Чтение 31–й страницы книги ~Мент в законе (Судья и палач)~

свою квартиру продаю..."

"А можно?"

"У нас все можно".

И он даже изложил Герману несколько вариантов.

"Все деньги я пущу в дело".

"А если их будет мало?"

"А тебе-то что?"

"Если ты не против, я могу вложить в дело свою долю".

Василий был против. Вернее, не то чтобы против. Но он всячески отговаривал
Германа. Говорил, что на любом деле можно прогореть. И тогда он останется
на бобах. Но это только подогревало интерес Германа. В конце концов они
ударили по рукам.

Герман притворился больным. И в очередной рейс Алла отправилась без него. В
ее отсутствие он занялся обменом своей квартиры на меньшую с доплатой. Это
был один из вариантов, который ему подсказал Василий. И у него все
сладилось. Он обменял пятикомнатную квартиру в центре столицы на
двухкомнатную в спальном микрорайоне. И получил доплату в сто тысяч
долларов. Это были сумасшедшие деньги.

Он отдал их Василию как раз в тот день, когда из очередного челночного
рейса вернулась Алла. Только с корабля она попала не на бал, а в
двухкомнатную квартиру. Хоть и мебель была в ней приличная, и улучшенная
планировка, но Алла наградила его очень нелестным словом.

- Это ж надо быть таким бестолковым!

- Не смей так говорить... Я, между прочим, сто тысяч долларов за обмен
имею...

- И где же деньги? - устало спросила она. И Герман рассказал ей о договоре
с Василием.

- Фирма ваша зарегистрирована?

- Да, конечно, вот документы... У него на руках были все копии договоров.
Он и Василий значились учредителями.

- А где этот Вася?

- Как где, дома.

- А ты хоть раз у него был?

- Ну, вообще-то он приглашал. Да мне как-то некогда было...

- Адрес есть?

- Ну, конечно...

- Поехали...

По указанному адресу проживали незнакомые люди. Ни о каком Василии они и
слыхом не слыхивали.

- Тебя надули, понял? Как самого последнего идиота, - зло процедила Алла.

- Но у меня же расписка есть. Да и в документах мой взнос в уставной...

- Да заткнись ты!

С тех пор как Алла занялась торговлей, она начала меняться. Стала более
грубой, иллюзий поубавилось. И на вещи она уже смотрела куда более трезво,
чем он. Неудивительно, что она сразу почуяла подвох.

Герман обратился в милицию. Там над ним открыто посмеялись. Но за дело
взялись. И выяснили, что фирма была зарегистрирована под подложным
паспортом на имя Ляпунова Василия Давыдовича. Точно, ляп, самый
натуральный. Настоящее имя афериста определить не представлялось возможным.

У Германа была отличная зрительная память. По его показаниям был составлен
фоторобот мошенника. Только ни к чему это не привело. Преступника разыскать
не удалось. Денежки плакали.

Сто тысяч долларов. Целое состояние.

- Растяпа! - презрительно отозвалась о его коммерческих способностях Алла.

За что получила пощечину. На этот раз ответом был не безобидный "дурак".

- Козел! - прошипела она.

И схлопотала по шее.

Так вот он и заткнул ей рот.

- Ладно, не горюй, что-нибудь придумаем, - сказала она ему на следующий
день.

И она придумала. Только Герман не сразу узнал, что именно.

* * *

- Такая хорошая девочка. И одна?

Толстый неуклюжий поляк очень хорошо говорил по-русски. Почти без акцента.
Одно слово, славянин. Только Алле было сейчас все равно, славянин он или
негр.

Она не собиралась ложиться с ним в постель. Мужчины совершенно не волновали
ее. Только Герман. Она любила его. Хотя, пожалуй, он был этого недостоин.
Неприспособленный какой-то. Привык жить на всем готовом, а как судьба
отвернулась от него, так лапки кверху и задрал.

Челночный бизнес, видите ли, не по нему. Как будто ей легко по заграницам
мотаться, тюки неподъемные таскать. Ах да, она же баба из грязи. А он князь
совковый.

А ведь у нее натура тонкая. И челноком ей быть также чертовски надоело. Но
надо же как-то зарабатывать на жизнь. Она зарабатывает, но только не так
много, как того бы хотелось. Другие вот крутятся, ларьки свои открывают,
продавцов нанимают. И раскручиваются. А у нее торгашеского везения нет. И,
наверное, оно к ней не придет.

- Да пошел ты! - огрызнулась Алла.

- Ну чего ты, дорогая! - Толстяк и не собирался от нее отставать. - Пошли
ко мне. Отдохнем...

