же Шлепа. Тот самый!
очередь, сказал.
взято на Удальцова. И у Крыловых. Улики он решил носить при себе.
всему, Учитель объехал своего подопечного и здесь успел: обзавелся
алиби, все кивал на какую-то продавщицу. Срок он получит немалый,
но это по-прежнему жизнь - не "вышка", не высшая мера, не
расстрел, который ждет его, Семена.
небо казалось ему неимоверно прекрасным. Оно еще никогда не было
таким, чтобы на него хотелось смотреть, не отрывая глаз. Он с
трудом отвел глаза и не пожалел, потому что вокруг все было теперь
удивительно. Его зрение, обостренное последними неделями жизни,
цеплялось за простейшие мелочи, и каждая из них сейчас приобретала
баснословную ценность, когда он живет, ест и дышит. Он будто
никогда не видел таких чудесных карандашей, такой дивной бутылки с
канцелярским клеем.
сказочная женщина. Он готов был встать на колени и молиться на
нее, потому что это была последняя женщина, которую видели его
глаза.
сказал Михеев.
пачку фотографий.
Михеев мог передумать и взять их назад.
человека. Но это было неважно, главное, он держал бесподобные
фотографии, потому что они были частицами жизни.
роли, говорят. Большой был актер. И человек тоже. Жил, думал,
работал, и вы все это разом оборвали. Как это несправедливо, как
несправедливо, - повторил Михеев и покачал головой.
бумага. Господи, горестно подумал, неужели надо лишаться жизни для
того, чтобы понять, как бесценна она?
убийству актера? - спросил один из авторов Михеева.
папок.
Маргасова? Те самые орудия, которыми... Это были другие? -
настороженно произнес второй из авторов.
и вынуждают его расходовать драгоценное время таким несерьезным
образом, на этот лишенный интереса и практической пользы разговор.
И напрасно авторы пытались придать беседе оттенок непринужденности
и интеллектуализма, - кислое выражение не сходило с широкого лица
Михеева. Его невыразительное лицо отнюдь не соответствовало облику
героя их романа, обладающего тонким умом аналитика.
своего угла подбадривающий жест: ничего, мол, жмите.
объяснить, ну, то, что инструменты очутились у него за батареей? -
спросил первый из авторов.
додумались до такой простой вещи? Тогда второй из авторов, человек
более осторожный, вкрадчиво сказал:
авторов было написано состояние умственной беспомощности, и Михеев
вздохнул.
уроке, едва не по складам, - стараясь увести в сторону следствие,
второй подсунул инструменты первому - словом, избитый прием. Затем
его наставник звякнул Маркову по телефону. И Маргасов был взят. Но
следствие показало, что тот не причастен. Инструменты отдельно -
Маргасов отдельно. Нет причинной связи, как говорят юристы. Но
отпустить его так - значит дать понять истинным преступникам, что
ничего не вышло. Словом, возбудить их бдительность. Тогда
пригласили Маргасова, говорим: так, мол, и так, если хотите помочь
нам выявить тех, кто только что подсунул вам мокрое дело, пока не
появляйтесь дома. Сделаем вид, будто вы убежали. И он согласился.
Вот так!
навязавшимися гостями исполненным честно. Сложил руки на столе,
приготовившись смотреть на их удаляющиеся спины. Если бы он знал,
что это короткое оживление только подзадорит их.
неразлучного дуэта? - спросил автор первый, как бы еще сомневаясь
и тем самым стараясь хитро спровоцировать этого не очень-то
щедрого на беседу Михеева.
сдержанно поправил Михеев и опять ушел в свою броню.
Охотились эти двое, - добавил Зубов.
дважды его заставали хозяева? - вмешался автор второй
голос из угла.
считать, будто орудовал один. Послужило доводом против Маргасова.
Ведь, судя по всему, Маргасов был одиноким, нелюдимым человеком, -
сказал лейтенант. - Но как же все произошло? Так вот: помните
притчу о паспорте Шлепы? Я рассказывал в самом начале? - Авторы
кивнули. - Выходит, благородная рассеянность здесь ни при чем.
Шлепа в прошлом, он же Сергей Сергеич в настоящем, караулил в
подъездах, когда его напарник Семен хладнокровно обчищал квартиры.
И с ним дважды повторилось то, что было и в случае с паспортом.
Сергей Сергеич от страха терял над собой контроль, - сказал Зубов
и откинулся на спинку стула.
готовил масштабную операцию. Зачем ему понадобились предшествующие
кражи? Этот размен на относительные мелочи?
собирался уйти на дно окончательно и нахапать перед этим сколько
руки загребут. Он всю жизнь выжидал после того комического ареста.
Прикидывался черт знает кем. И в порядке компенсации хотел унести
побольше. Мне кажется, что рассуждал он именно подобным образом. И
кстати, об этих кражах. И тут преступники оставили следы, по
которым разрабатывались свои самостоятельные версии. Так что дело
не только в одной тонкой ниточке: "Нина - водитель такси". Здесь
речь идет о более широкой картине поисков.
основной интерес двух авторов был сосредоточен в основном на
Михееве. И они прилагали все усилия, стараясь его расшевелить.
в роли Мастера. Мастер умер от инфаркта, и в комиссии по
наследству было приложено единственное письмо, полученное им за
последние годы. Есть ли у него кто из близких, этого никто не
знал.
эти короткие секунды успела смениться гамма самых различных
чувств. Вначале это было разочарование, потом он грозно посмотрел
на Зубова.
если в нашем романе это сделает кто-нибудь в несколько младшем
чине. Все-таки начальник отдела... Это, конечно, случайность...