Чтение 31–й страницы книги ~Кио Ку Мицу!~

"Вчера на улице Тяньцзиня подобран труп сотрудника "Иши бао", хроникера,
сообщавшего в газете о похищении Пу-и. Виновники убийства не обнаружены".

Это насторожило Зорге: людям Доихара удалось выяснить, кто поставлял
информацию в газету, - не потянет ли цепочка дальше, к Каваи?

После первого сообщения от Каваи долго не было вестей - ни писем, ни
предупреждающих открыток. Потом он вдруг сам появился в Шанхае. Оказалось,
что полковник Итагаки уехал в Токио, и Каваи лишился источника информации.
Каваи решил ненадолго заглянуть в Шанхай и рассказать лично о своих
наблюдениях.

Совещались втроем - Одзаки, Зорге и Тэйкити Каваи, потом Рихард с Клязем
обсуждали полученную информацию, разговаривали под звуки патефона, который
заводила Луиза.

- Чертовски надоел мне этот ресторан, - говорил Клязь, - хоть бы
разориться, что ли! - смеялся он. Клязь был в нарукавниках, - он прямо от
стойки поднялся в квартирку.

Рихард ждал его, перекидываясь шутками С Луизой.

- Тебе мало, что обворовали твой магазин... Видно, собственника из тебя не
выйдет... А теперь, Луиза, поставь Моцарта... Совместим приятное с
полезным. Нет ли у вас "Волшебной флейты"?

Рихард рассказал о встрече с Каваи.

- Прежде всего, ясно одно, - говорил он, - японская оккупация имеет
антисоветскую направленность.

- Это не ново, - возразил Клязь. - Такая направленность существует много
лет. Что конкретное привез Каваи?

- Проект договора с будущим монархом Пу-и. Японцы начинают создавать
монархию с военного договора. Хондзио требует, чтобы ему предоставили
право размещать войска по всей Маньчжурии.

- Информация достоверна?

- Думаю, что да, она исходит от полковника Итагаки. Он - правая рука
командующего Квантунской армией, если не сказать больше... В договоре
предусматривается полная свобода действий японского командования в случае
вооруженного конфликта с третьей державой... Подразумевается Советская
Россия. Командование маньчжуро-японскими войсками будет передано штабу
Квантунской армии.

- Это яснее, - кончиками пальцев Клязь забарабанил по своим зубам.
Раздумывая, он сидел молча и слушал музыку. Рихард тоже умолк.

Потом они снова заговорили, анализируя, обсуждая, прикидывая возможные
повороты японской политики. Рихард набросал донесение для Москвы. Клязь
сделал несколько поправок, и Луиза села шифровать текст. Потом она надела
шляпку, положила пачку листовок в сумочку и поехала к Максу Клаузену.

Луиза ушла. Мужчины еще сидели некоторое время.

- Ты знаешь, - сказал Рихард, - Каваи рассказал смешную историю, как
Доихара сел в лужу... Это уже после того, как он вернулся из Тяньцзиня с
Сюань-туном в мешке... Есть такой генерал Ма. Японцы выбили его войска из
Цицикара. Он отступил на север, здесь и нашел его Доихара. Уговаривал
перейти на сторону японцев, предложил пост то ли главы местного
правительства, то ли военного министра. Начали торговаться. Ма запросил
миллион долларов золотом - в слитках. Доихара согласился, а генерал Ма
получил золото, увел куда-то свои войска и сбежал...

- Так ему и надо, - засмеялся Клязь, - не сори деньгами!

Вскоре Каваи снова уехал в Мукден. Маньчжурия продолжала привлекать
внимание Зорге. Информация поступала к Рихарду непосредственно из штаба
Квантунской армии. Из других источников разведчики выяснили отношение
американцев к маньчжурским событиям. Японский посол в Вашингтоне
информировал свое министерство иностранных дел, что Вашингтон не намерен
протестовать против создания нового государства - Маньчжоу-го.
Американская реакция поощряла агрессию на границах Советского Союза.

В конце декабря, располагая информацией о положении в Маньчжурии,
Советское правительство предложило Японии заключить пакт о ненападении
между двумя странами. Москва стремилась предотвратить назревающий
конфликт. Из Токио долго не отвечали, затем японский посол в Москве
передал от имени своего правительства: Япония считает преждевременным
начинать официальные переговоры по этому поводу...

На политическом горизонте Дальнего Восгока все больше сгущались тучи. Они
шли из-за моря, со стороны Японии, и именно там, под грозовыми разрядами
возможной войны, находился доктор Зорге и его люди.

БУДНИ

Мукденский инцидент и дальнейшее развитие событий на континенте принесли
военным новые звания, ордена, денежные награды... Получил свое и
разведчик-диверсант Итагаки Сейсиро. Он стал генералом, и на его груди
появился новый орден "Восходящего солнца". По этому поводу корреспондент
Такеучи явился в мукденскую военную миссию - засвидетельствовать свое
уважение и поздравить Итагаки с новым званием.

