно оттягивал разговор.
были в таких переделках, когда один неосторожный шаг, да что там шаг,
неосторожное движение грозило смертью. Но это там, в Афганистане, где к
смерти привыкали настолько, что переставали обращать на нее внимание.
Говорят, что на фронте самая страшная смерть - первая. Первый погибший -
на твоих глазах товарищ, первый убитый тобою враг, которому ты заглянул в
мертвые, остекленевшие глаза. Потом чувство жалости, страха, вины
притупляется настолько, что совершенно спокойно можно есть консервы рядом
с трупом.
Он очень "взрывоопасный", порой хватает маленькой искорки, чтобы произошел
эмоциональный взрыв. Нервы обостряются до предела. Человек становится
настолько чувствительным, что, кажется, уже не кожей ощущает возможную
опасность, а своим мясом. А на фронте почти нет времени для отдыха, там
все время находишься на взводе, постоянная готовность как к защите, так и
к нападению. Вырабатывается привычка к опасности, которая и мирное,
спокойное время, как ни странно, сама становится опасной для человека. Это
можно сравнить с профессиональным спортсменом, резко бросившим большой
спорт: все мышцы сильные, развитые, готовы к большим нагрузкам, а их
держат в состоянии покоя. Связки, не испытывая нагрузок, теряют свою
эластичность, свою "память", и в какой-то момент, получив даже небольшую
нагрузку, они срабатывают неадекватно, и человек травмируется. Нечто
подобное происходит и с нервами человека, который длительное время
подвергался психическим нагрузкам, а потом - резкое расслабление и при
первом же незначительном душевном всплеске - нервный взрыв...
стать еще короче! - Виктор уже достаточно выпил, и Савелий снова ощутил в
нем того сержанта, того командира, который делил с ними ТАМ и кусок хлеба,
и пули душманов. - Ты как, готов к веничкам? - усмехнулся он.