У "Уолтера А. Бэдделея" взрывом оторвало почти всю кормовую часть корпуса.
В огромную, как туннель, пробоину разом хлынули сотни тонн воды, ломая
перекошенные взрывом водонепроницаемые двери котельно-машинного отделения
и неумолимо увлекая судно в жадную пучину Ледовитого океана. Вот уже
поручни юта, словно в приветствии, коснулись поверхности воды. На
мгновение судно точно замерло. Затем в утробе его раздался глухой взрыв -
оглушительный, зловещий рев вырвавшегося на свободу сжатого пара и, под
конец, в минуту, когда судно встало на дыбы, послышался адский грохот
сорвавшихся с фундаментов тяжелых котлов. Изуродованная корма почти тотчас
же стала погружаться все глубже и глубже, затем вовсе скрылась под водой.
Носовая же часть судна задралась вверх. Угол наклона ее увеличивался фут
за футом. Корма оказалась уже на глубине ста или двухсот футов, а нос
поднялся ввысь, к голубому небу, удерживаемый на плаву заключенным в
корпусе воздухом объемом в полмиллиона кубических футов.
Когда наступил конец, палуба судна не достигла отвесной линии лишь на
четыре градуса. Определить угол с такой точностью возможно было потому,
что на "Улиссе", находящемся в полумиле, щелкнул затвор фотокамеры. Ее
сжимал в руках лейтенант Николлс. Камеру, которая запечатлела незабываемое
зрелище - страшную в своей простоте картину тонущего судна, вставшего
почти вертикально на фоне голубого неба. Картина эта была необычна
отсутствием деталей, если не считать двух плоских предметов, нелепо
повисших в воздухе. То были тяжелые тридцатитонные танки, погруженные на
переднюю палубу. Оборвав найтовы, они падали вниз, чтобы обрушиться на
среднюю надстройку, уже находившуюся в воде. На заднем плане фотографии
видна была корма "Бель Иля" с обнажившимся винтом и повисшим над
безмятежной гладью моря кормовым флагом торгового флота.
Несколько секунд спустя камеру из рук Николлса вырвало и ударило о
переборку. Объектив оказался разбитым вдребезги, но пленка уцелела.
Моряков в спасательной шлюпке охватила паника, и не зря: во втором трюме
"Бель Иля", рядом с которым возник пожар, находилась тысяча тонн танковых
снарядов... Разломанный надвое транспорт минуту спустя пошел ко дну;
носовая часть "Бэдделея", изрешеченная взрывом, плавно скользнула вслед за
ним.
Не успело стихнуть катившееся над морем эхо взрыва, как его подхватила и
швырнула назад, как мяч, серия донесшихся с юга глухих ударов. Менее чем в
двух милях от "Улисса", ослепительно белые в лучах утреннего солнца,
"Сиррус", "Вектра" и "Викинг" рисовали на поверхности моря замысловатый
узор. С обоих бортов, с кормовой палубы они сбрасывали глубинные бомбы.
Иногда то один, та другой из кораблей совершенно исчезал из виду, скрытый
гигантскими столбами воды и брызг, но, когда огромные эти грибы исчезали
словно по волшебству, он появлялся вновь.
Примкнуть к охотникам, утолить неистовую, первобытную жажду мести - таков
был первый порыв Тиндалла. Капковый мальчик украдкой наблюдал за ним,
пораженный обнаружившейся в адмирале жестокостью: разглядывал крепкий рот
с поджатыми губами, искаженное лицо, побелевшее от ненависти и злобы,
направленной не в последнюю очередь и против самого себя. Неожиданно
Тиндалл скорчился в своем кресле.
- Бентли! Просигнальте "Стерлингу": "Сообщите, какие имеете повреждения".
Отставший от "Улисса" на милю с лишком, "Стерлинг", круто повернув,
догонял его со скоростью не менее двадцати узлов.
- "Имею течь в отсеке сзади машинного отделения, - читал Бентли ответ
"Стерлинга". - Кладовые затопило водой, но повреждения корпуса
незначительные. Ситуация под контролем. Заклинило привод рулевого
управления. Использую аварийное рулевое устройство. Все в порядке".
- Слава тебе, Господи! Просигнальте: "Примите командование. Следуйте
курсом ост". А теперь, командир, поможем Орру разделаться с этими
кровожадными псами!
- Сэр! - с тоской взглянул на адмирала Капковый мальчик.
- Да, штурман! В чем дело? - нетерпеливо произнес Тиндалл.
- Что вы скажете о первой подлодке? - осторожно спросил Карпентер. - Она
не далее чем в миле к северу от нас, сэр. Не следует ли нам?..
- Тысяча чертей! - оборвал его Тиндалл. Лицо его побагровело от гнева. -
Уж не думаете ли вы учить меня? - Адмирал умолк и пристально поглядел на
Карпентера. - Что вы мне сказали, штурман?
- Я говорю о лодке, что потопила танкер, сэр, - учтиво произнес Капковый.
- Возможно, она перезарядила аппараты и находится в выгодной позиции для
торпедной атаки...
- Ах да, верно, - пробормотал Тиндалл. Проведя ладонью по глазам, он
мельком взглянул на Вэллери. Но командир "Улисса" в эту минуту отвернулся.
Снова прошла по усталым глазам ладонь. Тиндалл с улыбкой сказал: - Вы
правы, штурман, совершенно правы. - Помолчав, прибавил: - Как всегда, черт
вас побери!