Ей уже не раз предлагали скоротать одиночество в рейсе. Пока с мужем
ездила, ничего. А как одна осталась, так предложений хоть отбавляй. То один
попутчик приставать начнет, то другой. И все деньги предлагают. Кто
двадцать баксов, кто пятьдесят. Бизнесмены хреновы.

И в Польше на рынках предлагали. И этот сейчас предложит. Долларов
пятьдесят. Русские женщины, они ведь дешевые.

- Пятьсот долларов! - отрезала она.

Обычно это действовало отрезвляюще. Ну какой дурак отдаст пятьсот баксов
там, где можно обойтись максимум сотней?

- Хорошо, пятьсот! - не раздумывая согласился толстяк.

"А может?.."

Пятьсот долларов - это большие деньги. За них можно много чего купить
здесь. А в Москве выгодно продать.

- Пошли? - спросил он, пока она размышляла. И она послушно последовала за
ним. Очнулась в машине. "Мерседес", новый. Сразу видно, не бедствующий
поляк. И способен отвалить за нее пять сотен баксов. А что, разве она не
стоит этого? Стоит, и даже много больше.

Алле стало немного стыдно от этих мыслей. Но только немного. Зато она
ощутила гордость за себя.

Толстяк привез ее в свою квартиру. Несколько комнат, роскошь, комфорт. И
богатый выбор напитков.

Алла выбрала мозельское вино. Поляк припал к водке. К обычной русской
водке. Оказывается, ничего другого он не признавал.

Скоро Алла и сама переключилась на водку. Пьяной будет легче отдаться этому
толстяку.

Она не хотела спать с ним. Да только он уже вынул из секретера деньги.
Ровно пятьсот долларов. И положил их ей в сумочку. Получалось, отступать
уже было поздно.

Они пили, закусывали, а потом она отключилась. Осознание действительности
вернулось к ней в тот момент, когда толстяк кончал в нее...

Благо она постоянно сидит на противозачаточном. Никак не вдохновляла ее
перспектива родить ребенка. Сколько возни с ним, сколько криков, соплей,
сраных пеленок. И груди потеряют упругость. Может быть, потом, когда будут
деньги, чтобы нанять няньку. Или даже кормилицу...

За окнами была глухая ночь. Часы показывали половину второго ночи.
Получается, она уже давно в этой квартире. Интересно, неужели она трахалась
с этим боровом несколько часов?..

Хорошо, толстяк скатился с нее, завалился на бок и захрапел.

Минут двадцать Алла лежала и не шевелилась. Внутри себя она ощущала
мерзость, на душе было гадко. И чувство вины. Пожалуй, не только из-за
того, что изменила Герману. Она разменялась, как золотая монета на жалкие
медяки, из добропорядочной женщины стала шлюхой. От этого, конечно, не
умирают, но на душе было тоскливо.

Поляк спал мертвецким сном. Алла встала, пошла в ванную, приняла душ. Она
азартно намыливала себя мочалкой, как будто хотела содрать с себя мужские
нечистоты, очиститься от кобелиной похоти. Отмыться она не отмылась, но
немного успокоилась.

Толстяк и не думал просыпаться. Время было очень позднее. Алла высушила
волосы, оделась, взяла сумочку, проверила ее и обомлела. Этот хряк забрал
из нее свои пятьсот долларов.

И где же теперь их искать?

Алла подошла к секретеру, открыла его, увидела бронированный ящик. В дверце
торчал ключ. Этот кретин обокрал ее, но не додумался закрыть доступ к своим
деньгам. Или в ящике уже нет денег?

Она открыла дверцу, сунула руку в ящик. Нащупала денежные купюры и еще
что-то тяжелое. Деньги - две нераспечатанные банковские упаковки: в одной
две тысячи долларов, в другой десять. И еще с десяток стодолларовых купюр
россыпью. А к деньгам приложение - заряженный пистолет с глушителем. Такие
она видела в американских кинобоевиках. Эта находка мало ее волновала, но
тем не менее она забрала ее с собой.

Уходя, Алла прибрала к рукам видеомагнитофон и музыкальный центр. Нелегкая
ноша и объемная, но она стоит денег. На родине эта техника уйдет влет...

Алла вернулась из поездки страшно уставшая и довольная. Привезла с собой
шмотки, видеомагнитофон и музыкальный центр.

- Сколько отдала? - спросил Герман, показывая на технику.

- Нисколько, - криво усмехнулась она. - А могла бы отдать лет десять...

- Ничего не понял, - до него не сразу дошел смысл ее слов.

- А ты понимай!.. Осточертело мне по этим сраным заграницам мотаться! -
Слова ее резанули слух. - Ты вот здесь прохлаждаешься, а я в тарантасах