Итагаки принял журналиста в маленькой комнате, полугостиной-полуприемной,
которую он приказал оборудовать позади своего кабинета для частных встреч
и доверительных разговоров в неофициальной, располагающей обстановке.
Здесь были низкие столы, циновки-тами, приятно пахнувшие травой, на стенах
какемоно с изречениями древних и наивно-примитивными рисунками тоже в
стиле старых художников. Погода стояла холодная, и поэтому в комнату
принесли хибачи - жаровни из зеленой глазурованной керамики, наполненные
пылающими углями. Пили саке и заедали нежным, только что приготовленным
суси из сырых морских рыб и отлично разваренного остуженного риса, в меру
острого от бобового соуса и винного уксуса.

Когда разговор перешел к маньчжурской проблеме, Такеучи спросил:

- Скажите, генерал, можно ли сейчас более точно определить границы
Маньчжоу-го? Для меня они расплывчаты и неясны...

- Границы? - переспросил Итагаки и рассмеялся. - Для военных, Такеучи-сан,
границ не существует... Все зависит от ситуации, от успеха или неуспеха
армии... Есть ли границы у масляного пятна? Смотрите!..

Итагаки взял лист бумаги, набросал мягким черным карандашом схему: Великая
китайская стена, берега Японского моря, Амур, Монголия... Потом взял
фарфоровый графинчик с бобовым маслом и капнул на бумагу несколько капель.
Пятно расплылось, бумага стала прозрачной.

- Можете вы определить, где остановится это пятно? Оно зависит от
количества масла, пролитого на бумагу: еще несколько капель - и граница
другая. А у нас - от того, сколько войск использовано для оккупации.

Маслянистое пятно расплылось дальше, перешло за Амур, за китайскую стену.

- Вы меня поняли, Такеучи-сан. Это для вас, но не для печати.

- Посмотрите, - сказал Такеучи, - масляное пятно распространилось за Амур,
на русское Забайкалье.

- Совершенно верно! Сфера великого сопроцветания Восточной Азии включает
север и юг. Хакко Итио! Все это углы японской крыши. К сожалению, в Токио
нам кое-кто мешает, но рыхлые плотины не могут долго сдерживать высокий
напор воды...

Действительно, в Токио продолжалась скрытая борьба военных с гражданскими
властями. На смену премьеру Вакацуки, перепуганному покушением, пришел
Инукаи, но и он не удовлетворял экстремистов, группировавшихся вокруг
генерального штаба. Правда, военным министром стал генерал Араки, это
можно было считать достижением - на политической арене Араки был куда
более значительной фигурой, чем его предшественник Минами.

Что же касается деятельности премьера Инукаи, то он в первые же дни своего
правления вызвал недовольство военного лагеря. Не прошло и двух недель
после того, как Инукаи занял резиденцию японского премьер-министра, когда
Мацудайра - министр императорского двора - известил главу нового
правительственного кабинета, что его величество соизволит дать аудиенцию
своему премьеру. Министр двора сообщил также, что в назначенный час
дворцовый экипаж прибудет за Инукаи в его резиденцию.

Сопровождаемый кавалерийским эскортом, Инукаи прибыл ко дворцу в открытой
коляске, запряженной конями из императорской конюшни, - в той самой
коляске, в которой ездил на прием генерал Танака и другие японские
премьеры. При дворе во всем существовали неизменные традиции. Экипаж
проследовал по Двойному мосту и через главные ворота въехал во внутренний
двор к подъезду старого здания. Точно в назначенный час император появился
в первом зале дворца, одетый в военную форму, с большим орденом
"Хризантемы" на груди - орденом, которым награждаются только члены
императорской фамилии.

Инукаи с достоинством приблизился к трону, прочитал подготовленную речь и
с поклоном отступил на несколько шагов назад. На этом торжественная
аудиенция закончилась, но император пожелал продлить разговор и пригласил
Инукаи в свою гостиную, уставленную европейской мебелью немецкой работы.
Над диваном высилась массивная бронзовая аугсбургская скульптура,
изображавшая схватку конников с медведем и львами. В простенках стояли
вазы севрского фарфора, французская бронза...

На беседе кроме императора были: министр двора его величества, лорд
хранитель печати и его старший секретарь маркиз Кидо. Разговор шел о
колониальной политике нового кабинета.

- Что вы будете делать, если армия выступит против вашего предложения? -
спросил Хирохито.

Перед тем Инукаи только что высказал свою точку зрения: мир не должен
воспринимать события в Маньчжурии как японскую агрессию. Действовать надо
тоньше, дипломатичнее. На континенте надо смягчить, разрядить обстановку.
Инукаи ответил императору:

- При всех обстоятельствах, ваше величество, буду продолжать свою
политику. Я возлагаю надежду на вашу благосклонную поддержку, о сын неба,
и хотел бы покорно просить вас издать рескрипт о частичном отводе наших
войск из Маньчжурии...

- Теперь это будет слишком сложно, - произнес лорд хранитель печати,
постоянный и личный советник императора.