На севере "Улисс" ничего не обнаружил. Субмарина, пустившая на дно танкер
и заманившая конвой в западню, благоразумно убралась восвояси. Во время
поиска лодки на "Улиссе" услышали орудийные выстрелы. Из пушек "Сирруса"
калибром 4,7 дюйма вырывался дым.
- Узнайте, что там стряслось! - раздраженно скомандовал Тиндалл. Капковый
мальчик усмехнулся про себя: старик еще не выдохся.
- "Вектра" или "Викинг" повредили или уничтожили подводную лодку, -
отвечал командир "Сирруса". - Совместно с "Вектрой" мы потопили всплывшую
подводную лодку. Как ваши успехи?"
- "Как ваши успехи"! - взорвался Тиндалл. - До чего же нахален мерзавец:
"как ваши успехи"! Когда вернемся в Скапа-Флоу, всучу этому наглецу Орру
самый дряхлый, самый занюханный тральщик... А все из-за вас, штурман!
- Так точно, сэр. Виноват, сэр. Но, возможно, он лишь хочет выразить нам
свое сочувствие?
- А как вы смотрите на то, чтобы попасть на этот тральщик штурманом? - с
угрозой проговорил Тиндалл.
Карпентер удалился к себе в рубку.
- Кэррингтон!
- Есть, сэр.
Первый офицер был, как обычно, верен себе. Ясноглазый, бодрый,
свежевыбритый, знающий все, о чем его ни спроси. На матово-бледном лице
его - у всех, кто слишком долго находился в тропиках, именно такой оттенок
кожи - не было и следа усталости, несмотря на то, что он трое суток не
спал.
- Что на это скажете? - показал Тиндалл в сторону норд-веста. Горизонт
заволакивали похожие на барашки серые облака, тронутое рябью, которая шла
с севера, море приобрело оттенок индиго.
- Трудно сказать, сэр, - медленно взвешивая слова, произнес Кэррингтон. -
Но только не шторм, наверняка... Мне уже доводилось однажды видеть
подобное. Ясным утром ввысь поднялось приземистое крученое облако.
Температура воздуха при этом повысилась. Весьма обычное явление на
Алеутских островах и в Беринговом море, сэр. И там это предвещает туман -
густой туман.
- А ваше мнение, командир?
- Не имею ни малейшего представления, сэр, - решительно мотнул головой
Вэллери. Переливание плазмы, видно, пошло ему на пользу. - Это что-то
новое. Ничего подобного не видел прежде.
- А я-то думал, видели, - проворчал Тиндалл. - Я тоже такого не видывал,
потому и просил сначала первого офицера... Если решите, что это все-таки
туман, дайте мне знать, первый, хорошо? Нельзя, чтобы с ухудшением
видимости транспорты и корабли охранения разбрелись по всему океану. Хотя,
если бы не мы, прибавил он с горечью, - они находились бы в гораздо
большей безопасности!
- Могу дать ответ уже сейчас, сэр. - Кэррингтон был наделен редким даром -
спокойно и твердо возражать, ни на йоту не роняя достоинства собеседника.
- Надвигается туман.
- Сказано достаточно ясно. - Тиндалл никогда не сомневался в
справедливости слов Кэррингтона. - Надо убираться отсюда к чертовой
матери. Бентли, просигнальте эсминцам: "Выйти из соприкосновения с
противником. Присоединиться к конвою". Да, Бентли, прибавьте еще:
"Немедленно". - Он повернулся к Вэллери. - Это я специально для Орра.
Через час транспорты и корабли эскорта, заняв место в ордере, повернули на
норд-ост, чтобы оторваться от "волчьих стай", притаившихся вдоль широты 70
градусов, оставив их в стороне. Солнце, находившееся на зюйд-осте,
по-прежнему ярко светило, но на суда и корабли конвоя уже ложились рваные
хлопья густого тумана. Скорость уменьшили до шести узлов, все корабли
выпустили туманные буи.
Поежившись, Тиндалл неуклюже, неловко слез с кресла: прозвучал сигнал
отбоя. Отворив дверцу, ведущую на мостик, адмирал остановился и опустил
руку на плечо Крайслера. Юноша изумленно оглянулся.
- Просто захотелось увидеть твои ясные глаза, сынок, - улыбнулся адмирал.
- Мы им многим обязаны. Большое тебе спасибо. Мы никогда не забудем этого.
Забыв про усталость, Тиндалл долго смотрел в лицо сигнальщика,
смутившегося от похвалы. При виде воспаленных век, осунувшегося, бледного
лица, покрытого пятнами румянца, адмирал почувствовал жалость к этому
мальчику. Он негромко выругался.
- Сколько вам лет, Крайслер? - спросил он.
- Восемнадцать, сэр... Исполнится через два дня. - Голос Крайслера, в
котором слышался акцент уроженца запада, звучал почти вызывающе.
- Ему тоже исполнится восемнадцать... через два дня? - медленно повторил
Тиндалл про себя. - Господи, Боже! Боже милостивый?
Уронив руку, он устадо побрел в броневую рубку и закрыл за собой дверь.
- Через два дня ему исполнится восемнадцать, - повторил он словно в
забытьи. Вэллери привстал с кушетки.
- Кому? Юному Крайслеру?
Тиндалл с убитым видом кивнул.
- Я понимаю, - спокойно произнес Вэдлери. - Понимаю, что это такое...
Сегодня этот мальчик сослужил нам великую службу.